30 июня.

Не смотря на мою просьбу перестать приносить мне добычу, каждый день я дичь или рыба лежат у меня на столе. Поговорить с Соако я не могу, днем я пытаюсь научиться охотиться, а вечером он с женой, а говорить при ней я не хочу. К тому же я подозреваю, что она не в курсе, что он кормит еще и меня.

Оала ждет ребенка, о чем она мне лично с гордостью сообщила. Я сказала, что очень рада за нее и улыбнулась. Она ожидала другого ответа. Меня это порадовало.

Совет выразил недовольство тем, что я стала мало времени уделять делам племени, а именно обучению и ведением подсчетов запасов. Причем сказано это было крайне неприятным тоном. Новый глава старейшин Коано, почему то очень меня не любит. Я спросила его об этом. Вопрос поставил его в тупик, а главное он был задан при других старейшинах. Коано ответил, что я не права, что он ко мне хорошо относиться и его замечание конструктивно, потому что я должна приносить пользу народу. На что я ему резонно ответила, что возобновлю свои занятия и учет запасов, как только научусь нормально охотиться, чтобы это занятие и приготовление еды не отнимало у меня весь день.

Потом Тала сказала мне, что Коано дедушка Оалы. Это многое объясняет, потому что семейные узы здесь очень тесны.

14 июля.

Тот разговор у старейшин не был напрасным. Решение на счет снабжения меня едой было пересмотрено и меня снова кормит племя. Сначала я думала гордо отказаться, но потом решила, что стоит усмирить свою гордость и не обострять отношения.

Тала пытается уговорить меня чаще бывать среди людей, а не уходить все время на утес. А мне не хочется. Я понимаю, что сама отдаляюсь от людей, но мне в последнее время больше нравиться быть одной. Отчасти это оттого, что мне больно сталкиваться с Соако.

1 августа.

Тала сообщила мне радостную новость. В марте у нее должен родиться малыш. Я очень рада за нее. Тала будет прекрасной мамой. Она думала, что не может иметь детей, поэтому сейчас она очень волнуется. К тому же она уже не молода, но я думаю, все будет в порядке.

У меня больших изменений в жизни нет. Я занимаюсь подсчетами и расчетами запасов до обеда и учу грамоте людей после.

13 августа.

Три дня назад над Кенуаном пронесся ураган. Ветер был такой силы, что сбивал с ног и ломал деревья. Волны были огромной высоты. Погибло несколько человек на берегу, трое не вернулись из моря, и упавшим деревом убило отшельника. Деревня основательно разрушена, целых домов почти не осталось. Много раненых. Я не пострадала, хотя мой дом остался без крыши. Тала и Танао перебираются ко мне, потому что их дом разрушило совсем. Я волнуюсь за Талу, она сильно испугалась и сейчас плохо себя чувствует.

Мы с Танао, начали делать крышу, а Тала занимается хозяйством. Просто лежать она категорически отказалась. Я присматриваю за ней и молюсь, чтобы все обошлось, и она смогла нормально родить. После того, как я починю свою крышу, я буду помогать остальным, а потом все вместе будем убирать поваленные деревья в лесу.

Соако я видела после урагана только один раз, он прибегал проверить все ли со мной в порядке. Сейчас он приводит в порядок свой дом. Это очень не хорошо, но мне приятно, что он все еще любит меня. Недавно я поймала себя на мысли что думаю о том, как здорово было бы родить от него ребенка. Но это только пустые и глупые мечты и надо гнать их от себя.

5 сентября.

Последствий урагана почти не видно, только в лесу еще убраны не все поваленные деревья. Люди помогают друг другу здесь безвозмездно. Даже те, чьи дома не пострадали, помогали заново отстраиваться соседям. В восстановлении не участвовали только совсем маленькие дети, старики и беременные женщины. Хотя Тала и еще одна беременная помогали готовить еду для племени. Мне не очень нравиться, что Тала так много работает, лучше бы она как Оала лежала в тенёчке и ела фрукты, рассуждая о прелестях материнства.

