Впрочем, по части зрелищных предприятии обедневшим отпрыскам знати, конечно, не угнаться за профессиональными дельцами, — те облюбовали для этой цели прежде всего приморские города. Эти города — очень английское явление. Особенно много их на юго-востоке страны.

Юго-восток Англии — легкие Лондона. Лондонцы усвоили это уже давно.

Возьмите сбор хмеля, так поэтично описанный Соммерсетом Моэмом в последних главах романа «Бремя страстей человеческих». Проводя свой отпуск из года в год за сбором хмеля, обитатели лондонских трущоб дышат свежим воздухом полей Кента. Тысячи лондонских семей выбираются туда каждый сентябрь, захватив с собой постели, кухонную утварь, посуду, кое-что из мебели. Устраиваются они в сарайчиках из гофрированного железа, предоставляемых землевладельцами. С утра до вечера взрослые и дети работают не разгибая спины и все-таки возвращаются домой поздоровевшими. Когда-то сбор хмеля на полях Кента давал столичной бедноте существенный приработок. В наши дни рабочим приходится конкурировать с машинами, заработка едва хватает на содержание семьи во время полевых работ. И все-таки сборщики хмеля по-прежнему съезжаются из Лондона на поля Кента.

Но, разумеется, после туманов и «смога» сильнее всего манит морской воздух. Сотни поездов, тысячи автобусов, нескончаемые потоки автомашин доставляют лондонцев в субботний летний день в приморские города юго-востока: Маргет, Рамсгет, Диль, Дувр, Фолкстон, Рей, Гастингс и, наконец, Брайтон. Все они — на одно лицо. Целые улицы состоят из гостиниц и пансионатов, окрашенных в белый цвет, под стать меловым скалам побережья, сверкающим на солнце ослепительной белизной. На пляже выстроились в несколько рядов купальные будки. В воскресный летний день весь пляж — в человеческих телах.

Излюбленное место отдыха лондонских рабочих — Брайтон. Он расположен ближе всего к столице по прямой линии, и проезд туда стоит дешевле. Из-за постоянного наплыва рабочего и служилого люда в Брайтон от него воротит нос столичный сноб: он предпочитает ездить куда-нибудь подальше. Но тем веселее на брайтонском пляже в погожий денек, во время летних и осенних «банковских праздников», когда закрываются предприятия, конторы и правительственные учреждения. Особенно же весело на пирсах — гигантских мостках, уходящих далеко в море.

Вот где развернулись дельцы увеселительного бизнеса! Глаза разгораются, когда глядишь на аттракционы, которыми застроены пирсы. Новейшие американские машины, доставленные сюда прямехонько с Бродвея, встречаются не так часто: англичанин предпочитает старые, проверенные британские развлечения, которые вызывали смех еще у дедов и прадедов или вгоняли их в дрожь.

Не перестает пользоваться успехом старинный автомат «Что увидел дворецкий»: опустите в него свои пенсы и прильните глазом к отверстию в форме замочной скважины, — перед вами промелькнет серия скабрезных картинок с участием леди и джентльменов, одетых (точнее — полуодетых) по моде прошлого века. Вот автомат «Дом с привидениями»: в миниатюрных покоях заброшенного замка, затянутых по углам клочьями паутины, движутся зеленоватые, полуистлевшие мертвецы. Автомат «Печальная история Анны Болейн», — в маленьком окошке вы увидите три сценки: 1) красавица Анна флиртует с коренастым джентльменом, у него одутловатое лицо и раскосые глаза, а на голове — шляпа с пером, это Генрих VIII; 2) Анна восседает на королевском троне рядом с Генрихом, перед ними склоняются в глубоком поклоне придворные; 3) Анна кладет голову на плаху, палач взмахивает топориком — раз, два, три! — голова красавицы летит с плеч долой!.. Как и сто лет назад, рабочие, конторщики, дети всех возрастов толпятся возле этих автоматов, выстраиваются в хвост, пересчитывая пенсы, и ждут с нетерпением своей очереди, хоть каждый из них все это уже видел не один раз.

