Увидел он Жетысу и сказал:
— Каждое дерево здесь плодоносит. Хорошее место для человека. Но и здесь не дают ему жить.
И проехал дальше.
Баян-аульские горы ему понравились.
— Овцы не станут жиреть, если не пасти их на Баяне.
И для жайляу он избрал себе Баян, но навсегда я
здесь не остался.
К реке Каратал Асан-Кайгы обратился с укором:
— Эй, Каратал! Далеко ты несешь свои воды. Но бесполезно: пастбищ мало.
Посетив Аспру, Асан-Кайгы предупредил:
— Эй, Аспра! Живи в мире с соседом! Твоим травам воды хватит!
Соседом он назвал киргизский народ, живущий рядом с казахами. И поехал Асан-Кайгы дальше. Побывал он на реках Таласе и Келее, протекающих на юг мимо города Аулие-Ата2 по восточной его стороне. Увидел он, что это хорошие места для скотоводства, и сказал:
— Эй, два Таласса и один Келес! Без скота жизнь здесь не будет в достатке. Скоту на ваших пастбищах не надо опасаться джута.
Но и здесь не остался Асан-Кайгы. Когда увидел он черноземную полосу Ауан в землях Жуалы 22 23 24, то воскликнул:
— Травы твои тучные, Ауан, снега глубокие, земля жирная. Истинную цену твою узнает земледельческий народ.
И последовал в сторону Ак-Мечети4. О землях, что лежали на Сыр-Дарье, сказал он:
— Эй, Ак-Мечеть! Каждый твой кустик хранит по куску мяса! Народу твоему не видать джута. Только следи ва глазами своего скота, ибо земля твоя пыльная.
Но и здесь не остался Асан-Кайгы.
Свернул он к Карсакпаю. Огляделся кругом и воскликнул:
— Кругом солончаки. Под горами твоими лежит медь. К твоим горам придут все народы, Карсакпай. Будешь ты славен своими сокровищами. Народ твой не будет голоден!
И последовал Асан-Кайгы дальше.
Про Нарын-Самар он так сказал:
— Эй, Нарын! Годовалый твой жеребенок подобен жеребцу. Годовалый верблюжонок — вожаку. Но зима твоя длинная. Холодный апрель тяжел для бедных. Даже мая и июня твоего опасаюсь. Нет, земля здесь совсем не похожа на Жер-Уюк.
Прибыв на реку Чингирлау, Асан-Кайгы остановил своего Желмая, слез с него и стал кормить его и поить.
— Табуны твоих лошадей не сами собой развелись,— сказал он. Их размножил ты, Чингирлау! Раздери губы коню, недовольному тобой.
И здесь Асан-Кайгы заночевал.
На следующий день подъехал он к горе Жанарыстан, что возвышается на берегу Урала. Слез Асан-Кайгы с Желмая, подошел к могиле батыра Жанарыстана, низко поклонился ей и заплакал.
— О славный батыр! Одинокий стоишь ты в стороне!
Посмотрел Асан-Кайгы и земли Жидели-Байсан.
— Хороша твоя почва, Жидели-Байсан! — воскликнул он.— Не знаю, сможет ли мой верблюд поднять клочок твоей земли, если я отрою и погружу на него?
. Но и эту землю не признал он за Жер-Уюк и поехал дальше.
Долго странствовал Асан-Кайгы, все искал на свете счастливую страну, где много плодородной земли и многоводных рек, где народ живет, не зная нужды, горя, вражды и гнета, и где жаворонок вьет свое гнездо на пушистой спине барана.
Но так и не нашел Асан-Кайгы счастливую землю Жер-Уюк.
Умер Асан-Кайгы в той местности, где начинаются горы' Улу-Тау.
СКАЗОЧНАЯ СТРАНА БАРСА-КЕЛЬМЕС25
рое отважных жигитов, желая удостовериться в истине слышанных ими рассказов о горе Барса-Кельмес, с крутыми подъемами, расположенной на острове того же названия, решились подняться на эту гору. Едва один из них достиг вершины горы, как вдруг с возгласами восторга и удивления скрылся из виду, назад не вернулся. Другой, подстрекаемый тем же любопытством, решил- последовать первому, но третий товарищ, боясь, чтоб и он не пропал, согласился отпустить его не иначе, как перевязав поперек веревкою, концы которой оставил у себя.
