– А ты откуда знаешь?

– Ну, мы вместе работаем. Вернее, работали. Сейчас я в отпуске, а потом буду искать себе другую фирму.

Я вспомнила, что фактически осталась без работы, и загрустила.

Вдруг Вероника издала отчаянный вопль, и почти тут же в дверь влетел Тимур. Мы с недоумением посмотрели на Веронику, а она победно возвестила:

– Папа, я, наконец, вспомнила! Ура! Я целый вечер мучаюсь, где я могла видеть Вику раньше. Сядь сюда и посмотри сам! – Она потянула Тимура за руку и усадила рядом с собой. – Неужели не видишь?

Он молчал, Вероника подползла ко мне и стянула с одного плеча бретельку, прикрыв плечи волосами, распущенными на ночь. Она нетерпеливо спросила:

– А так?

Загорелое лицо Тимура с отросшей за день щетиной неожиданно покрылось румянцем по скулам. Я судорожно поправила бретельку. Он сказал:

– Ну, девчонки, с вами не заскучаешь, ей богу!

Вероника победно завопила:

– Твоя кукла! Ты только посмотри, как они похожи!

Я насторожилась:

– Какая кукла?

Тимур как-то смутился, а Вероника продолжила, как ни в чем не бывало:

– Я папу прошлым летом затащила на выставку. Каких там только не было кукол! Даже дорогущие китайские с натуральными волосами, и целая экспозиция русских кукол начала прошлого века, с кукольными домами и обстановкой. В общем, я там несколько увлеклась и потеряла папу. Человек я совершенно самостоятельный, но там столько народу было, ужас! Иду по залу, смотрю, а мой родитель носом к витрине приклеился, любуется на совершенно современную авторскую куклу. Кажется, это был эльф воды или воздуха. Так вот, Вика, вы с ней очень похожи, особенно когда ты грустная. Кончилась эта история тем, что мы нашли автора, очень милую женщину, и папа жалостливо рассказал ей, что я тоже сама делаю кукол, и как нам понравилась именно эта, и уговорил таки продать ему эльфа. Правда, мне не отдал, сказал, что будет смотреть на нее и вспоминать меня. По-моему, она и сейчас в его городской спальне.

Я посмотрела на совершенно несчастного Тимура. Кажется, Вероника рассказала гораздо больше, чем он бы хотел.

Тимур поднялся и сердито сказал:

– Я думал, у вас тут случилось что, такой крик подняли.

Он поцеловал Веронику и подошел к двери. Я тоже поднялась, махнула ей рукой, и Тимур выпустил меня в коридор, неодобрительно глядя, как я иду босиком.

– Простудишься ведь, – пробурчал он.

Я засмеялась:

– Покажешь мне свою куклу при случае? Что, она и правда так похожа на меня?

Тимур молча кивнул. Он посмотрел, как я вошла в свою спальню, но не сделал никаких попыток удержать меня. А вдруг бы я этого захотела?

Догадываюсь, что он не хочет тревожить меня, справедливо полагая, что мужики мне сейчас нужны, как прошлогодний снег. Может быть, это и правильно. Как бы узнать, чего мне самой хочется?

Уже улегшись в постель, я вспомнила выражение его лица в продолжение Вероникиного рассказа, и счастливо засмеялась. И вообще подумала, что, кажется, жизнь налаживается.

Утром я первая спустилась вниз. Понятно, что Вероника досыпает до своего поясного времени. Тимур, впрочем, тоже еще не выходил.

Я поставила на огонь турку, размолола и всыпала кофе. Колдовской аромат поплыл по кухне, я налила себе чашечку и только хотела выйти в сад, как услышала шаги. В дверях появился уже выбритый, с мокрой после душа головой, Тимур.

– Привет. Кофе нальешь?

Я кивнула и полезла на полку за второй чашкой. Тимур уселся за огромный кухонный стол и наблюдал за мной. В его ручище крохотная чашка кофе смотрелась еще меньше.

Я подсела к нему.

– Какие планы на сегодня?

Он лениво покосился на меня:

– А никаких. Просто отдыхаем, если ты не возражаешь.

– Нет, нет. На выходные все рабочие разъехались по домам, так что у меня тоже выходной. Мне только на одну минуточку нужно заглянуть к Татьяне, посмотреть, что у нее получается с моими портьерами.