Наибольший успех выпадает на долю автоматов, предсказывающих будущее. Их тут — на всякий вкус: хотите, вам погадает деревянная старуха в цветастой шали с черным котом на плече, а хотите — можете выбрать для этой цели машину, достойную нашего космического века. Вы суете руку в роскошный, сверкающий агрегат (предварительно бросив в него деньги), — и под блеск электрических молний, под адский треск, напоминающий стук пулемета, машина выплевывает аккуратно запечатанный конверт, а в нем — ваша судьба. Не бойтесь ничего, — это любезные, доброжелательные машины; вы узнаете, что вас ждет успех в сердечных делах, блестящая карьера, богатство. Людям хочется счастья, они теснятся кругом, смущенно пересмеиваясь, всем своим видом давая понять окружающим, что нисколечко всей этой чертовщине не верят, как вдруг пожилой лондонец с красным лицом встревоженно говорит дородной супруге: «Да сними же перчатки, Эльзи, в перчатках ничего не получится!»

Рядом — будка фотографа: просунув головы в соответствующие отверстия, вы можете сняться со своей дамой в костюме космонавтов или в виде Адама и Евы со злокозненным змием посредине. В соседнем киоске продаются сувениры.

Тут же на пирсе — довольно вместительный театр, в котором идет «Тетка Чарльза», давно уже ставшая в Англии классической комедией, народной клоунадой (у нас ее репутация была испорчена плохим переводом). На самом конце пирса сидят с удочками в руках рыбаки всех возрастов — от десяти до восьмидесяти лет; они не просто удят рыбу, — нет, они участвуют в соревновании рыболовов, и победитель получит приз. Тут же продают ярко раскрашенные леденцы, мороженое, горький чай и сладкий кофе. Волны бьют об устои пирса: соленые брызги то и дело летят вам в лицо, падают в картонный стаканчик с чаем.

С Брайтоном может поспорить на западном побережье Англии Блэкпул — его облюбовали для отдыха ланкаширцы. Это — город гостиниц; там можно найти гостиницу на всякий вкус и любой карман. Киоски с аттракционами выстроились бесконечной шеренгой вдоль всего пляжа. Встречаются тут и «живые аттракционы». В палатке под вывеской «Полуженщина-полурусалка» показывают в огромном аквариуме тучную даму в купальном трико; ноги у нее засунуты в мешок, раскрашенный под чешую и весьма отдаленно напоминающий рыбий хвост, — зрелище довольно противное. В соседней палатке, под вывеской «Чемпион мира по голоданию», демонстрируют неимоверно тощего человека в трусах. «Чемпион голодает 14-й день и собирается побить собственный рекорд, растянув голодовку до 29 дней», — гласит сделанная от руки надпись. Час от часу не легче! Есть что-то очень неприятное, унижающее человеческое достоинство в демонстрации этих «живых аттракционов»…

Блэкпул славится своей иллюминацией. По вечерам набережная залита светом. Ослепительная феерия! Мощные прожекторы льют снопы разноцветных огней на морской прибой; пурпурные, зеленые, фиолетовые, оранжевые волны набегают на берег и рассыпаются мириадами сверкающих брызг. Гремит оркестр. Люди стараются перекричать грохот волн и бравурный марш оркестра. Какофония звуков, но все они вместе не могут заглушить смеха. Кто сказал, что в Англии не любят веселиться?!

Море чувствуется в Англии повсюду. Самые отдаленные от него точки в северных и центральных районах страны расположены в какой-нибудь полусотне километров от побережья, в южных районах — в 100–120 километрах. Морские и океанские волны прорыли в береговой линии великое множество заливов и бухт.

Англичане издавна стали нацией мореплавателей. Старый моряк, который, уходя на пенсию, многословно объяснял всем и каждому, как ему надоело море, селится в каком-нибудь приморском городке, где на главной улице слышен шум прибоя. В Кенсингтонском парке, в центре Лондона, вы увидите в воскресный день, как джентльмены всех возрастов, оттеснив детвору, самозабвенно пускают на Круглом пруду модели парусников. Водный спорт больше распространен у англичан, чем у всех других европейских народов.

Не островное ли положение Англии объясняет, почему на страницах английской литературы так часто возникают всякие острова: остров, где властвовал шекспировский Просперо, и островок, куда выбросило после кораблекрушения Робинзона Крузо, «Остров сокровищ» и «Остров фарисеев»? В числе этих литературных островов — и счастливая Утопия.