Так закончилось детство и началась юность Геннадия Невельского.

* * *

Это было время, когда русские корабли бороздили самые далекие моря и океаны. Для русских моряков такие плавания стали обычным делом. Почти ежегодно жители Кронштадта провожачи суда в кругосветные плавания. Каждое такое путешествие продолжалось год, два, три, а то и больше. И. несмотря на то что в плаваниях встречачось немало опасностей, подчас сопряженных с риском для жизни, многие участники экспедиций старались вновь и вновь отправляться в кругосветное путешествие.

С 1803 по 1848 год состоялось тридцать восемь русских кругосветных плаваний. Во всех частях света

ю

можно было встретить корабли под русским флагом. В дальнем мореплавании и научном исследовании морей и океанов Россия заняла одно из первых мест в мире.

Благодаря участию в этих кругосветных плаваниях виднейших ученых мировая наука обогащалась разнообразными новыми сведениями по различным отраслям знаний. Более того, океанография, эта интереснейшая наука о жизни моря, многим обязана научно-исследовательской деятельности русских моряков Крузенштерна, Лисянского, Коцебу, Беллинсгаузена и Лазарева. А если говорить о географических открытиях, совершенных во время кругосветных плаваний, то нет в мире такого морского уголка, где бы не было открытых русскими островов и земель, дотоле неизвестных миру.

В 1814 году лейтенант Лазарев открыл большую группу островов в Тихом океане, к востоку от острова Самоа, и назвал ее именем Суворова.

В следующем году воды Тихого океана бороздил бриг «Рюрик» под командованием лейтенанта Коцебу. Ни карте, в районе острова Пасхи, появилось несколько новых групп островов. Коцебу дал им имена Румянцева, Крузенштерна, Спиридова.

Во время своего второго кругосветного плавания (1823—1826 годы) на шлюпе «Предприятие» Коцебу открыл ряд островов, которые получили имена Фаддея Беллинсгаузена, Кордюкова, Римского-Корсакова. Один из открытых островов был назван именем корабля— Предприятие.

Тремя годами позже лейтенант Литке открыл в южных водах, в районе Каролинских островов, большой архипелаг, названный им архипелагом Сенявина, а также двенадцать групп островов в Коралловой группе и пролив Сенявина (Чукотка).

Лейтенант 3. И. Понафиднн, капитан-лейтенанты М. Н. Васильев, Л. А. Гагемейстер, И. И. Шанц, командир брига «Головнин» В. С. Хромченко, штурман Клочков и много других русских моряков, возвращаясь на родину, привозили все новые и новые сведения о географических находках¹³.

В этот же период русских кругосветных плаваний

было совершено величайшее географическое открытие. В 1819 году русские моряки Фаддеи Беллинсгаузен и Михаил Лазарев отправились на шлюпах «Восток» и «Мирный» в Антарктику.

Спустившись в южные полярные воды, 16 января 1820 года Беллинсгаузен и Лазарев достигли 69°2Г южной широты и оказались у «окраины» нового, еще неизвестного науке Антарктического материка. Спустя год Беллинсгаузен и Лазарев вновь бороздили южные полярные воды. Девятого января 1821 года они открыли остров Петра I, а через неделю — «гористую землю», названную Берегом Александра I².

Так был открыт новый Антарктический материк. Представление, что за Южным полярным кругом нет земли, опровергли русские мореплаватели. Недаром их прозвали «подлинными колумбами Антарктики». Беллинсгаузен и Лазарев открыли много островов, которым дали имена Кутузова, Чичагова, Волконского, Раевского и других известных деятелей той эпохи.

В результате русских кругосветных плаваний на карте мира уточнялись очертания берегов, морские глубины и течения, возникали новые острова, архипелаги и даже материки. Росла слава русских моряков, а вместе с ней и слава русского народа.

«Помните, — говорил Федор Литке, обращаясь к своим матросам перед отправлением в плавание, — мы идем в кругосветный вояж, за нами далеко и надолго останется Россия, с флагом нашим на «Сенявине» мы несем славу, честь, величие и гордость дорогой родины».

* * #

И вот в это столь славное время в Петербургском морском корпусе у огромной карты мира, занимавшей всю стену штурманского класса, по многу часов проводил маленький кадет, затянутый в форму.

