Он шагал, то вполголоса насвистывая какой-нибудь лирический мотив, то рассказывая что-нибудь из своей жизни. Ему казалось, что сегодня не было людей, которые бы на что-нибудь жаловались. Сегодня все были счастливы, и это счастье никогда не кончится, несмотря ни на что.

Катя все-таки поборола себя: она загородила Сергею дорогу, когда они оказались в темном переулке, и сказала, глядя в сторону:

— Мы должны расстаться, Сережа!

— Я уже надоел тебе? — весело спросил он, думая, что она устала и торопилась домой.

— Не шути, я серьезно. Видишь ли… Мне бы обо всем надо было рассказать тебе раньше… Понимаешь?

— Ничего не понимаю и не хочу понимать!

Она схватила его за руку:

— Сергей!

В ее голосе было столько отчаяния, что ему стало не по себе. Такой с ним она еще никогда не была.

— Катюша, что с тобой? — Он почувствовал, как к горлу подступает горечь. — Не надо так.

— Сережа, милый!

Она прижалась к нему и снова, как тогда, после дождя, горько заплакала. Он не успокаивал ее, чувствуя, что не сможет помочь словами. Стоял, держа руки на ее вздрагивающих плечах, и улыбался счастливой улыбкой, глядя на раскинувшуюся впереди, за низкими домами, безбрежную даль.

Катя так ничего и не сказала Сергею. Не побоялась, нет. Ей помешал Абдулла Зияев. Он появился как раз в тот момент, когда она решила, наконец, сообщить о приезде Анатолия, об отношениях с ним, о своей тревоге.

Абдулла был взволнован.

— Сергей Борисович… Екатерина Ивановна… Выручайте!.. Ей плохо… — сбивчиво говорил он.

— Кому плохо? Что случилось? — перебил нетерпеливо Сергей.

— Да жене… Она беременна… В больницу надо…

— Что же ты стоишь? Беги за машиной! — заторопилась Катя. Она толкнула Зияева в спину, взглянула на Сергея. — Ты пойдешь со мной. Или нет, постой! Беги с ним: он еще не найдет машины.

Катя повернулась и быстро пошла к соседнему дому, окна которого горели ярким светом. Она обо всем позабыла. Одна только мысль не давала ей покоя: как бы не опоздать. Это чувство всегда преследовало ее, когда кто-нибудь обращался к ней как «врачу и ждал от нее помощи.

— Плохо бегаешь, Абдулла! Я в твои годы был чемпионом области!

— Да ну! — удивленно откликнулся Зияев. — Сколько же вам лет?

— Много, Абдулла! Тридцать четыре…

Они пробежали еще несколько кварталов. Город спал. Нигде не было видно ни одной машины. До таксофона оставалось километра полтора-два.

— Абдулла, у кого здесь поблизости имеется своя машина?

— У Садыкова. Вот его дом, — указал Зияев на высокий особняк с балаханой. — Только этот жмот вряд ли даст машину. У него зимой снега не выпросишь.

— Садыков… Знакомая фамилия… Где он работает?

— В городской больнице. Главного врача возит.

— Пойдем!

Садыков появился, минут через десять. Это был не» высокий худой мужчина лет сорока, с острыми скулами, обросшими редкой черной щетиной. Он недовольно сдвинул брови, увидев участкового и Зияева:

« Чего надо?

— Товарищ Садыков, — приложил Сергей руку к ко» зырьку фуражки, — нужно срочно отвезти в больницу беременную женщину. Она живет недалеко от вас.

— Ну и везите, — оборвал грубо Садыков.

— Сейчас ночь, трудно найти машину…

— Какое мне дело! — Он оттолкнул Абдуллу, который стоял в проходе, и с силой закрыл калитку,

— Товарищ Садыков! — рванулся вслед Сергей.

— Азиз-ака, — умоляюще заговорил Абдулла. — Азиз ака, это моя жена беременна. Ей надо в больницу, Я заплачу, слышишь?

— Товарищ Садыков! — еще раз позвал Голиков.

— Не мешайте людям спать! — сердито крикнул из-за дувала Садыков. — Не безобразничайте! Я жаловать» ся буду…

— Сергей Борисович, ну его к черту, — озираясь по сторонам, сказал Зияев. — Пойдемте позвоним в больницу.

— Сволочь! — тихо проговорил Сергей.

Машину нашли у Мансуровых, живших неподалеку от Садьжова. Сергей сел за руль, и через полчаса Гульрехра, жена Абдуллы, была уже в роддоме.

2.

— Сережа, — горячо сказала Катя. — Все будет хорошо, поверь мне! Тебе только кажется, что ты любишь такую, как я…

— Я люблю тебя, Катя! Слышишь? Люблю! — крик» нул Сергей, собрав все свои силы.

Сергей думал, что она остановится, улыбнется ему ободряюще и скажет, что никогда у нее не было никакого мужа, что она абсолютно все выдумала. Он ждал этого с нетерпением, позабыв обо всем на свете, ждал, как чуда, повторяя про себя: «Вернись! Вернись!»

Она закрыла за собой калитку, так и не остановившись, и ему стало страшно. «Что же делать? Что де» лать? — напряженно думал он. — Забыть все? Уехать? Подполковник не станет задерживать. Жалко друзей. Якуб Панасович обидится. Катя, конечно, будет рада. Почему она сразу ничего не рассказала? Почему?»

Было раннее утро. Заря жарким пламенем полыхала над просыпавшимся городом. Сергей постоял еще некоторое время у дома Кати, снял фуражку и направился домой.

В центре, когда до дома оставалось десять минут ходьбы, Сергей встретил директора продовольственного магазина Алексея Юрьевича Крупилина. Крупилин, очевидно, только что встал — шел медленно, сонно глядя под ноги. На нем были белые шелковые брюки и голубоватая украинка.

— Алексей Юрьевич, ты что так рано поднялся? Бессонница мучит? — остановил его Голиков. Он уже немножко успокоился и был рад этой неожиданной встрече.

— Дела, Сергей Борисович, дела, — поднял голову Крупилин. — Сам-то ты почему не спишь? Жуликов искал или на свидание ходил?

— Все было, — неопределенно проговорил Сергей.

— Наверно, проголодался? — прищурился Крупилин. В его глазах загорелись нетерпеливые, любопытные огоньки.

— Да, есть немного.

— Тогда пойдем ко мне. Поедим вместе.

— Спасибо, как-нибудь в другой раз. Спать хочется.

— Пойдем, пойдем, не пожалеешь!

Они сидели в складе магазина за небольшим, видавшим виды столиком. Перед ними, среди консервных банок, открытых перочинным ножиком, стояла бутылка коньяка.

Сергей быстро пьянел: сказывалась бессонная, беспокойная ночь.

— Пей еще! Пей! — угощал немного захмелевший Крупилин. — Я бы тоже дербалызнул, да не могу: через час надо открывать магазин. Пей за меня, тебе можно. Ночь свою отдежурил.

Постепенно развязывался язык. Сергей уже говорил обо всем, ничего не утаивая, даже о том, чего не следовало говорить. Ему казалось, что лучше собеседника, чем Крупилин, не найти Только он мог все понять и помочь всем.

— Ты хороший друг, — пьяно объяснялся Сергей. — Тебе я могу довериться… Налей-ка еще… Слушай, она сказала, что к ней приехал муж.

Сергей не называл имени Кати, да Крупилин и не домогался, он лишь улыбчиво хмыкал и разжигал откровенность собеседника

— Ты отомсти ей. В твоих руках сила.

— Отомщу, — распалялся Сергей. — Думаешь, вря ношу эту форму? Смотри, у меня пистолет. М-могу и его и ее… хочешь, сейчас п-пойду?.. Что смеешься? П пойду Я не промахнусь. Вот!..

Он вырвал из кобуры пистолет и, не целясь, выстрелил в банку, стоявшую около двери, на тумбочке. Кру-пилин от неожиданности до того оторопел, что не смог произнести ни слова. Он шарахнулся в сторону и застыл, не сводя с пистолета покрасневших испуганных глаз.

— Струсил? — повернулся к нему Сергей. — Ты же советовал отомстить… Не дрожи, говори: кому я должен отомстить?

Что было дальше — Сергей не помнил. Где-то в глубине сознания появлялись и тут же исчезали мятущиеся фигуры каких-то людей. Он догадывался: они были¹ его друзьями или знакомыми, и как бы слышал их быстрый, прерывистый шепот, однако, несмотря на все усилия, никак не мог угадать, кто же они, когда и где он с ними встречался. В голове стоял тупой, все возрастающий шум, который, казалось, сверлил мозг бесконечным сверлом. Руки и ноги не слушались. Все тело болело изнуряющей острой болью.

«Что же я наделал? — бессмысленно глядя в потолок, пытался вспомнить Сергей. — Зачем я выпил?.. Катя, родная! Что же мне делать? Почему ты мне раньше ничего не рассказала?.. Анатолий — черт с ним! Скажи, что мы будем делать дальше?.. Крупилин… Подожди, Катя, подожди! Я же…»