Глава 17

– Уверена, что не хочешь есть?

Когда Шак задал свой вопрос, Никс посмотрела на него. Они оба стояли... оба – полностью одетые.

Так, ладно, он всегда полностью одет. Это Никс пришлось одеваться заново.

Казалось, словно и секса между ними не было. Ну, если не двигаться. Когда она ходила, то внутренняя боль напоминала ей о том, что они разделили. Не то, чтобы ей нужно было напоминание. Она помнила каждый поцелуй. Каждый стон, каждое прикосновение, и все их оргазмы. Когда они, наконец, расслабились, Никс устроилась у Шака на груди, и то время, что она обнимала его, ставило под угрозу ее душевное равновесие. Потом встал вопрос о необходимости освежиться, поэтому она снова оказалась в купели.

После того, как он вручил ей брусок грубого тюремного мыла, Шак скрылся в одном из туннелей.

Когда она тщательно вымыла волосы, едва уловимый запах табака донесся до нее, проникая в густое облако аромата елового мыла. Он курил? Хотя кто еще это мог быть.

Сразу после его ухода Никс ждала, что Шак вернётся и присоединится к ней в тёплой журчащей воде. Но спустя какое–то время у нее возникло ощущение, что он ждал, когда она закончит и оденется, поэтому так она и сделала. Как только Никс оказалась в своих штанах и кофте, мужчина вышел из теней, будто наблюдал за ней.

А потом Шак снова устроился по другую сторону купели, прислонившись к стене и вытянув одну ногу, вторую согнув в колене. Словно в его мыслях ничего между ними и не было... из того что было.

Последовав примеру, Никс вернулась на свое место и хотела уже вывести его на серьёзный разговор. Но беседы – уже для состоящих в отношениях, и алло, она знает его меньше суток. И они в крайне враждебной среде.

По крайней мере, пришло время выдвигаться. Она устала беспокоиться о том, что сотворили с ним, и что его мучило во снах.

И что, черт возьми, случилось, что он оказался здесь?

– Никс? Ты голодна?

Фокусируясь, она покачала головой.

– Нет, я в норме. Не хочешь достать себе еды?

– Я не оставлю тебя...

Они оба повернулись одновременно в одну сторону, к туннелю слева. Судя по запахам, к ним приближались четверо мужчин, но, черт возьми, она ничего не слышала из–за шума воды.

Когда она потянулась к пистолету за поясом, Шак резко сказал:

– Это всего лишь Кейн и остальные.

– Остальные? Их много?

Из теней один за другим вышли мужчины. Она расслабилась, узнав аристократа Кейна и Лукана – того, что с жёлтыми глазами.

Следующий мужчина был выше остальных, с более сухощавым телом, но не менее жёстким. У него были седые волосы с чёрными прядями тут и там, но не потому что он вошёл в пору увядания, и волосы были стянуты в необычную косу. Что было странного в нем – радужки того же цвета, что и волосы. Как результат, зрачки выглядели словно две черные дыры, и по его глазам ничего нельзя было понять. Да, он улыбался... на удивление мило. Но что–то скрывалось за этим фасадом, и потому он пугал.

– Привет! – заявил мужчина, и принял какую–то позу из сёрфинга. Двигая туда–сюда руками между ними, он тараторил: – Вот ты, вот я. И мы здесь все вместе!

Потом он обхватил ее руками, сжимая в объятии, которое на удивление не пугало: в нем не было сексуального подтекста, сам мужчина приятно пах и задержался не больше пары секунд. Когда он отскочил от нее и хлопнул в ладоши, словно все происходящее – игра, и он был готов встретиться с командой противника, обнажив уже удлинившиеся клыки.

– Ну что, ублюдки, возьмемся за дело.

Когда Никс посмотрела на Шака, он закатил глаза.

– Он бывает полезным... редко правда.

– О, блин, прости... Мэйхэм. – Мужчина протянул руку. – Извини, следовало представиться прежде, чем лезть с обнимашками.

Никс пожала протянутую руку.

– Приятно познакомиться.

– Никс, я в курсе. – Когда он широко улыбнулся, она снова внезапно подумала, что не представляет, что скрывается за этим выражением. – Кстати, хорошее имя.

– Тебе говорили, что ты похож на золотистого ретривера? – спросила она. – Внешне, по крайней мере.

– Постоянно.

– Ни разу такого не было, – пробормотал Шак.

Мэйхэм наклонился вбок и понизил голос:

– Я пытаюсь сделать происходящее для нее чуточку комфортней. Прочёл об этом в мотивационной книге.

– Неправда. Ты не умеешь читать, и здесь подобных книг нет. И кстати, она – в тюрьме. О каком комфорте для нее ты говоришь?

– Во–первых: ладно, у меня плохое зрение. Дело не в том, что я неграмотный. Второе: где–то здесь теоретически можно найти книги по саморазвитию. И третье: уступаю тебе во втором аргументе, ведь ее комфорт – это твоя забота, если ты понимаешь, о чем я. А, а?

Никс расплылась в улыбке, хотя Шак выглядел так, словно хотел сравнять парня с полом.

– Шак, расслабься, – сказала она. – Все нормально.

– О, уже перешли на уменьшительно–ласкательные. – Мэйхэм толкнул Шака локтем. – Быстро сближаетесь.

