— Как ее зовут? — спросила Герлин, поглаживая белую мулицу, которая дружелюбно обнюхивала ее.

— Сирена, — охотно сообщил ей лекарь и взял поводья у конюха.

Герлин рассмеялась.

— Значит, у нее, должно быть, обворожительный голос! — заметила она. — Однако кого она предпочитает зазывать к себе, чтобы затем сгубить: жеребцов или ослов?

Намек Герлин на Одиссею Соломон из Кронаха отметил благосклонной улыбкой. Ее классическое образование явно впечатлило его.

— На самом деле своим именем она обязана тому, что издает необычные звуки. Я думаю, что у вас еще будет возможность услышать ее — несмотря на то, что это сомнительное удовольствие. Это имя скорее подходит моему племяннику-хитрецу Аврааму, чем этой мулице. Я надеюсь, что мы вскоре увидимся, фройляйн Герлин!

Рыцари из его эскорта уже были в седлах, и лекарь поспешил последовать их примеру. Он легко вскочил в седло, и Герлин отметила, что держится он так же естественно, как и искусный рыцарь.

Мужчины пришпорили своих лошадей, и Герлин еще раз поклонилась, дрожа от холода и сырости, несмотря на свою накидку. Она была удивлена, услышав прощальные слова Соломона. Планировал ли он нанести им еще один визит? Может быть, на обратном пути из того места, куда они направлялись сейчас? Ее отец ничего по этому поводу не говорил. Или господин Соломон просто хотел быть вежливым с ней?

С легкой улыбкой слушала Герлин протестующий крик мулицы Сирены, которая наверняка не хотела покидать конюшню крепости. Это был высокий звук, который затем переходил в дрожащее ржание. Сирена — сказочное существо женского рода из греческой мифологии, которое своим пением заставляло моряков направлять свои корабли на скалы! Если иудейский врачеватель действительно снова остановится в Фалькенберге, Герлин попросит отца, чтобы он разрешил ей поужинать вместе с ним и гостем. Даже тот короткий разговор с ним стал для нее самым большим развлечением с того момента, как она покинула «двор любви».

Это утро, как и любое другое, для Герлин было заполнено различными хозяйственными хлопотами. Нужно было обсудить с поваром меню на вечер, дать распоряжения конюхам расчистить сеновал, так как вскоре должны были привезти корм для скота. Герлин отложила осмотр лугов, поскольку по-прежнему шел дождь.

Рюдигер был недоволен тем, что из-за погоды Леон из Гингста отменил занятия по оружейному делу, и Герлин подумывала, не следует ли обратиться к отцу по этому поводу. Недопустимо, чтобы молодой рыцарь отговаривался плохой погодой, когда у него не было желания заниматься с учениками. В конце концов, войны продолжались и во время дождя! Оружейный мастер, наставлявший Рюдигера, нравился ей все меньше. Да, ей следует поговорить о нем с отцом. А пока она отправила брата к придворному священнику. У того всегда находилось свободное время, и Герлин считала, что юноша должен научиться читать, писать и знать основы арифметики, даже если он был другого мнения.

Конечно же, Рюдигер попытался увильнуть от занятий, ссылаясь на какую-то тайну, которую он не мог открыть Герлин, однако она уже занялась другими делами. В последнее время Рюдигеру уделяли слишком много внимания. После смерти любимой жены Перегрин из Фалькенберга боготворил своих сыновей. Герлин понимала отца, но сейчас решила этому противодействовать. Рыцарь должен чтить добродетели меры и смирения — хватало и того, что Леон из Гингста прививал юноше высокомерие и сословное чванство.

Герлин обсуждала с прислугой, что из старой одежды братьев можно раздать нищим, а что следует починить, когда услышала, что отец желает ее видеть. Сообщение снова передал Вольфганг — мальчуган просто сиял, и казалось, что он вот-вот лопнет от гордости быть посвященным в тайну.

— Я знаю, что отец хочет от тебя, но мне запрещено рассказывать! — выпалил он.

— Тогда молчи! — Герлин поспешно сняла передник и отправилась в покои отца. — И разве ты не должен быть вместе с братом в часовне и изучать со священником Библию?

