Он тронул ее подбородок, отчего внутри нее все растаяло, а потом неожиданно крепко взял за волосы. Властный жест подстегнул ее вожделение. Она стала целовать его с нарастающей страстью, проникая внутрь его рта языком в поисках наслаждения, которое мог доставить ей только он и никто другой.

— М-м-м. — Она потерлась о него грудями. Соски откликнулись, стали тугими и твердыми.

Покрутив бедрами, она ощутила его эрекцию. Вцепилась в его плечи, зафиксировав свое положение, и заерзала на нем.

Его рот завладел ее губами, заявляя о том, насколько они различны. Она вела нежную разведку, когда целовала его; он же словно поглощал ее целиком, затягивая в водоворот вожделения без малейшей надежды спастись.

Что происходит? Еще минуту назад она держала ситуацию под контролем. Исследовала его, пробовала на вкус и все время знала, что при желании в любой момент может остановиться. Но сейчас с нею творилось нечто такое, чего раньше она никогда не испытывала.

Отступить? Хочет ли она этого?

Он принял решение за нее. Мягко снял ее с себя и, подвинувшись, положил рядом. Она открыла глаза. Они лежали лицом к лицу. Заглянув в его карие глаза, она затрепетала. Дыхание стало затрудненным.

Она боялась заговорить. Боялась, что голос выдаст пробудившийся в ней голод.

Она хотела его. Соитие казалось неизбежным, и она буквально изнывала от нетерпения. Но если она так бурно отреагировала на простой поцелуй, то что ее ждет, когда Кит ею овладеет? Безграничное наслаждение — а потом не менее сильная боль.

Правда лежала на поверхности, такая же неприглядная, как рана на его голове. В конце концов Кит уедет. Не сегодня, конечно, и, наверное, не через неделю, но до Уэлбери-парка у него была своя жизнь. Жизнь, о которой она ничего не знала. Пусть сейчас ее общество ему приятно, но наступит тот день, когда он вспомнит о своем прошлом и решит, что дальше она ему не нужна.

Когда Кит остановился, она была благодарна за эту отсрочку. Пока он целовал и ласкал ее, она не могла сказать «нет». Как не могла прогнать свои страхи.

— Давай не будем спешить, — проговорил он, накручивая на палец прядь ее волос. — Ты стоишь того, чтобы смаковать каждое мгновение. — Он склонился над ней, и на этот раз поцелуй был мягким и тягучим, как шелк. Он скорее утешал, чем требовал подчинения. Его улыбка согрела ее от макушки до пят — не желанием, а чем-то иным, чем-то бо́льшим.

Не зная, что сказать, Вайолет погладила тыльную сторону его руки, потом ладонь, упиваясь прикосновением к его коже. Она была покрыта крошечными шрамами, в большинстве своем заметными только вблизи. Медленно она водила пальцами по этим тонким, коротким линиям, гадая, откуда они взялись и почему их так много.

— На твоем теле столько отметин. Ты получил их на войне?

Он вздрогнул, потом улыбнулся.

— Некоторые.

— А остальные?

Какое-то время единственным звуком в тишине было тихое завывание ветра снаружи. Вайолет ждала, не глядя на него прямо, но остановив взгляд на его руке.

— Скажем так, я знаю не понаслышке, что такое синяки, переломы и разбитые в кровь носы.

Она поняла, что он вспомнил о происхождении своих шрамов, но с ней решил не делиться. И расстроилась — непонятно с чего. У многих людей есть секреты. У Кита, видимо, тоже. Что здесь удивительного?

Вопрос в том, почему он смолчал. Щадил ее чувствительность? Или хотел скрыть нечто гнусное и неприглядное? Она знала о нем очень мало. Что, если он совсем не такой, как она себе навоображала?

— Выходит, ты не раз ввязывался в драку. Намеренно или случайно?

Кит прищурился и склонил голову набок.

— Ты точно хочешь знать?

— Да. — Она хотела знать больше о мужчине, которого вожделела. Например, почему он дрался — из склонности к насилию, по необходимости или по какой-то третьей причине?

— Я не знаю, что именно ты видела в день, когда мы повстречались. Я по-прежнему не помню никаких грабителей. Но мне не впервой пускать в ход кулаки. Я делал это много раз против многих соперников. — Он взял ее за руку. — Видишь ли, я боксер.

