«Может, машина? — подумал я. — Родители знают, что я просто ненавижу ходить на уроки пешком. Нет, наверное, это игровая приставка с сотней-другой игр к ней. Они знают, что мне нужно как-то развлекаться. Я ведь слишком много занимаюсь».

Нет. Внезапно я догадался, что в ящике.

— Эй, парни, а что это вы такие кислые? — закричал я. — Вам бы радоваться надо! Давайте, давайте! Прыгайте от радости! Скачите как сумасшедшие!

Они удивлённо уставились на меня.

— Вы что, не поняли, что нам сегодня крупно повезло? — продолжал я. — Вы ещё не поняли, что в этом ящике? Это же домашний кинотеатр, который я так долго выпрашивал!

— Ура! — завопил Бельцер и выбросил руку в воздух. — Здорово!

— Мне всё-таки удалось уговорить своих родителей, что телевизор очень помогает в учёбе, — пояснил я. — Я сказал, что мне просто необходимо каждую неделю смотреть «Фактор страха», чтобы знать, чего делать не следует !

— Здорово! — снова закричал Бельцер и дал мне «пять». — Наш домашний кинотеатр!

Мы стукнулись кулаками, а потом обменялись тайным рукопожатием, о котором знают только те, кто живёт в Тухлом общежитии.

— Но, Берни, — сказал Финмен и подтащил меня к ящику с другой стороны, — если это телевизор, зачем тогда здесь дырки для воздуха?

— Чего? Дырки для воздуха?

Я разглядел круглые отверстия, просверленные в досках. И тут из ящика донёсся какой-то странный звук. Внутри кто-то скрёбся.

— Он ЖИВОЙ! — заверещал Кренч. — Телевизор ЖИВОЙ!

Глава 3

ЧЕМ ВОНЯЕТ?

Послышалось царапанье, потом пронзительный крик. Внутри точно кто-то живой. Надо скорее раскрыть ящик.

Бельцер сбегал в подвал за инструментами, и мы принялись за работу. Финмен и Кренч орудовали ломиками, а Бельцер — молотком. Я же делал самое трудное — я их подбадривал: — Живее, братаны! Молодцы! Так, ещё чуть-чуть!

Им это было просто необходимо.

Через несколько минут крышка отлетела в сторону, и тут же с грохотом рухнула передняя стенка. У меня просто челюсть отвисла, когда я увидел, что передо мной целых два живых существа.

Собака и попугай.

МОЯ собака и МОЙ попугай.

— Мои зверушки! — завопил я и бросился к ящику, чтобы поскорее обнять своего толстого слюнявого бульдога.

Нахал — мой чудесный зелёный попугай — проорал:

— Жрать орехи! Урра!

Ну разве не прелесть? И кто его научил? Может быть, я?

— Жрать орехи! Урра!

Ха-ха! Вот умора!

— Рад тебя видеть, дружище! — Я обнял своего пса.

Он поприветствовал меня бодрым «Гав!» и обмусолил слюнями весь мой форменный пиджак.

Бельцер заглянул в ящик:

— Эй, Берни! А где же телевизор?

— Нет тут никакого телевизора. Зато есть мои зверушки! — воскликнул я. — Видно, они так по мне тосковали, что мама с папой решили прислать их мне в школу.

Я был счастлив, ведь я ужасно соскучился по своим питомцам. А теперь они снова со мной. Круто!

Я вскочил на ноги и пригладил пёрышки Нахала.

— Ты мой хороший альчик, — зашептал я попугаю. — Славный попугайчик.

— Сожрёшь зерно — помрёшь! — ответил Нахал.

Нет, ну разве не чудо?

Финмен и Кренч плюхнулись на пол и принялись возиться с огромным бульдогом. Вдруг послышалось:

ПУУУУУК!

Мой пёс заскулил, а ребята тут же перестали его гладить.

— Чем это так воняет? — с ужасом спросил Финмен.

— Это собака! — закричал Кренч. — Берни, твой пёс ВОНЯЕТ! Вот блин. КОШМАР!

— Задержи дыхание, — посоветовал я. — Через пару минут развеется.

— Я и так не дышу! — утробным голосом пробубнил Бельцер. — Но это не помогает!

У бедняги слезились глаза. Зажав нос, он метался по комнате, пытался откашляться.

— Нет, ну это вообще отстой! — взвыл Финмен.

А Кренч бросился к окну, распахнул его и высунул голову наружу.

— Берни, а как зовут твоего пса? — полюбопытствовал Финмен.

— Газик, — ответил я.

