Действительно, сила морской души — это стремление к победе!

«Морская душа» фактически начата была писателем еще в сороковом году на фронте во время боев с белофиннами. К этому времени относятся рассказ «Крошка» — теплый, лирико-героический, посвященный серому битюгу Крошке и его «флагманскому конюху» штурманскому электрику Савкину, и рассказ о Новом годе на подводной лодке Щ-000 («Своевременно или несколько позже»), рассказ о переходе подо льдом подводной лодки, который мог драматически окончиться, но завершился благополучно («Грузинские сказки»), замечательный по настроению и точный по фактуре рассказ «Топовый узел». В этом последнем рассказе прослеживается судьба портового буксира полуледокольного типа и его бессменного капитана Григория Прохорыча. Буксир «Мощный», переименованный в КП-16 в начале кампании, добросовестно и неутомимо служил флоту, перевозя на корабли людей, оружие, продовольствие, снаряды, пока в одной из операций не попал на ледяное поле, которое неумолимо, по воле течения, несло его к батареям врага. Григорий Прохорыч, видя, что КП-16 может попасть в плен, приказывает открыть кингстоны и затопить корабль, а сам выбирается на лед, где его настигает шрапнельная пуля. Он пал, пережив свой корабль на две с половиной минуты…

С осени сорок первого года Соболев в Одессе. Писатель находится непосредственно в частях, обороняющих город. Он остается верен себе, и самые первые его впечатления и записи относятся прежде всего к морякам.

Но вот он попадает в Первый морской полк к прославленному командиру его — полковнику Осипову. Два батальона захватили посадку близ колхоза Ильичевка. Писатель видит, как целая дивизия врага не может сдвинуть ни на шаг эти батальоны. Полковник Осипов пробирается к своим бойцам и вдохновляет их. Вражеские атаки застывают у окопов моряков грудами трупов, наваленных друг на друга. Две недели одна за другой накатываются волны атакующих и разбиваются о твердость и мужество краснофлотцев.

И писатель в своих фронтовых записках «Черная туча» пишет: «Как будто вставали из боевых своих братских могил матросы, дравшиеся и в степи, и в лесу, и на конях, и на бронепоездах — везде, куда посылали их революционный народ и партия; как будто воскресло орлиное племя матросов революции: тот же дух, то же боевое упорство, натиск и смелость, то же презрение к смерти, веселость в бою и ненависть к врагам».

Перу писателя принадлежат правдивые рассказы о разведчиках-моряках, о летчиках, о девушках-медсестрах, о знаменитой разведчице Тане, о подвиге матроса Колобанова в прифронтовом лесу и о многих других. И зачастую в этих рассказах возникает рефрен о тельняшке, являющейся как бы символом морской души.

Повесть «Зеленый луч» помечена автором «1943–1933». Чем объяснить, что повесть писалась так долго? На это можно ответить, исходя лишь из личных предположений.

Писатель начал набрасывать эту повесть еще в начале сорок третьего года в Геленджике. Посвящена она морякам сторожевых катеров — этих сравнительно небольших юрких суденышек, сыгравших большую роль во время боевых действий на Черноморском театре. База сторожевиков была невдалеке от Новороссийска, на Тонком мысу, в Геленджикской бухте. Являлась прифронтовой.

Новороссийск в то время частично был занят противником. Командовал дивизионом известный военный моряк Николай Иванович Сипягин, с которым Соболев был близок и с которым мне тесно пришлось подружиться несколько позже — за два месяца до штурма Новороссийска. Но Сипягина нельзя считать прообразом главного героя повести «Зеленый луч» — командира катера 0944 лейтенанта Решетникова, хотя отдельные сипягинские черты в нем и присутствуют.

Если вспомнить предысторию Алексея Решетникова, его детство, заочную влюбленность в море, приезд старшего брата Николая — курсанта Военно-морского училища имени Фрунзе, — их шлюпочные походы на озере и, наконец, юношескую клятву в вельботе, шедшем под военно-морским флагом, его желание непременно попасть в морское училище, то, несомненно, истоки всего этого были в детстве самого Соболева. Фамилию Решетников писатель дал герою в честь своего учителя — ссыльного студента Александра Сергеевича Решетникова.

Вполне естественно и то, что писатель изменил обстановку, перенес действие из родного Иркутска на Алтай, в животноводческий совхоз, то есть в места, близко изученные Соболевым в бытность его в Казахстане.

Первый вариант повести, очевидно, не удовлетворил писателя. История с пришедшим на корабль новым командиром, вместо погибшего, хмурое присматривание команды ко всему новому и признание этого нового после того, как командир совершил что-то необычное, было уже в литературе о моряках.

И здесь мне хочется рассказать об истории с зеленым лучом. О том, что, по-моему, заразило писателя, заставило его подчинить начатый и скомпонованный материал новой глубокой мысли. Уже после войны, году в пятидесятом, мы встретили с Соболевым писателя Евгения Юнгу (Михейкина). Юнга был настоящим морячиной, давно получившим звание капитана первого ранга, человеком, еще до войны обошедшим на торговых судах много стран, в том числе и тропических. Вот Юнга-то вдохновенно, с жаром и рассказал о зеленом луче, о моряках, которые на тропиках видели зеленый луч и придавали ему особое, загадочно-символическое значение.

Леонид Сергеевич услышал про зеленый луч и прямо-таки преобразился. Он нашел ту романтическую идею, которой жил, которую искал и обязательно должен был найти, ибо она отвечала его творческой сущности.

И вот появилась его повесть. Юнга разыскал меня, показал заглавие, смущенно улыбнулся и сказал: «Вот что значит истинный писатель. Увидел зеленый луч и создал повесть».

Соболев, конечно, не просто описал зеленый луч. О нем говорят, его стараются увидеть, упоминание о нем встречается несколько раз в тексте. И все же суть не в рассказе о зеленом луче, а в детальном описаний взаимоотношений членов команды катера, введение читателя во внутренний мир молодого командира Решетникова и боцмана Хазова, служебные и просто человеческие связи Решетникова с командованием, с командиром дивизиона Владыкиным, майором Лунниковым, в котором узнается Цезарь Кунников, хотя действия Лунникова сужены и дело не доведено до возглавленной Кунниковым десантной операции на знаменитую Малую землю. Лунников возглавляет группу разведчиков, выполняющих важное государственное задание. Мы расстаемся с ним на берегу бухты Непонятной, в Крыму, куда он был доставлен на шлюпке-шестерке, спущенной с подошедшего к месту высадки катера 0944.

Последние страницы повести посвящены возвращению шестерки с боцманом Хазовым и матросом Артюшиным, сложными перипетиями на их обратном пути, закончившимися притоплением шлюпки и достижением вплавь борта катера, поджидавшего их и светившего им зеленым лучом сигнального фонаря-ратьера.

«Выключить зеленый луч!» — так заканчивается эта замечательная, психологически тонко выверенная повесть, ставшая одним из значительных произведений советской литературы.

Соболев и в «Капитальном ремонте» и в последующих своих произведениях пишет о флоте, о людях флота, столь хорошо знакомых ему. Будучи обычно непосредственным участником описываемых им событий, он, как говорится, плавает в материале, как рыба в воде. Его невозможно упрекнуть в незнании деталей, ни в чем не проглядывает ни тени поверхностной скорописи.

«Я пишу о том, что знаю хорошо, что испытал на своей шкуре», — частенько говорил Соболев. И в этих словах была истинная правда.

Двенадцать лет Леонид Сергеевич Соболев был председателем правления Союза писателей РСФСР. Работал неутомимо, с присущим ему творческим горением. К нему тянулись и зрелые писатели, видя в нем доброго друга, сотоварища по творческому труду, и еще не окрепшая молодежь, знавшая, что в нем всегда найдет мудрого советчика, учителя. Литераторы нашей многонациональной страны находили в нем своего верного радетеля. Свою работу в Союзе писателей он вел всегда с подъемом, весело, любил острую шутку. Никому не давал вешать нос. Он буквально носился по стране, бывал во многих местах, по его инициативе устраивались на местах писательские пленумы и конференции. Мне пришлось работать с ним плечо к плечу все это время и воочию видеть его энтузиазм, деловитость, общедоступность.