Вайолет представила, как его избивают здоровяки вроде Эйвери, и у нее защемило сердце. Кончиками пальцев она провела по его лицу, отмечая каждый шрам и каждый рубчик. Дотронулась до переносицы, где осталась небольшая неровность — свидетельство давнего перелома.

Она обняла его за шею и притянула к себе. Так крепко, что ощутила биение его сердца. Прижалась лицом к теплой щеке. Вокруг нее обвились сильные руки, и дрожь внутри стихла.

Она заглянула ему в глаза. Минуту они смотрели друг на друга.

Ей пришла в голову одна догадка. Он, наверное, хороший боец. В противном случае его тело было бы в плачевном состоянии. Однажды, будучи в Лондоне, она побывала с Джоном на одном из боксерских боев. Это было жестокое, кровавое и вместе с тем захватывающее зрелище.

Оно не предназначалось для дам — помимо нее в зале присутствовало всего две или три женщины, — однако шокировало ее меньше, чем она ожидала. Синяки и окровавленные носы не шли ни в какое сравнение с тем, что она видела во время войны на континенте.

* * *

— Насколько я понимаю, ты чаще побеждал, чем проигрывал?

Она не выглядела ни шокированной, ни испуганной. Когда она обняла его, Кит ожидал столкнуться с упреками в стиле Изабеллы или с потоком слез.

Вайолет не сделала ни того, ни другого. Почему?

— Да. Выходя на ринг, я стараюсь выбить из противника столько крови, сколько смогу, до того как упасть.

Киту нравилось ощущение силы, которое переполняло его, когда он принимал поединок и превращался в отлаженную боевую машину. Он не только сам принимал участие в боях, но и любил присутствовать на них в качестве зрителя, а также спонсировал двух лучших боксеров Англии.

— Тогда повторю еще раз. — Вайолет содрогнулась. — Я рада, что в тот день ко мне на помощь пришел именно ты. — Она взяла его лицо в ладони и поцеловала, входя в его рот языком.

Кит крепко обнимал ее. Она млела в его руках, и он не представлял, что должно случиться, чтобы он ее отпустил. Его выдержка подвергалась серьезной проверке. Взять ее прямо сейчас будет неправильно, хотя так легко представить, как он накрывает ее и ложится между ее ног. Он сделал глубокий вдох и посмотрел в ее потемневшие за тяжелыми веками глаза.

— Если это было «спасибо», тогда мне, пожалуй, стоит выручать дам почаще. — Он усмехнулся.

Она подняла его сорочку вверх и снова поцеловала. Тот факт, что она хочет его так же сильно, как он ее, только подогревал его страсть. Наверное, сегодня он полакомится только десертом, а главное блюдо перенесет на потом. Есть много способов сделать ее своей, не овладевая в прямом смысле этого слова.

Он хотел заговорить, но Вайолет приложила к его губам ладонь.

— Нам есть, что обсудить, но давай сделаем это позже. Прямо сейчас я хочу… — Кончиками пальцев она пробежала по напрягшимся мышцам его живота и, добравшись до застежки брюк, поцеловала.

Он стал восхитительно, болезненно твердым. Настолько, что пришлось закрыть глаза и сделать глубокий вдох. Вайолет была ожившей мечтой. Распутницей за строгой внешностью респектабельной леди.

— Давай я сам, — произнес он и потянулся к поясу, чтобы помочь ей.

— Нет. — Он замер как по команде. — Не двигайся. — Она отогнула клапан ширинки и начала расстегивать пуговицы. — Советую тебе поберечь силы, потому что я намерена полностью их истощить. — Его член дернулся от распутной улыбки, заигравшей на ее губах.

— Вы дьяволица, миледи.

Ее горящий взгляд, ее пальцы, подобравшиеся вплотную к его эрекции, сводили его с ума.

— Дьяволица похитила бы твою душу. Я же заберу твое тело.

Она расстегнула последнюю пуговицу. Кит со свистом втянул в себя воздух и не успел сделать следующий вдох, как ее ладони скользнули в разрез брюк.

— О! — воскликнула она, обнаружив, что на нем нет белья. Под брюками он был совершенно голым, если не считать подвязанных под коленями высоких носков.