Пожалуй, никто из воспитанников корпуса, кроме Геннадия Невельского, не следил так ревниво за плаваниями русских моряков, не изучал так глубоко описания их путешествий. Как только приходило сообщение о новом географическом открытии, юноша устремлялся в штурманский класс. Тут, у карты мира, не раз заставали его товарищи.

— Что ты все ищешь нп карте? — шутливо спросил как-то Невельского один из его друзей.

— Ищу «белые пятна», — серьезно ответил тот и, тяжело вздохнув, добавил: — Только мы поздно родились! Нет уже на карте «пятен». И, пожалуй, когда мы станем моряками, нам нечего будет открывать.

... Быть моряком нелегко. Морское дело требует глубоких знании и особенно тщательной подготовки. Невежда не может быть хорошим моряком. Это отлично понимал Иван Федорович Крузенштерн — «первый российский кругосветный плаватель», назначенный в 1827 голу директором Морского кадетского корпуса.

Новый директор хорошо знал порядки, царившие до него в корпусе. В свое время он на себе испытал унизительную н грубую систему воспитания в этом учебном заведении. Порка розгами, дранье за уши и волосы были ее основой. Жили кадеты впроголодь. Корпусные интенданты беззастенчиво расхищали денежные суммы, отпущенные на воспитание будущих моряков. В классах и спальнях всегда стояла стужа — разбитые окна заты-капись подушками. Чтобы отопить печи в помещении корпуса, воспитанники его часто отправлялись через забор в ближайшие портовые склады «на охоту» за дровами. Таков был быт.

Не лучше обстояло дело и с учебой. За редким исключением, в корпус назначались в качестве преподавателей и воспитателей не очень грамотные люди и, как правило, весьма равнодушные к своему делу. В большинстве случаев морским навыкам и корабельной службе кадетов обучали проштрафившиеся на фтоте офицеры. Обиду за постигшие их неудачи они, конечно, вымещали на юных, беззащитных воспитанниках.

Не мудрено, что при таких порядках и такой системе обучения бывали случаи, когда кадеты по пять и даже десять лет проводили в одном и том же классе. Поступив в корпус детьми, они покидали его чуть ли не отцами семейств.

Исключительные успехи русских моряков, получившие мировое признание, отнюдь не были результатом воспитания в корпусе. Лишь выйдя из него и попав на корабли, .морские офицеры проходили настоящую школу, овладевали знаниями и опытом. На кораблях, в трудных плаваниях формировались характер и воля буду-

ших мореплавателем, воспитывались упорство в преодолении препятствии, настойчивость в достижении цели, мужество и готовность к подвигу.

Хорошо знакомым со всеми недостатками корпусных порядков, Крузенштерн смело и решительно принялся за борьбу с ними. Первым делом он строго запретил грубое обращение с воспитанниками корпуса. Стараниями Крузенштерна в корпусе была наведена и стала обязательной такая же чистота, какая обычно поддерживается на кораблях.

Но самое главное, чего добился Иван Федорович, — это коренного улучшения самого преподавания. Он пригласил в корпус лучших педагогов того времени, устроил обширный музей, создал большую библиотеку, физический кабинет, обсерваторию. Каждое лето все кадеты отправлялись в учебные плавания и на практике изучали мореходное искусство. И, наконец, Крузенштерн учредил при корпусе офицерские классы, куда для усовершенствования морских знании определялись десять лучших воспитанников, окончивших корпус. В офицерских классах также преподавали самые знаменитые русские ученые.

Все новшества, вводимые Крузенштерном, сильно беспокоили царя Николая I. Ему, до смерти напуганному заговором декабристов, во всем мерещился дух вольнодумства. Больше всего он боялся того, чтобы революционные веяния не коснулись закрытых учебных заведении. Разыгрывая из себя любящего отца кадетов, он неожиданно приезжал в корпус, ходил по классам и жадно прислушивался к тому, что рассказывали преподаватели своим ученикам. И горе постигало того педагога, с уст которого срывалось какое-нибудь неосторожное слово, — такого учителя кадеты больше не видели. Особенно любил Николай I присутствовать на строевых занятиях. Усевшись на подоконнике в большом актовом зале, где стоял бюст Петра, царь пристально следил за марширующими кадетами.