– Ты с ней уже подружилась?

– Конечно. Спасибо тете Кате, что нас познакомила. Если честно, я без нее ничего бы не успела.

Он возмутился:

– Да ладно тебе! И так вон сколько всего переделала. – Тимур строго посмотрел на меня и сказал: – Мне все очень нравится. Ты замечательно справляешься со всем. Я уже думал, что зря Юзик тебе не предоставлял самостоятельность в работе.

Я вздохнула.

– Понимаешь, у него совсем другой стиль, совсем другой подход. Может быть, со своей позиции, он прав. Фактически, он дотягивает клиента до уровня своего видения дизайна помещения. Уровень художественной культуры наших заказчиков часто отстает от их финансовых возможностей, а привычка распоряжаться большими деньгами приводит к тому, что хозяин вмешивается в творческие идеи художника. В договорах Юзика даже предусмотрен тот пункт, что он не всегда считается с пожеланиями заказчиков, если они нарушают целостность его творческого замысла.

Тимур хмыкнул:

– Ты можешь вспомнить хотя бы одно, даже самое скромное, пожелание заказчика, которое он не счел бы ущемляющим его замыслы?

Я кивнула, соглашаясь.

– Я всегда хотела работать иначе. Во-первых, я должна узнать о заказчике как можно больше личного. Узнать, чем он дышит, что любит, что греет его душу, его основную работу, хобби, рост, вес, возраст… Все, любые мелочи могут стать толчком к тому, что получится что-то интересное, что люди будут в построенном тобой доме не только спать, есть и принимать ванну, они будут жить здесь, любить, ссориться, мириться, просто пить чай после рабочего дня… Каждый должен найти в доме место себе по душе.

Тимур обнял меня за плечи:

– Не волнуйся ты так, я тебя очень хорошо понимаю.

Мы посидели молча. Я допила кофе и крутила чашечку в руках. Меня волновала его близость, но освобождаться из его рук я не стала.

– Гадаешь? – улыбнулся Тимур.

Я отрицательно покачала головой. Подумала и честно призналась:

– Я немного скучаю за своими подругами, за Сашей. Вчера я, наконец, позвонила Агнессе Прокофьевне. – Я виновато посмотрела на Тимура. Он сел ровнее, но руку не убрал. – Я ей почти все рассказала. Пойми, что я не могу и не хочу ее обманывать. За время моего дурацкого замужества она стала мне настоящим другом. Я ведь не должна рвать с ней отношения из-за того, что я больше не сплю с ее сыном?

Тимур качнул головой, тихо спросил:

– Она не уговаривала тебя вернуться?

– Нет.

Я не решилась рассказать Тимуру, что вчера призналась Агнессе Прокофьевне в том, что рядом со мной сейчас другой мужчина, и возврат к Юре для меня просто невозможен. И не то, чтобы я сильно сердилась или обижалась на него, нет, просто я его разлюбила. Я просила ее не обвинять его в произошедшем разрыве. Может быть, мы оба по отдельности еще сможем быть счастливы. А потом она заплакала и пожелала мне счастья. Я обещала ей звонить и сказала, что приеду в гости, как только хоть немного разберусь в себе.

Тимур сидел рядом со мной с каменным лицом и молчал.

Я вспомнила, как Тим привез меня к себе, как ночью мне показалось, что из моего сердца вытягивают длинную острую иглу, вспомнила, как он прижимал меня к себе и отогревал своим теплом.

Тимур отвел глаза, спросил:

– Ты не жалеешь, что это не Сашка, а я встретил тебя тогда у офиса?

Я повернулась к нему, неожиданно для себя поцеловала его в щеку, вкусно пахнувшую его замечательной туалетной водой, и ответила вопросом на вопрос:

– А ты сам как думаешь?

Я поднялась, было, но он как-то ловко поймал и притянул меня к себе:

– Правда, что ли?

Вошедшая в кухню Вероника радостно заявила:

– Привет всем! Можете продолжать обниматься, вы мне нисколько не мешаете.

Тимур поймал и ее, перехватил поперек живота и начал щекотать нас обеих. Изнемогая от хохота, мы переползли на диван.

Отдышавшись, Вероника сказала:

– Если бы я съела горячий бутерброд с кофе, фиг бы тебе нас побороть!

Тимур допил свой остывший кофе и, довольно глядя на нас поверх чашки, сказал: