Полицейские понимали его состояние и мысленно хвалили за благоразумную сдержанность.

— Только на лица, — подсказывал Ойбор, — только на лица, остальное не бери во внимание.

И вдруг шуршание прекратилось. Как по команде, повернулись Ойбор и Самбонанга.

В глазах парнишки, вперившегося взглядом в одну из фотографий, отразился ужас.

Он смотрел на эту фотографию неотрывно, оцепенев, со смешанным чувством изумления и страха, словно не верил глазам своим. Внезапно он отшвырнул фото, попятился от Ойбора и Самбонанги, как затравленный зверек.

Молодой полицейский мигом поднял фотоснимок с земли и, настороженно оглядевшись по сторонам, тщательно упрятал его в карман непривычной штатской одежонки, после чего укоризненно уставился на перепуганного подростка, которого сержант успел поймать за руку, опасаясь, как бы тот не удрал.

— Ну чего ты дрожишь, дурачок, — сказал Киматаре Ойбор пареньку, — успокойся. Давай-ка присядем и потолкуем, как подобает коллегам. Ты ведь собираешься стать детективом, я правильно понял?

— Да, — шепнул юный разносчик газет, все еще с опаской косясь то на Самбонангу, то на Ойбора, — а вы кто такие? Вы от него? Так я не виноват, чтоб мне лопнуть… Вы на самом деле настоящие полицейские?

— Не сомневайся. Наша с тобой задача вывести всех преступников на чистую воду. И никакой грим их не спасет.

— Кто не спасет?

Ойбор рассмеялся, потрепав жесткие волосы на лобастой голове паренька.

— Никто и ничто не спасет преступников, — сказал Киматаре Ойбор уже серьезным тоном, — если мы все — и старый и малый — будем смелыми и решительными, верно?

— Да, — проронил парнишка, успокаиваясь от неподдельной искренности в голосе пожилого человека.

— В нашей работенке выдержка и спокойствие — первое дело, коллега, а ты сразу в панику от простой фотографии.

— Кто?!

— Ты, не мы же с напарником, — кивнув на Самбонангу, который бдительно ощупывал взором базарную сутолоку, сказал Ойбор.

— Нет, кто я, вы назвали?

— А-а, коллега, — улыбнулся сержант, — тоже, значит, детектив.

— Я уже не боюсь, чтоб мне лопнуть и сгореть.

— Отлично. Теперь скажи, ты уверен, что на фотографии именно тот человек, который был ночью на площади и подбросил зажигалку вслед за убийством?

— Конечно! Это он, высокий, только одет по-другому, — сказал паренек и для пущей убедительности вновь клятвенно постучал себя в грудь, — я его сразу узнал. Дедушка, а он меня не схватит? Вы ему не скажете? А зачем он так оделся на фотографии? Специально?

— Никто тебя не тронет, — успокоил его Ойбор, — об этом мы уже позаботились. Никто ничего не узнает, будь только сам молодцом. Не забыл, что нужно говорить, если кто-нибудь начнет расспрашивать?

— Помню, помню, не забыл.

— Смотри, это самое важное. Еще никто к тебе не обращался, кроме нас?

— Нет. Я бы вам сказал.

— Правильно. Не верь никому, даже если будет уверять, что пришел от моего имени, учти это.

— Конечно, вы уже предупреждали, никому, кроме вас. Я думаю, надо мне выдать автомат. Хотя бы вот такой ма-а-аленький, а? Складной. Как у того носатого, что прыгнул с поезда в речку, когда те итальянские гангстеры хотели выпытать у него насчет клада. Видели кино "Поцелуи Сицилии"?

— К сожалению, пока нет у нас лишнего автомата, — сказал Ойбор.

— Ладно, сойдет и револьвер. Не волнуйтесь, я хорошенько спрячу, уже придумал куда. Но чтобы патронов полный барабан. На всякий случай.

— С револьверами тоже туго, ты уж прости.

Самбонанга отвлекся на мгновение от бдительного созерцания окружающей среды, подмигнул мальчишке и заговорщицки прошептал:

— Проси, братишка, противотанковое орудие, кажется, парочка их завалялась в нижнем ящике стола гражданина сержанта.