19 октября.

Я опять осталась без довольствия. Причиной этого стала Оала. Она все никак не успокоиться. Она подняла вопрос о необходимости письменности для племени. Мои доводы о том, что письменность поднимает культуру народа на более высоки уровень, племя не убедил. Ну что ж. Я решила, что все же закончу записывать легенды, ну а обучение других оставлю.

Охотиться меня Танао научил, поэтому с едой проблем у меня нет. К тому же у отшельника, еще до его гибели я научилась плести корзины. Правда делать большие корзины я не умею, у меня просто не хватает сил согнуть толстые прутья, но вот маленькие и средние корзины получаются хорошо.

В свободное время я обустраивала свой домик. Я нарисовала себе две картины. Рисую я плохо, но над картинами я трудилась очень долго и, по-моему, вышло хорошо. На первой я нарисовала "Элеонору" у острова Бакапе, а на второй дом бабушки с дедушкой. Я украсила дом ракушками и сделала шторы из нитей с ракушками. Я сделала себе новую посуду и сама ее расписала. Получилось очень необычно, по крайней мере, она отличается оттого, что делают здесь. Глиняная вилка получилась очень смешной, но свои функции она выполняет.

Соако пытался снова приносить мне рыбу, но на этот раз я пригрозила, что если он не перестанет приходить, об этом узнает Оала. Это было низко, но подействовало. Мне было жалко его, у него было такое лицо после моих слов.

В день гибели "Элеоноры" сплавать на риф мне не удалось. Я попросила Лоано свозить меня туда, но он не нашел еще одного человека в попутчики, а плыть вдвоем туда опасно. Поэтому венок со свечами я пустила в море с того места, до которого смогла сама добраться на лодке. Оала попыталась кричать, что своим поступкам и слезами я навлекаю на них немилость богов, но ее нападки остановили. Соако попытался сделать это тактично, чтобы не унижать жену, но она не остановилась, и тогда ее грубо остановил один из старейшин. Он сказал, что её отношение ко мне, не вписывается ни в какие рамки. Что такое отношение было не приемлемо, даже когда мы добивались одного мужчину (хотя не помню, чтобы я его добивалась), и уж тем более не приемлемо теперь. Я была очень благодарна ему за это.

Вечер я провела на утесе. Я смотрела в море и плакала. Ближе к ночи туда пришел Соако. Он просто молча сел рядом и обнял меня за плечи. Я заплакала, уткнувшись ему в плечо. Потом я рассказывала ему про свою семью, иногда сбиваясь и не замечая, что говорю не на кенуанском языке, и он меня не понимает, но он не перебивал меня и просто слушал. Я была рада, что он пришел. Домой он проводил меня, когда уже начинало светать.

Спасибо тебе, милый Соако.

7 ноября.

Сегодня утром умерла Оала. У нее преждевременно начались роды, и она умерла. Ребенок тоже не выжил.

Меня ее смерть потрясла, она ведь моложе меня. Я не любила ее, но смерти ей я не желала. Её и ее малыша похоронят завтра утром. Не уверена, что смогу радоваться ее переходу в лучший мир.

1декабря.

Праздник богини Левоны прошел прекрасно. В этот раз я готовилась сама, и у меня был целый год на сбор ракушек. Самой оригинальной в этом году была не я, но я этому даже рада.

12 декабря.

Талу очень испугала смерть Оалы, и ей стало хуже. Я настояла на том, чтобы она меньше работала и даже перебралась к ним. Мы договорились, что я поживу у них до родов, а потом вернусь к себе.

Господи, помоги ей нормально родить.

Тала всячески намекает, что Соако теперь свободен. Она считает, что мне не стоит упираться, а стоит выйти за него замуж. Тала говорит, что я должна принять от него венок, Танао ее поддерживает. Может быть они правы?

1 января 1810 года.

Еще один новый год. Сколько их еще меня ждет вдали от дома?