По итогам многочисленных споров наши мучители пришли к консенсусу, который мы должны были безоговорочно принять. С площадки изгонялись все люди кроме надзирателей, нам с Ларисой предоставляли время до заката. Для пущей серьезности распорядитель обещал пороть розгами Артёма в качестве мотивирующего фактора для Ларисы и меня.

Все местные жители человеческого рода, с нескрываемым разочарованием, понукаемые смотрителями разошлись по своим землянкам. Меня грубо затолкали в клетку, а так и оставшаяся с нами черепаха одним движением расщепила бамбуковый шест и получившимся хлыстом без предупреждения жахнула по Артёму. Рабинович упал и застонал от боли. Одним этим движением рептилия рассекла потрёпанную футболку и худую грудь несчастного Артёма. На голой груди из глубоких порезов мгновенно выступила кровь.

Лариса опять начала орать, но разъяренная проволочками черепаха гневно развернулась к нам и ударила хлыстом по клетке. Моя сокамерница мгновенно замолчала и только бешено вращала обезумевшими от страха глазами. Мне нужно было объяснить Ларисе суть происходящего, хотя огромная самодельная кровать не оставляла вариантов для воображения и она наверняка догадывалась о сути нашего задания.

- Он, - распорядитель показывал на рептилию с хлыстом, - будет сечь этого парня пока вы не начнете. И он его забьет до смерти, не сомневайся.

- Это абсурд! Неужели ты сам так не считаешь, - я попытался призвать к его совести, понимая в душе бессмысленность такого хода.

- Они и так убрали всех, чтобы создать вам приватность. Будешь из себя неженку строить, твоего друга расчленят на кровавые лохмотья и тебя заменят другим. Так что попытайся получить удовольствие, тут много желающих с ней развлечься.

Сам распорядитель наверняка был в числе желающих, и от него не стоило ждать помощи. Я с тоской посмотрел на Уикла, он спустился с постамента и старательно отводил взгляд. Что ж, я не мог предъявить ему претензий, разгоряченную публику убрали после его вмешательства. На втором уровне долины чернели многочисленные фигурки людей. Там были и ребята с нашей группы. Наверняка они рвутся сюда на помощь, если достаточно хорошо видят эту площадку и понимают, к чему нас принуждают черепахи. Мне было стыдно за свою беспомощность.

Лариса выслушала меня молча. Она не сводила глаз с Артёма, который по-прежнему лежал на песке и смотрел поверх нас.

- Вариантов как я понимаю, нет, - сухой и четкий голос пробивал меня до мурашек.

- Я не вижу, - мне хотелось выть от бессилия.

- Имейте ввиду, большинство из них уже видело секс, так что халтура не пройдет, - вставил распорядитель.

- Слушай, шёл бы ты отсюда!

Видимо мой вид не располагал к шуткам и распорядитель медленно, не теряя лица, но всё же отошел от клетки. Лариса продолжала сидеть на краешке нашего вынужденного ложа. Между кроватью и стенками клетки было не больше полуметра, я тянул время и бродил вдоль одной из стенок.

- Я-то просто полежу, а ты справишься? – всё тот же сухой безэмоциональный голос.

- Конечно, нет, - я еле сдержался, чтобы не наорать, не сорваться.

Со стороны подиума послышался отчетливый недовольный ропот. Черепахи выражали недовольство задержкой. Можно подумать мы тут кролики в клетке, которые, не обращая внимания на посторонних и прочие обстоятельства, должны радовать их взор принудительным соитием. Рептилия с хлыстом грозно гаркнув размахнулась и со свистом обрушила орудие пытки на спину Артёма. Рабинович вскрикнул и перевернулся на другой бок, теперь он смотрел на море – в противоположном от нас направлении.

- Действуй, - скомандовала побледневшая Лариса.

Она отвернулась от мужа, который скрючился в трех метрах от нас, и легла на кровать.

Я был не просто в замешательстве, я находился в ступоре и оцепенении. Сама по себе задача была унизительна и позорна. Интимная связь, подразумевающая страсть и влечение, должна рождаться сама собой, проходить в уютном укромном месте в подходящее время и без свидетелей. Мне предстояло вести себя как животное, иначе я рисковал потерять Артёма. Угрозы распорядителя были более чем реальны, черепаха наносила удары не щадя несчастного, а свирепый вид этой рептилии не оставлял сомнений в её раздраженности из-за моего промедления.