Между тем она, конечно же, сгорала от любопытства. Если мальчишки были так взволнованы, речь, вероятно, шла о посвящении Рюдигера в рыцари. Иногда он вел себя неподобающим образом, но в целом был хорошим юношей, умелым наездником и уже искусно обращался с мечом. Она была бы счастлива, если бы он получил воспитание при дворе Лауэнштайна. Вполне возможно, что Орнемюнде примут обоих братьев. Тогда наконец-то можно будет избавиться от Леона из Гингста. Герлин решила в любом случае обсудить эту тему с отцом.

Перегрин из Фалькенберга восседал в высоком кресле у окна. Из эркера открывался прекрасный вид на близлежащие к крепости поселения и речушку Вальднааб, хоть это и навевало на рыцаря тоску. Здесь Изабелла любила сидеть и обозревать свои земли. Пока она была здорова, ей нравилось выезжать верхом вместе с супругом и осматривать деревушки. Перегрин еще хорошо помнил, как она была приветлива с крестьянами и всегда подбадривала их на немецком с французским акцентом. Она любила его подданных. Незадолго до смерти она могла только сидеть у окна и наблюдать за проходящей за стенами дома жизнью. Минуло уже шесть лет со дня смерти супруги, но Перегрин до сих пор горевал.

Но сегодня он, по крайней мере, мог сообщить радостную новость Герлин. Только если для нее это будет радостная новость… Перегрин немного нервничал, поджидая дочь.

Как и следовало ожидать, Герлин вскоре появилась в его покоях. Она не тратила время на то, чтобы изысканно одеваться или кокетничать. Он будет скучать по ее прямолинейности и надежности! Девушка тепло поприветствовала его и непринужденно опустилась на скамеечку у его ног.

— Что случилось, отец? Вы расстроились, что гость так быстро покинул наш дом? Ему ведь все понравилось, не так ли?

Перегрин из Фалькенберга кивнул. Он был высоким мужчиной, хоть и немного ссутулился под тяжестью горя, с резкими чертами лица и белокурыми, уже редеющими волосами.

— Ему все понравилось, дитя мое. Ты произвела неизгладимое впечатление. Именно поэтому господин Соломон уже принял решение, и я с ним согласился. Осталось только спросить тебя… но ты не можешь отказаться, поскольку такую возможность нельзя упустить. — Перегрин сплетал и расплетал свои длинные пальцы — он всегда так делал, волнуясь, — а потом решительно схватил дочь за руку.

Герлин нахмурилась.

— От чего я не могу отказаться? — с опаской спросила она.

Перегрин откашлялся.

— Герлин, дитя мое, господин Соломон… в общем, он приезжал в качестве… в качестве свата.

Герлин в замешательстве приподнялась. Однако она не успела ничего спросить — отец продолжал говорить.

— Я знаю, Герлин, еврей и к тому же лекарь в роли свата — это достаточно странно, но господин Соломон и владелец замка были очень близки. Он дал ему обещание на смертном одре, что…

— Он сватает мне в мужья покойника? — Герлин не верила своим ушам.

Перегрин покачал головой:

— Нет, конечно! Он сватает его наследника. Господин Соломон ищет подходящую супругу для Дитриха из рода Орнемюнде, владельца крепости Лауэнштайн. Князя, Герлин, мужчины знатного рода!

— Мужчины? — переспросила Герлин. — Если я все правильно поняла, речь идет о наследнике старого владельца Лауэнштайна, не так ли? И я слышала, что он совсем еще ребенок.

Перегрин закусил губу.

— Не ребенок, Герлин, но… но скорее… юноша… Дитриху из Лауэнштайна тринадцать лет, вскоре исполнится четырнадцать. В ближайшем будущем он пройдет посвящение в рыцари.

Герлин вскочила на ноги и вырвала свою руку из руки отца.

— Четырнадцать? Оруженосец? Отец, вы не можете так со мной поступить! Мне же двадцать четыре года! Я не могу выйти замуж за ребенка!

— Но, Герлин, я не желаю тебе ничего плохого! — Перегрин умоляюще поднял руки. — Напротив. Подумай, Дитрих юн, но ведь он не будет таким всегда. Я выдаю тебя замуж не за ребенка, а за человека знатного рода! Ты будешь управлять целым графством, Герлин. Богатыми, обширными владениями!