— Отставить шуточки! — прикрикнул Ойбор на помощника. И вновь обратился к пареньку: — У меня к тебе просьба. Внятно и не торопясь скажи вот сюда: "Человек, который стоит возле колонны на фото под номером тридцать восемь, появлялся на площади Освобождения вблизи киоска, где я ночевал, сразу же после автомобильного происшествия. Я видел собственными глазами, как он умышленно оставил возле тела пострадавшего предмет, оказавшийся иностранной газовой зажигалкой, которую я подобрал и продал на базаре незнакомому гражданину". Затем четко скажешь: "Свидетельствую сержанту уголовной полиции Киматаре Ойбору, жетон семьдесят три". И назовешь сегодняшнее число, свое полное имя и адрес. Готов?

— Да. Но вы еще разок повторите, а то очень много слов.

— Хорошо. Я ничего не напутал?

— Нет, все правильно, только я не смог бы так… ну… ровно… столько слов, — смущенно молвил разносчик газет.

— Ладно, говори своими словами, лишь бы суть осталась.

— А это что?

— Микрофон. Надо записать твое показание на магнитофон.

— Такой маленький! Как игрушечный! А можно посмотреть?

— Тсс!.. Давай-ка сперва зафиксируем твой голосок, коллега.

В передвижной конторке бурмастера склонились над крупномасштабной картой Луковский, Корин и представитель правительства.

— Вышка уже на лафетах, — говорил Борис, — потащим в Аномо, сюда, — он ткнул карандашом в самый центр очерченного пространства. — Там уже запустили станок на артезианскую воду.

— Лично меня станок не волнует, — сказал Луковский, — меня волнует буровая махина.

— Вы же знаете, Виктор Иванович, мы и дома, в тайге, только целиком и перетаскиваем с точки на точку. Колоссальная экономия рабочего времени и средств.

— То Русь-матушка, — заметил Луковский.

— Эти загранпески — детский лепет по сравнению, с тюменскими болотами. Ну, не совсем, правда, но все-таки легче.

— Упадет, — сомневался седовласый представитель правительства.

— Одолеем, — заверил его Борис. — Кстати, ваши земледельцы предложили в подмогу свои тракторы. Поползет на тросах, как миленькая. Даю полную гарантию. Водители у нас отличные.

— А как с геофизикой? — спросил Луковский.

— Поздно, — сказал Корин, — да и отступать не годится.

— Но ведь это чистейший американский метод наугад, — осторожно заметил представитель властей, — насколько мне известно, у вас своя школа.

— При чем тут "дикая кошка"? Мы не собираемся блуждать вслепую, — с вежливой улыбкой сказал ему Борис, — забуримся в самом контуре, наверняка. А насчет песков не беспокойтесь. У нас в Союзе, скажем где-нибудь в Средней Азии, песков не меньше, а вышкомонтажники управляются прекрасно. Известно.

Седовласый рассмеялся и похлопал Бориса Корина по плечу, хотя для этого ему пришлось чуть ли не приподняться на носках. Этот уполномоченный правительством чиновник мало разбирался в вопросах нефтяной геологии и не скрывал этого, он был сведущ в делах организационного порядка, что, безусловно, облегчало контакт между сотрудничающими сторонами, и нефтяники это ценили. Кроме того, "мало" разбирался — это уже кое-что в сравнении с "ничего".

Человек этот был ненавязчив, прислушивался к мнению специалистов, охотно и мгновенно откликался на любую просьбу и вообще относился к любому участнику экспедиции с благодарной симпатией, как и подобало гражданину страны, жизненно заинтересованной в успехе предприятия.

Бориса он уважал безмерно, несмотря на неудачу с первой скважиной. Он верил в него, потому что видел в работе. Работа — лучшая аттестация.

Итак, он с удовольствием похлопал Корина по плечу к сказал:

— О ваших мы слышали, я даже читал в рокфеллеровском бюллетене "Стандарт ойл" записки канадских нефтепромышленников, посетивших Сибирь. А что скажешь о наших здесь?

— Скажу, что на здешних парней тоже можно положиться. Схватывают на лету, а это дает серьезную веру в успех.

— Как тебе дублер? — спросил Луковский.

— Познакомились наскоро, — ответил Корин, — вроде бы ничего. Маленько позирует, но дело знает. Хорошего бурильщика видно сразу. Он только рукой погладил пульт — все ясно. — Борис улыбнулся. — А вообще мужик чудной. "Я, — говорит, — личность Нового Света, но Африку знаю, как собственный кулак". Слыхали? Личность. Оригинал. Конечно, это не наш Банго… но время дорого. Словом, комплект.