Взойдя на поверхность горы, жигит вскрикнул и бросился бежать, но был удержан и притянут вниз в совершенном исступлении и лишенный дара речи. Спустя трое суток, он начал говорить и рассказал, что за горой находится прекрасная долина, изобилующая разными ароматными цветами, травами и плодовыми деревьями; воды в источниках прозрачны, как стекло, и блестят, как серебряные нити. Вся долина заполнена предметами неги и роскоши; удивительные красавицы, подобные райским гуриям, поют, пляшут, манят к себе, и так очаровательны, что вызывают непреодолимое желание остаться с ними.
КОБЛАН-СИЛАЧ И ДВА МЕШКА
ш
облан-силач был такой могучий, что перекидывал волков через дувал, как котят. Говорят, он снова появился в наших краях.
Вот едет он однажды к дальнему кочевью и видит женщину, сидящую у мазара. У ног ее стоят два туго набитых мешка. Один поменьше, другой — на три пальца пошире, на три пальца повыше.
Остановил Коблан коня. Пожалел уставшую женщину и говорит:
— Хочешь, подвезу? Мешки приторочим к седлу.
Соскочил с лошади, взялся за меньший двумя пальцами. Мешок не шелохнулся, словно прирос к земле. Взялся тремя пальцами — чуть шевельнул мешок. Схватился всей рукой — едва оторвал от земли.
За второй мешок ухватился Коблан обеими руками. Еле-еле поднял его. Ноги от великой натуги сразу по колени в землю ушли. Вытер силач пот со лба.
— Вот так мешки!—сказал он. — Железо перед ними легче пуха. Что в них?
— Хлеб! — ответила женщина.— В первом урожай прошлого года, во втором — нынешнего.
— Второй мешок больно уж тяжел!.
— Урожай большой был!
— Год счастливый выпал?
— Большая вода помогла! —ответила женщина и показала в правую сторону.
Посмотрел Коблан и глазам своим не поверил — откуда взялась такая полноводная широкая река?
«Видно, Сары-Су повернула в другую сторону»,— подумал он.
Невдомек было старому Коблану, что перед ним не Желтая река, а большой канал, построенный батырами.
коркут
авньтм-давно жил на свете мудрец, умеющий предсказывать людям будущее. Звали его Коркут. Он много путешествовал, много видел и знал. Видел и плохое и хорошее, все взвешивал, размышлял, старался во всем разобраться. Особенно занимала его мысль о смерти. Он не раз задавал себе вопрос, почему умирают люди: одни стариками, другие молодыми; одни счастливыми, другие — в несчастье; одни только что родившись, другие — дожив до глубокой старости. Отчего все это? Но сколько он ни думал, ответа найти не мог. И чем старше становился сам, тем чаще думал о смерти. Смерть стала даже сниться ему.
Однажды Коркут увидел во сне людей. Они копали могилу.
— Кому предназначена эта могила? — обратился к ним Коркут.
— Для пророка Коркута,— ответили ему.
Коркут вздрогнул и, ничего не сказав, быстро ушел.
Он решил покинуть эти места и на следующий день отправился в другой конец земли. Он путешествовал по безводной пустыне Бетпак-Дала и по Сары-Арке26, но где бы он ни был — перед его глазами вставала вырытая для него могила.
Не найдя успокоения в чужих краях, Коркут вернулся в родные места, на берег Сыр-Дарьи.
«Здесь мое опасение от смерти»,— решил он и поселился на родине.
Аул, где жил Коркут, находился на берегу реки, но он и дня не был дома, а все странствовал. Он ни на минуту не выпускал из рук кобыза 27 и настолько увлекся игрой, что забыл о смерти.
Но как-то во сне он услышал голос: «Ты умрешь тогда, когда произнесешь слово «смерть».
Прошло много времени. Коркут все странствовал и совсем не думал о смерти.
Однажды бычок Коркута убежал с привязи. Коркут отправился на поиски, в гневе говоря: «Умру, но найду».