Всеми этими делами ведали специальное управление по расовым вопросам при центральном аппарате НСДАП, соответствующее подразделение Главного управления имперской безопасности, подчинявшееся рейхсфюреру СС, и децернат – отдел в гестапо. Последний возглавил Эйхман. Цильке служил там экспертом-референтом.
В условиях нацистской Германии нередки были случаи, когда всеми правдами и неправдами евреи добывали себе новые, «арийские» документы, меняли фамилии, старались, чтобы спасти жизнь, стать, например, из «полукровок» «четвертькровками» – это давало шанс на спасение. Словом, многие пытались «улучшить» свою «родословную» хотя бы на одну ступеньку.
Некоторым это удавалось, но, когда что-либо вызывало подозрение или следовал донос (а ведь каждый третий немец в той или иной форме доносил на своего соседа, сослуживца, друга, собутыльника, конкурента, приятеля и т. д. в гестапо), документальные подтверждения подлога отсутствовали, словом, когда случай был сложным, тогда призывали на «экспертизу» Эриха Цильке.
Он, выросший в Вильнюсе и проведший юные и молодые годы в Риге – городах со значительным еврейским населением, считался высшим авторитетом в деле распознания старавшихся укрыться от смерти евреев.
«У меня глаз и слух настолько точны, – говорил мне Цильке, – а знаю я практически все типы евреев, – что обмануть меня было невозможно».
Как же проводил Цильке свою «экспертизу»?
«Сначала я заводил какую-нибудь живую беседу с проверяемым, наблюдал за тем, как он смеётся, реагирует на шутки, жестикулирует, насколько быстро входит в контакт, – словом, всё его поведение во время живого, непринуждённого и остроумного разговора без напряжения. Затем обычно я давал проверяемому посмотреть альбом с порнографическими открытками и наблюдал реакцию».
Сюжетом беседы нередко служили темы о соседях и сослуживцах, о женщинах и житье-бытье семьи и детей. Разговор продолжался час-другой, иногда со шнапсом, разумеется не в здании гестапо, и Цильке играл какую-нибудь роль: то ли страхового агента, то ли уполномоченного больничной кассы, то ли ещё какую-нибудь – в зависимости от обстоятельств.
Это был первый этап проверки. На втором этапе проверяемого уже вполне официально вызывали в гестапо и там производили обмеры по параметрам, составленным и изобретённым Цильке. Измеряли нос, бёдра, таз, длину шеи, расстояние между глазами, степень «распространённости» растительности на лобке, под мышками.
«Но самым решающим показателем, – рассказывал Цильке, – для меня были глаза. Глаза не могли меня обмануть никогда. Заглянув в них, я обязательно улавливал там хотя бы слабые оттенки „мировой скорби“, которой нет ни у кого из представителей других народов».
По «формуле Цильке», при одной восьмой и даже одной четвёртой еврейской крови «мировая скорбь» не просматривалась, а при «чистокровности» и «полукровности» была видна непременно.
На основании заключения, выносимого Цильке, сотни людей были признаны евреями и отправлены в печь. Но… коварная судьба! Цильке были не чужды гомосексуальные влечения, и однажды, осматривая подозреваемого мальчика, он предложил ему прийти к себе на квартиру вечером. Отец мальчика, возмущённый тем, что его подозревают в неарийском происхождении, донёс о предложении Цильке, сделанном его сыну… «Эксперт» был пойман на своей квартире с поличным, выгнан со службы, исключён из СС, судим и направлен в штрафной батальон. На фронте он попал в советский плен и сразу же поспешил заявить о своей ненависти к нацизму! Так вот мы и познакомились с «экспертом по расовым вопросам» центрального аппарата гестапо.
Но может быть, основная масса населения – рабочие и крестьяне, ремесленники и интеллигенты, лавочники и чиновники, солдаты и офицеры вкусили плоды нацистского порядка? Может быть, это им был выгоден гитлеровский режим, который неоднократно объявлял себя истинно народным, подлинно национальным и т. п.?
