— Нет, — сказал князь, — мы не слабы, а боимся…

— Не дело ты говоришь, князь, — сказали опять старики. — Если мы теперь восстанем против хана, то он опять явится к нам с большим войском, выжжет все наши аулы, а нас обратит в рабов… Надо подождать, пусть народ окрепнет…

Ничего на это не сказал старикам князь и ушел из собрания. С ним вместе ушли сто молодых кабардинцев.

Князь им сказал:

— Хотите умереть за кабардинский народ?

— Хотим, — ответили они.

— Тогда слушайте. Скоро придут к нам ханские собаки. Надо радушно принять их, не жалея для них ни крепкой бузы, ни жирной баранины. А ночью, когда они лягут спать, надо перебить их, оставив только двух–трех, чтобы они могли вернуться к хану и рассказать ему о происшедшем. Хан явится в Кабарду со своим войском, и тогда нашему народу поневоле придется взяться за оружие. Победит народ хана — будет наслаждаться победой, а не победит — пусть умрет: лучше смерть, чем рабство!

— Мы готовы умереть! — ответили кабардинцы.

Спустя три дня приехали в Кабарду ханские сборщики дани, и только в немногих аулах они были убиты ночью во время сна, а в остальных аулах народ так обозлился на них, что сразу набросился на них, поубивал всех, за исключением трех, нарочно оставленных в живых.

И сказал князь Атажукин этим оставленным в живых:

— Поезжайте к своему хану–собаке и скажите, что терпению кабардинского народа настал конец. Когда я просил у него милости для своего народа, хан жег мне огнем голову, говоря: вот моя милость! Я молчал тогда. А теперь говорю ему: народ кабардинский требует тебя, хан, помериться силой с ним. Поезжайте и скажите хану, что услышали от меня.

Уехали сборщики дани, и кабардинский народ понял, что теперь ему осталось одно: победить или умереть. Поспешно вооружился он и стал ждать ханских полчищ.

Весной хан явился в Кабарду с громадным войском и расположился в местности при впадении реки Кич–Малки в реку Малку. Здесь и произошло сражение.

Кабардинцев было значительно меньше ханского войска, но они были воодушевлены любовью к родине и ненавистью к врагу и дрались отчаянно.

Ханское войско не выдержало дружного натиска кабардинцев и бросилось бежать. Кабардинцы преследовали их по хребту горного кряжа Аур–Сехт вплоть до горы Инал–Кинжал, где бой и прекратился. Ханское войско было почти все перебито, и хану только с жалкими остатками удалось бежать в Крым.

Дорого и кабардинцам стала эта победа, но она дала им свободу: крымский хан уж больше не являлся в Кабарду.

БАЛКАРСКИЕ СКАЗАНИЯ[261]

В давние времена, когда в реках текла не вода, а мед и молоко, когда курица ходила в гости к лисе, а волк дружил с овцой, в одном горном ауле стали пропадать люди.

А жили в этом ауле три брата. Отец с матерью у них тоже исчезли, и росли они одни.

Прошли годы, выросли братья. Старшие были тихими да боязливыми, ни с кем из соседей не разговаривали, и никто даже не знал их по имени. Зато все в ауле знали и любили младшего брата за храбрость и мужество и называли его Темир–Болатом. Темир — значит железный.

В один из летних дней отправились братья на охоту. Поднялись на высокую гору и построили там шалаш для ночлега. Устали братья, а тем временем и вечер настал. Решили они отдохнуть и легли спать.

Утром Темир–Болат со средним братом отправился на охоту, а старшего оставили в шалаше готовить еду.

Только закончил он варить обед, как кто–то позвал его:

— Эй, ты!

Вышел старший из братьев и увидел перед собой чудище: сам с вершок, а борода в семь вершков; сидел он верхом на петухе, седлом ему была лягушка, поводьями были змеи, а вместо плети — ящерица.

— Что же ты стоишь, помоги мне спешиться! — прошипел Сам–с–вершок.

Испугался старший брат, ни слова не сказал, снял чудище с петуха и внес в шалаш. А карлик приказывает:

— Ох и проголодался я, накорми–ка меня скорее!

Что было делать старшему брату? Подал он незваному гостю котел свежего мяса. Не успел джигит оглянуться, а гость уже съел все, что было подано, да еще остался недоволен.

Приказал он джигиту назавтра приготовить побольше еды.

— Твое счастье, что накормил меня, а то унес бы я тебя. А уж если кто попадает ко мне, живым не уходит, — сказал карлик сердито, сел на своего петуха да и был таков.

Вскоре вернулись с охоты Темир–Болат со средним братом. Проголодались они за день и попросили есть.

— Не смог я ничего приготовить, — ответил им старший брат, — сильно болела у меня голова.

Быстро приготовил Темир–Болат еду. Поели братья и легли спать.

На следующий день дома остался средний брат. Только закончил он варить обед, как появился Сам–с–вершок, потребовал еды, а когда насытился, уехал на своем петухе.

Вернулись Темир–Болат со старшим братом и попросили накормить их. Средний брат сказал, что у него болел живот — не смог он приготовить обед. Опять Темир–Болат быстренько приготовил еду, но заподозрил что–то неладное.

На третий день остался дома младший из братьев, Темир–Болат. Только приготовил он еду — не успел еще очаг погаснуть, — как появилось чудище на петухе. Не растерялся Темир–Болат.

— Добро пожаловать, будь гостем, — сказал он вежливо чудищу.

— Скорее помоги мне спешиться! — крикнул тот. — И не слова твои слушать приехал я, а угощаться.

Но Темир–Болат не стал снимать его с петуха: он только придержал повод.

Бормоча проклятия, недовольный гость слез с петуха и сам вошел в шалаш.

— Проголодался я, накорми–ка меня побыстрее! — приказал он.

Темир–Болат вынул из котла небольшой кусок мяса и подал чудищу.

Мигом проглотил гость кусок.

— Неси еще! — потребовал он.

Но Темир–Болат ничего не дал ему больше. Рассердился карлик, вскочил, выдернул из своей бороды волос и хотел связать им Темир–Болата. Но тот успел схватить его за бороду, вытащил из шалаша и привязал к дереву.

Вернулись с охоты старшие братья. Темир–Болат накормил их, а потом и говорит:

— Пойдемте, я покажу, отчего у вас болели голова и живот.

Завел братьев за шалаш, видит — нет ни карлика, ни дерева, к которому он привязан был. Лишь далеко в лес протянулся след. Вырвал карлик дерево с корнем и ушел вместе с ним.

Только теперь рассказали братья о том, как являлся к ним незваный гость и поедал все, что у них было приготовлено. Смекнул Темир–Болат, почему пропадали люди из аула. Посоветовались братья и решили непременно отыскать карлика.

Пошли они по следу, проложенному деревом, и пришли к какой–то дыре. Стали советоваться, что делать, спорить, кому первому лезть в дыру. Старшие братья отказались, и вызвался лезть Темир–Болат. Сплели они из хвороста сапетку, из шкуры оленя нарезали ремней, посадили Темир–Болата в сапетку и спустили вниз. Когда сапетка дошла до дна и стукнулась о землю, увидел Темир–Болат узенькую тропинку — вела она в пещеру. Пошел джигит по той тропинке и пришел к какой–то двери. Открыл он дверь, вошел и увидел трех красавиц. Одна из них плакала, другая смеялась, а третья пела песню.

Увидели девушки Темир–Болата, бросились к нему:

— О, горе нам! Зачем ты пришел сюда? Здесь живет чудище, оно убьет тебя и съест!

— Я не боюсь этого чудища! — отвечал Темир–Болат. — Лучше расскажите мне, отчего одна из вас плачет, другая смеется, а третья песню поет.

Старшая девушка сказала:

— Чудище съест меня сегодня, оттого я и плачу. Одну из моих сестер он съест завтра, и она радуется, что проживет еще день. А третья поет — ведь ее черед настанет только послезавтра.

— А где чудище? — спросил джигит.

— Спит в седьмой комнате.