— Подходящее имя, — фыркнул он.

Глава 4

ПТИЧЬИ КАКАШКИ

Финмен и Кренч высунулись по пояс из окна и часто дышали. Через несколько минут в комнате перестало вонять. Как я и говорил.

Я поднял Газика на руки и отнёс моё золото на кровать. Она сунул морду мне под подушку, вздохнул и заснул.

Нахал сидел на металлической жёрдочке и тихо болтал сам с собой. Я вытащил жёрдочку на подставке из ящика и пристроил в углу возле своей кровати.

Я был так рад, что мои любимцы снова со мной. Так рад, что даже не подумал об опасности, которая теперь мне угрожает.

— Эй, гляди-ка! — вдруг воскликнул Кренч и указал на дно ящика. — ББ, в ящике письмо от твоих родителей.

Нагнувшись, он достал листок бумаги.

— Ой! А что это такое зелёное и жидкое?

Кренч переложил письмо в левую руку. Правая была вся измазана какой-то жёлто-зелёной жижей.

— Это птичьи какашки! — засмеялся Финмен.

— Чего? — Кренч понюхал руку. — Фуууу!

Он перевёл взгляд с одной руки на другую. Обе были в густом липком дерьме.

Финмен закинул голову и издал боевой клич.

— Внимание! Птичьи какашки! — завопил он.

— Давай пожмём друг другу руку, — быстро сказал Кренч.

Не теряя ни секунду, он схватил руку Финмена и затряс её.

— Бееее! — Финмена прямо передёрнуло от отвращения. По его ладони стекала противная липкая жижа.

Кренч вытер обе руки о рукав пиджака Финмена.

— Чистые, — весело сказал он, показывая нам свои руки.

— Эй, ты, придурок! — закричал Финмен.

Он мазнул ладонью Кренчу по щеке. Теперь у Кренча всё лицо оказалось в птичьем помёте. Чтобы не оставаться в долгу, он схватил письмо и вытер им лицо Финмену. Разозлившись, Финмен выхватил у приятеля письмо и разорвал пополам. А измазанные дерьмом половинки запихнул Кренчу в рот.

Ну, что я тебе говорил? Эти парни просто обожают развлекаться!

— Э-э-э… ребята, — вмешался я. — Ребята, а что было в письме?

Финмен и Кренч разом повернулись ко мне. Оба они были перепачканы птичьим дерьмом: жёлто-зелёная жижа на лице, руках и школьной форме. Кренч вытирал её с губ.

— Сейчас попробую прочитать, — сказал Финмен и, вытащив изо рта у Кренча измазанное дерьмом письмо, сложил две половинки. — Гммм… В нём говорится, что твоим родителям придётся надолго уехать, и они никого не могут найти, кто согласился бы ухаживать за твоими любимцами. Если ты не возьмёшь себе Газика, он отправится в приют для собак. А попугай — в зоопарк.

— Ни за что! — закричал я. — Я сам буду о них заботиться. Они мои друзья!

— Но, Берни, ты не можешь оставить их у себя, — прогундосил Кренч, сплёвывая птичий помёт. — У тебя будут реальные проблемы.

Я вытаращился на него:

— Чего? У меня?

— Ну да. — Кренч смахнул зелёную жижу с волос. — Ты же знаешь, в этой школе есть правило: «Животных держать запрещено».

Ой, верно! Животных держать запрещено.

По спине у меня пробежал холодок. Кренч прав. Животных держать запрещено.

— Если миссис Гнус узнает… — сказал Кренч и полоснул ребром ладони по горлу, — ты покойник.

И тут Кренч прав. Если миссис Гнус пронюхает о том, что я прячу у себя в комнате животных, и расскажет об этом директору Гадюку, меня вышвырнут из школы.

«Похоже, мне кранты, — подумал я. — Если я не придумаю, как спрятать Газика и Нахала, мне очень скоро отправят домой».

Я присел на кровать, на которой храпел мой бульдог, и начал думать. Надо как-то защитить моих питомцев. Но куда их спрятать? Куда?

Финмен с Кренчем выволокли ящик из моей комнаты, а потом отправились в душ.

Не прошло и минуты, как я услышал в коридоре стук каблуков миссис Гнус. Она шла прямиком ко мне!

— Тихо, Нахал! — прошептал я. — Ни звука!

— Жрать ОРЕХИ! Уррра! — тут же завопил Нахал.

Миссис Гнус вошла в комнату и, прищурившись, посмотрела на меня сквозь толстенные стёкла очков.

— Берни, с кем это ты тут разговариваешь? — спросила она.