Когда речь идёт о сложном социальном явлении, сущность которого не лежит на поверхности и не сразу становится очевидной, В. И. Ленин советовал ставить вопрос: «Кому это выгодно?» Такой путь является верным и надёжным, чтобы вскрыть подлинный смысл происходящих политических событий, анатомировать социальное явление.
Итак, кому же было выгодно установление фашистской диктатуры в Германии? Известно, что Гитлер, Геббельс и вся фашистская клика в целом немало постарались, чтобы представить приход к власти гитлеровцев как величайшее благо и акт спасения для немецкой нации.
Они обещали рабочим избавление от безработицы – самого страшного бедствия для трудящихся в странах капитала. Напомним, что в Германии в 1932 году насчитывалось более 6 млн полностью безработных и столько же тех, кого можно отнести к частично безработным.
Они обещали лавочникам и ремесленникам, владельцам небольших магазинов и мастерских защитить их от изнурительной конкуренции со стороны крупного капитала, банков, универмагов, концернов и помочь им выстоять и сохранить независимое положение в обществе.
Они обещали сотням тысяч учителей, врачей, инженеров, бухгалтеров, конторских служащих обеспечить им «достойные» места под солнцем за счёт тех вакансий, которые образуются после удаления из этих сфер жизни евреев.
Они обещали государственные кредиты, уменьшение налогов и покровительство крестьянам, самые широкие перспективы продвижения по лестнице карьеры молодёжи вообще и студенчеству в частности.
Они обещали всем немцам новые плодоносные и богатые земли на востоке Европы и расширение «жизненного пространства». Равенство всех немцев, социализм по-немецки, «народное сообщество», в котором мирно живут и соседствуют богатые и бедные, промышленные магнаты и фабричные рабочие, – таким рисовали гитлеровские пропагандисты национал-социалистский рай.
О тех, кому нацистский режим действительно сулил огромные выгоды, пропаганда гитлеровцев предпочитала умалчивать. Нигде не говорилось о баснословных прибылях, которые должна была принести (и действительно принесла) внутренняя и внешняя политика нацистов. Хозяева концернов, монополисты, фабриканты и заводчики оставались в тени. Между тем никогда ещё за всю историю страны не текли в их сейфы таким потоком прибыли, как в годы фашистского режима. 55 миллиардов марок чистой прибыли – вот то положительное сальдо, которое обозначилось за шесть военных лет на счетах концернов гитлеровской Германии.
Молчала нацистская пропаганда и о генералитете и офицерстве, о милитаристах, лелеявших мечту переиграть неудачную первую мировую войну путём новой агрессии. А между тем именно им приход гитлеровцев к власти сулил гигантские выгоды – власть, чины, звания, оклады, награды, а затем в случае победы в войне – несметные награбленные богатства.
Имели все основания ожидать новых выгод и всяческих благ и помещики-землевладельцы, крупные аграрии. Им уже реально виделись большие «приращения» своих имений за счёт богатых земель на востоке, жёсткие меры против смутьянов в немецкой деревне, организующих забастовки сельскохозяйственных рабочих, а в недалёком будущем – даровая рабочая сила из числа порабощённых народов, «низших рас».
Твёрдо надеялись на доходные, видные и почётные посты и должности активисты и «ветераны» нацистской партии, так как приход к власти гитлеровцев неизбежно повлёк бы за собой создание разветвлённого аппарата власти – органов, ведающих пропагандой, террором, слежкой, регулирующих в интересах нацистов и их хозяев всю экономическую жизнь страны. Вчерашние торговцы и конторские клерки, недоучившиеся студенты и находящиеся не у дел офицеры первой мировой войны, приказчики и кельнеры, неудачники всех специальностей, нередко уголовные и полууголовные элементы, карьеристы и честолюбцы могли стать в нацистском «рейхе» важными персонами, занять влиятельные посты, удовлетворить свои честолюбивые амбиции и корыстолюбие.