Проблема в том, что сохранив Артёму жизнь, я потеряю его уважение. Наши отношения никогда не будут прежними, а об уважении к самому себе можно было забыть навсегда. Нельзя оправдать свои действия необходимостью, я заранее знал, что это не поможет. Мы оказались в жестоком зоопарке, зверинце, где человек не отличался от обычных мышек или обезьян.

Лариса была напряжена, она мелко судорожно дышала и смотрела в небо. Я не чувствовал к ней сексуального влечения. Возможно, причиной тому была её капризность или речь шла о той неуловимой химии, которая возникает между мужчиной и женщиной.

Тем не менее, она была красивой девушкой. Ещё неделю назад, в аэропорту, она предстала ухоженной молодой женщиной. Со вкусом одетая, Лариса притягивала заинтересованные взгляды других пассажиров. В ней не было и намека на вульгарность. Светлый тон короткой прически, не кричащий макияж – современная привлекательная москвичка, которая может себе позволить системный уход за своим телом и своевременные регулярные посещения салона красоты. Невысокая, но не миниатюрная, стройная, еще очень молодая женщина. Она по-прежнему была симпатична и сейчас, спустя неделю скитаний.

Я обильно потел и не знал, как подступиться к выполнению, в других обстоятельствах, очень даже приятной задачи. Лариса поторапливала меня, с минуты на минуту Артём мог получить очередную порцию кровавой порки. Я лёг рядом с ней, попытался обнять и замер в нерешительности. У меня не было никакого возбуждения, руки дрожали не от страсти, а неловкости. Посреди дня, на глазах людей и черепах я должен был, как они выражались, совокупиться с чужой супругой.

Я был уверен, что не смогу настроиться на близость, но заставлял себя найти выход. Я закрывал глаза и пытался забыть об окружающих, пробовал представить рядом Марину, которая в отличие от Ларисы привлекала меня физически, но все старания были напрасны. Я вдруг понял, что без нормальной гигиены последнюю неделю, постоянно потея, от меня должно разить смесью отвратительных запахов.

Мы услышали знакомый свист разрываемого воздуха – хлыст опять опустился на Артёма и он уже привычно вскрикнул от боли и бессильной злобы. Лариса разорвала блузку, притянула моё лицо к своей небольшой, теперь голой груди и неловко, поспешно стала раздевать меня.

***

Конструкцию клетки быстро разобрали. Бамбук удобный материал, важно научиться хорошо и ловко связывать шесты и тогда из этого дерева можно быстро собирать и демонтировать любые конструкции. Кровать оттаскивали за постамент сразу четыре надзирателя.

Рептилии были довольны, они сгрудились вокруг нас и видимо обсуждали физиологические особенности мужчин и женщин. Мы стояли перед ними абсолютно голые, не поднимая головы и не смотря по сторонам. Где-то за нами был Артём, наверху, на втором уровне этого заповедника стояла толпа людей, которые наблюдали всё происходящее как на ладони. Вряд ли из-за расстояния они могли рассмотреть подробности, но суть сомнительного зрелища не могла трактоваться двояко.

Крис подал нам одежду и нас отправили в море. Это была высшая честь, открытая вода оставалась территорией высших существ и без особого разрешения, купание в море каралось жестоко и неотвратимо. Все это нам сообщил довольный распорядитель, у него было прекрасное расположение духа и имелись основания рассчитывать на похвалу от хозяев.

Надзиратели ободряюще улыбались, один умудрился показать кулак с оттопыренным большим пальцем. Они так и не поняли моего состояния, почти завидовали мне и поглядывали в мою сторону с некоторым уважением.

Дорога к Мысу была достаточно лёгкой. Сам поселок находился у подножия горы, на которой поддерживали не гаснущий сигнальный огонь. В честь скалы и было названо сторожевое поселение. Постоянный гарнизон главного опорного пункта обороны не превышал двухсот человек, которые патрулировали окрестности, бесконечно улучшали и достраивали укрепления.