– Клянусь Господом, я сейчас задушу тебя голыми руками.

– Шак, – вмешалась она. – Серьёзно, все в порядке...

Она замолчала, когда почувствовала четвёртого мужчину. Кто бы это ни был, он оставался в тени, за пределами света свечей вокруг купели, но она остро ощущала его габариты. И зло в нем.

Из темноты исходила угроза, прокатываясь по каменному полу подобно чёрному туману, который мог подняться вверх по ногам и телу человека и задушить его призрачными руками. Никс непроизвольно отступила назад… с мыслью, что в отличие от остальных, непонятно как оказавшихся в этой тюрьме, этот мужчина здесь за дело.

За какое именно, конечно, неизвестно. Но он был прирождённым убийцей, наслаждающимся этим.

– Это Апекс, – сказал тихо Шак. – Не обращай на него внимание.

Ну точно. Словно она могла проигнорировать хищника, который выбрался из клетки в зоопарке накануне обеда. И ее подмывало попросить не брать его с ними, но у нее же был пистолет, и каким бы свирепым ни казался мужчина, он ничего не противопоставит пуле в голову.

– Пора. – Шак подошел к свернутой тюремной робе. – Я попрошу надеть это поверх рюкзака.

– Хорошая мысль. – Никс надела рюкзак и затем накинула поверх свободную рубашку цвета грязи. – В какую сторону идем?

– По главному проходу. Ты пойдешь в середине. Не поднимай головы...

– И не смотри в глаза. Ты рассказал мне правила. Но какой план? Что я могу...

– Ты держишься между нами. Мы позаботимся об остальном…

– О чем именно.

– Сбережем твою жизнь.

Нахмурившись, Никс подошла к нему и жестко посмотрела в глаза.

– К твоему сведению, с этим я прекрасно справляюсь сама.

– Это правда, я на себе убедился, – отметил Лукан.

Когда Шак ничего не ответил, она решила, что он пошлёт ее. Или даже оттолкнёт. Но он просто потер глаза.

– Мы проведем тебя через Улей, и мы будем там во время пересменки. У Надзирателя есть личные покои, Стена там же. Эти мужчины помогут нам с тобой попасть туда, и, оказавшись на месте, у нас будут считанные минуты, поэтому тебе придется действовать быстро.

– Здесь проблем не возникнет, – сказала она сухо.

Когда он отвернулся, Никс схватила его за руку. Он повернулся и вырвал руку из ее хватки с непреклонным выражением на лице, словно не хотел проявлять эмоции при посторонних. Или, может, в принципе.

Плевать. Она не станет пузырить любовные сопли в такой ситуации.

– Вот. – Она вложила пистолет стражника ему в руку. – Возьми. У меня есть свой.

Когда они покинули купель, Шакал поставил Кейна идти первым, потому что он был менее разговорчивым, менее заметным для стражников. Мэйхэм занял левый фланг, Лукан – правый.

Никс шла между ними.

Шакал замыкал процессию. Держа в руке пистолет, который она ему дала.

И, наконец, тормозным вагоном их небольшого отряда стал Апекс. Мужчина держался от них на расстоянии, это было тактическое преимущество и свойственная ему черта. Он не приближался ни к кому, и можно подумать, что подобные замашки одиночки не совместимы с их коллективной миссией. Но Апекс обожал убивать стражников. Его любимое времяпрепровождение. Он здесь не ради Никс или даже Шакала, перед которым он в долгу.

Нет, он искал кровопролития... и часто находил. Если где–то пропадал охранник, а тело не находили? Велика вероятность, что постарался Апекс, а потом приготовил останки и съел их, чтобы не оставлять улик. Его успех и тишину вокруг этих убийств обеспечивал тюремный кодекс. Какие бы злобные и отпетые уголовники здесь не сидели, они никогда не крысятничали с такой информацией... к тому же, скорее всего, они больше боялись Апекса, чем прихвостней Надзирателя. Что до самого Надзирателя? Замечал ли он попадающих стражников? Учитывая сложный график – наверняка, но он ни разу не обвинил Апекса. Пока, по крайней мере.

Включать этого парня в их план было рискованно. Последнее, что Шакалу нужно, – неуправляемый жестокий псих в их команде. Но в итоге он решил, что ценность жесткого бойца в заварушке стоила риска, и в любом случае, уже поздно менять планы. Апекс уже вышел на охоту.

Когда они осторожно покинули секретный коридор и вышли в туннели тюрьмы, они встретили несколько заключённых на своём пути. Вскоре их стало больше. По дороге в Улей всегда был стабильной поток. С другой стороны, там происходил обмен на черном рынке. Там заключённые снимали кого–то на секс... иногда трахались, не отходя от места. Там они взаимодействовали по разным поводам – ругались, дрались, смеялись и играли в карты. Занимались сексом.

Учитывая, какой работой нагружали многих из них, а также блеклое существование во внерабочие часы, сложно винить это общество проклятых. Но он боялся привлечь внимание... и не только стражи.

К счастью, его часто видели в компании Кейна, Лукана и Мэйхэма. И он хотел верить, что если они будут держаться близко друг к другу, а Никс опустит голову в пол, то никто ничего, абсолютно ничего не заметит.

А с Апексом никто не станет связываться. В этом плане за него можно быть спокойным...