С тех пор эти кара-кумские колодцы стали называться Адам-кырылган, что означает — погибли люди.

МУДРЫЙ СТАРИК

далекие времена жил хан. Он имел только одного сына, любившего охотиться.

Однажды во время охоты мальчик подъ* ехал к озеру, где паслись куланы. Охотник выстрелил, пуля попала в одного кулана. Видя это, остальные куланы бросились на мальчика и растоптали его.

Хан волновался, что мальчик так долго не возвра* вдается. Он приказал разыскать сына: «Кто придет ко мне с вестью о смерти сына и будет утешать меня, тому я залью уши расплавленным свинцом»,— предупре* дил он.

Никто не смел сообщить хану о смерти его сына. Лишь мудрый юойши Кер-Буга решил оповестить хана об этом игрою на домбре.

Пришел старик к хану и стал играть: «Испуганный хромой кулан помчался в гору. Умер твой сын, Джучи* хан»...

Рассердился хан и закричал на старика: «Не тебе играть этот мотив и не мне слушать его. Я залью тебе уши свинцом!»

Тогда Кер-Буга ответил ему на это: «Если будешь по* ступать по справедливости, то залей домбру. Если будешь поступать по-уцрямству, то залей уши мне свинцом».

Хан взял домбру, сделал в ней отверстие и залил • свинцом.

И стали с тех пор делать отверстие на крышке домбры.

ОБ ИССЫК-КУЛЕ

А

эгда-то на этом месте стояли богатые горо-. да, окруженные со всех сторон горами. Воду жители брали из подземных водоемов, а ключ от них хранился у отшельника. Когда нужна была вода, брали ключ у этого отшельника, отпирали водоемы и брали воду, а потом опять запирали и возвращали ключ.

Однажды ключ взяла девушка. Она назначила свидание своему возлюбленному у водоемов. Нечаянно она уронила ключ в воду, испугалась и убежала. А вода все прибывала и прибывала. Она залила все города и на их месте образовалось озеро. Города остались на дне озера. Их видно там и по сей день.

УРОЧИЩЕ ЧОМ КАЛГАН

ыло время, когда кокандские ханы владели казахской степью и собирали с казахов обильную дань.

Вблизи'Отар, в долинах реки Копе, ко-• чевал в те годы казахский род. Не вытерпе-ли казахи угнетения кокандцев. Жестоко разделались они со сборщиками дани. Одних убили, других прогнали.

Послал кокандский хан несметное войско для расправы с восставшими.

Вырезали кокандцы всех мужчин, угнали в плен женщин и детей. Имущество разграбйли.

~ Заволновались казахские аулы. В роде Шапрашты нашелся храбрый батыр Суранчи Ахылбеков. Стал он собирать по степи жигитов. Собрал небольшое, но храброе войско.

Повел это войско батыр на кокандцев.'Поздно вечером подошли казахи к кокандскому стану и разбили свой лагерь.

Знал Суранчи, что не победить ему кокандцев в открытом бою. Приказал он жигитам развести как можно больше костров, бить палками в доски, кричать и свистеть. А сам отправил послов к кокандцам и потребовал сдачи в плен.

Кокандцы подумали, что Суранчи собрал огромное войско, и растерялись. В их рядах началась паника.

А Суранчи только этого и ждал. С гиком и свистом ринулись жигиты на кокандский лагерь.

Кокандцы бросились в бегство. Они не успели даже надеть седла на верблюдов и оставили их в степи.

С тех пор эта местность, где происходила битва, стала называться Чом-калган, что означает — «остались верблюжьи седла».

ШОЙТАС-МОЛ

аныие нетронутые степи круглый год стояли белыми: зимой от снега, летом от ковыля. Гуляли по ним дикие звери да кое-где мелькали аулы казахов. Был у них свой хан, да пришелся не по нутру, прогнали они его и порешили с тех пор не заводить больше у себя хана.

И жили казахи без хана неплохо. Ясака не платили, оброков никаких не имели, прочих тягот не несли. Что заработают, все в своей семье оставалось. Жизнь проходила сплошными праздником. Днем люди работали, ве^ чер придет — у костров собираются. От песен и плясок степь стонет, и зверь прочь бежит.

Но недолго казахи жили вольготно. Прошел слух, что с востока идет грозный калмык Наги-хан. По пути он выжигает степи и аулы, отнимает скот, а людей в плен забирает. Старикам головы сечет, на молодых колодки надевает и в свой улус отправляет.

Казахи от этих вестей в смятение пришли, места в степи не находят. То туда, то сюда метнутся в поисках спасения, но степь не лес — не спрячешься, особенно со стадами. И чем ближе подходил Наги-хан, тем больше теряли люди головы. И в самом деле — с голыми руками на врага не пойдешь, и никакое оружие не спасет, если в коллективе крепкой головы нет, которая могла бы взять на себя руководство народом.

Белобородые аксакалы потихоньку от людей собираются и втихомолку обсуждают, как завести себе хана. С ним-де лучше дело пойдет.

Аулы один за другим в страхе покидают стоянки и бегут в Бурту, а того не понимают, что хан и в Бурте их отыщет, и там бока им нахлыщет.

Первым понял это молодой храбрый Шойтас. Собрал он сородичей и говорит:

— Доколе же мы будем отступать? Так можно на край света убежать и защиты не найти.

Ему седобородые аксакалы отвечают:

— У нас нет хана, нет войска, а без этого одно спасенье — бегство.

— Хан — это стариковские выдумки,— сказал Шойтас.— Обойдемся без хана, а вот без войска, правильно, с Наги-ханом бороться нельзя. Но учтите, что и войско без вождя, что стадо без пастуха. При первом появлении волков стадо разбежится, и волку не составит труда поодиночке перерезать весь скот. Такая же участь ждет и нас, если придет Наги-хан.

Аксакалы ответили на это Шойтасу.

— А вот чтобы с нами не случилось так, как с овцами при появлении волков, следует выбрать себе хана.

— Не всякий хан может водить войско,— сказал Шойтас.— Нам нужен полководец, а не нахлебник. Кто согласен жить и работать под Наги-ханом?

Молодежь промолчала, аксакалы не решались открыто выступать за избрание хана. Шойтас продолжал:

— Может быть, вы хотите откупиться, тогда выбирайте старшин. Пусть с каждой юрты они соберут золото и серебро и понесут хану.

Аксакалы вспомнили деяния своих старшин и никак не хотели, чтобы они у них были. И опять промолчали.

— Ну тогда бегите без оглядки куда глаза глядят,— сказал Шойтас.— Придет Наги-хан, подушит вас, как котят.

Аксакалы и на этот раз упорно молчали. А Шойтас хотел знать, чего же в конце концов нужно казахам, и продолжал:

— Коли не хотите Наги-хану кориться и добром с ним делиться, становитесь стеной, как один! Будем драться не на жизнь, а на смерть.

Жигиты повскакивали с мест. Кто коня взнуздывает, кто саблю на себя вешает, кто копье из юрты вытаскивает. Конные встали направо, пешие — налево. Аксакалам ничего не оставалось делать, как тоже взяться за оружие и встать плечом к плечу с жигитами.

Шойтас смотрит на выстроившиеся ряды и думает: «Войско как войско. Еще голову ему — и хоть сегодня в бой». Глаза Шойтаса блестят от радости. С бронзового лица не сходит довольная улыбка. Смотрят на него казахи и думают: «Лучшего предводителя и не найти».

Обошел Шойтас ряды казахов и с радостью произнес:

— Собрались молодец к молодцу. Счастлив тот, кто поведет нас на битву!