Сидевший у двери храма священник Илий наблюдал, с какой неистовостью обращается к Богу женщина и как двигаются ее уста, но, не слыша ее голоса, счел прихожанку пьяной.

— Долго ли, — обратился он к ней, — ты еще будешь вести себя здесь как пьяная? Иди протрезвись!

— Нет, мой господин, — ответила Анна. — Я несчастная женщина, но к вину не прикасалась. Сердце мое потрясено великим горем, которое я открыла одному Господу.

— Тогда иди с миром, — сказал Илий. — Бог даст тебе то, что ты от Него просишь.

Скинув в молитве груз скорби, отправилась Анна своей дорогой, и впервые за много времени ей захотелось есть. Придя к Елкане на супружеское ложе, она убедилась в том, что Господь вспомнил о ней, и возымела надежду на избавление от бесплодия.

К концу года родила она сына и назвала его Самуилом, поскольку он был вымолен у Бога[264].

Когда пришло время, отнесла она Самуила в храм Шило и вместе с ним все, что было необходимо для его кормления.

После этого произнесла Анна хвалу Богу:

— Нет у нас другого защитника, кроме Господина воинства! Он всеведущ и устраивает все дела. Похваляющиеся своим могуществом попираются, а немощные препоясываются силой. Сытые нанимаются служить за хлеб, а голодные перестают голодать. Господь умерщвляет и оживляет, низводит в Шеол и выводит оттуда. Он поднимает бедного из праха, из грязи возвышает нищего, чтобы посадить его рядом со знатными, и дает ему в наследие трон славы, ибо у Господа основы земли и на них Он воздвиг Вселенную[265].

Так, с малолетства стал Самуил жить в Рамафе, куда перебрался Илий, и прислуживать ему как левит. Он ходил на службу с посохом в виде трезубца и носил льняные одеяния. Остальную же одежду ему приносила мать, являвшаяся на службу для ежегодной жертвы. Кроме Самуила было у нее еще три сына и две дочери.

Илий любил Самуила больше, чем родных сыновей Хофни и Пинехаса[266], ибо они грешили перед Господом. Но творить мерзости он, по слабости своей, им не препятствовал. И по примеру его сыновей грешили многие другие сыны Израиля.

Прошло еще время. Илий стал совсем стар и более не вставал с ложа. И глаза у него померкли, так что он почти ничего не видел. Сыновья же вовсе забыли о нем. Однажды ночью, находясь в притворе храма, услышал Самуил чей-то голос. Побежал он к Илию, как всегда, и сказал ему:

— Вот я, отче!

— Я тебя не звал, сын мой! — тотчас откликнулся Илий. — Спи себе спокойно!

Еще раз услышал Самуил свое имя и еще один раз. И снова Самуил подходил к Илию, пока не понял, что его зовет Господь.

Когда вновь послышался голос: «Самуил, где ты?», Самуил отозвался:

— Говори! Слушает Тебя раб Твой!

И объявил Бог:

— Вот Я ради тебя сделаю такое, что у каждого, имеющего уши, зазвенит. И совершу Я над Илием суд, ибо опозорили себя его сыновья, а он, видя это, их не укротил.

Господь говорит с Самуилом

Когда рассвело, позвал Илий Самуила и обратился к нему:

— Скажи, о чем говорил с тобой Бог?

Юноша молчал.

— Не скрывай от меня, сын мой, Его слов! — настаивал Илий. — Ибо Бог наказывает и лжеца, и сокрывающего истину.

И пересказал Самуил все слова, не утаив ни одного. Вздохнув, старец сказал: «Такова Божья воля».

Так узнал весь Израиль, от Дана до Беер–Шебы, что Самуил поставлен у Господа пророком. И продолжал являться Самуилу Бог со словом своим.

Как‑то отправились сыны Израиля воевать против филистимлян и разбили свой стан у Ебен–Езера, в то время как филистимляне стали лагерем в долине Афек. Выставили они против израильтян свои грозные боевые порядки, и разгорелась жестокая битва. И был разбит Израиль филистимлянами. На поле боя осталось лежать до четырех тысяч. Когда народ вернулся в стан, стали говорить старейшины: «Почему Господь дал сегодня филистимлянам победу? Надо доставить сюда ковчег из Шило, чтобы он, как прежде, находился среди нас и спасал от недругов».

И послали они людей в Шило. И вынесли они ковчег Господина воинства, восседающего на керубах. Оба сына Илия — Хофни и Пинехас сопровождали союзный ковчег Господа. Когда же ковчег был поставлен в центре стана у шатра военачальников, Израиль так возликовал, что задрожала земля. Услышали это филистимляне и спросили: «Что это там в стане Израиля? Не появилось ли у него новое оружие?» Когда же узнали они о причине ликования недругов, были охвачены ужасом. «Горе нам! — сокрушались они. — Как нам спастись от рук могучего Бога, пришедшего в стан врага? Ведь не кто иной, как он, обрушил на египтян из пустыни страшные кары».

Но, желая проучить свой постоянно изменяющий Ему народ, вернул Йахве мужество в сердца филистимлян. И смело вступили они в сражение, и вновь были разбиты израильтяне. Тяжким было новое поражение. Погибло тридцать тысяч человек. Стан был захвачен. Ковчег стал желанной добычей врагов. Нашли смерть и его стражи, оба сына Илия.

Спастись удалось всего одному вениаминиту. Явился он в тот же день в Шило. Одеяния его были разодраны, голова в знак траура посыпана пылью и пеплом.

Илий в это время сидел у двери святилища, погруженный в волнение о судьбе ковчега и сыновей своих. Когда беглец вступил в город и объявил во всеуслышание о несчастье, вопль отчаяния потряс город. Но Илий не понял, в чем дело, — ведь померкли глаза его.

— Почему они вопят? — заволновался он.

И тотчас приблизился к нему вениаминит, принесший скорбную весть, и сказал:

— Израиль обращен в бегство филистимлянами. Захвачен ковчег. Пали твои сыновья.

Илий упал с сиденья и умер. Было ему тогда девяносто восемь лет. А суд вершил он над Израилем сорок лет.

Между тем филистимляне покинули долину Эзера и принесли ковчег в свой город Ашдод. И поставили они его там в храме Дагона рядом с идолом этого бога. Наутро люди Ашдода, явившиеся в запертое жилище Дагона, увидели Дагона лежащим раскрашенным лицом вниз на земле перед ковчегом. Подняли они Дагона с молитвами и поставили на возвышение. Но на следующее утро они увидели туловище Дагона распростертым на земле перед ковчегом. Голова же Дагона и кисти его рук были отсечены и валялись на пороге.

Наложил руку свою Бог и на ашдодцев. Он привел их в замешательство[267], поразив жителей города и его ближайшие округи гнойными опухолями. И возопили ашдодцы:

— Не должно оставаться у нас ковчегу Бога Израиля, ибо легла Его рука тяжело на нас и нашего бога Дагона.

Вынесли они ковчег за ворота и, созвав правителей[268] филистимлян, стали совещаться, что делать с ковчегом Бога Израиля. И решили перевезти ковчег в другой город, Гаф.

Когда решение это было выполнено, легла рука Господня и на этот город. Поразила она жителей от мала до велика, и появились гнойные опухоли на их телах.

И тогда вынесли жителя Гафа ковчег за стены и отвезли в Экрон. Увидев это, завопили экронцы: