Кир
О, божественная принцесса!
Плутон
Что?
Кир
О, непреклонная Мандана!
Плутон
Не понимаю.
Кир
Напрасно ты тешишь мои надежды, о заботливый мой Феравл! Неужели ты так неразумен, что думаешь, будто Мандана, прославленная Мандана, бросит когда-нибудь взор на несчастного Артамена? Но все же будем ее любить. Любить жестокосердую? Служить бесчувственной? Обожать неумолимую? Да, Кир, надо любить жестокосердую! Да, Артамен, нужно служить бесчувственной! Да, сын Камбиза, нужно обожать неумолимую дочь Киаксара!
Плутон
Он сошел с ума. Кажется, Диоген был прав.
Диоген
Теперь вы видите, что вам неизвестна история Кира. Но подзовите его оруженосца Феравла: он жаждет вам ее рассказать, — благо, знает наизусть все, о чем думал его господин, и ведет запись всех мыслей, которые когда-либо мелькнули в уме Кира, а кроме того, таскает в кармане пачку его писем. Только приготовьтесь к тому, что вам придется изрядно поскучать: рассказ будет не из коротких.
Плутон
Есть у меня на это время!
Кир
Но, слишком восхитительная принцесса…
Плутон
Что за язык! Ну кто так разговаривает! — Скажите мне, слишком плаксивый Артамен, разве вам не хочется принять участие в сражении?
Кир
Прошу вас, благородный Плутон, потерпите, пока я дослушаю историю Аглатида и Аместрис, которую мне должны рассказать. Отдадим этот долг прославленным страдальцам. Тем временем верный Феравл, которого я оставлю с вами, подробно изложит историю моей жизни и объяснит, почему счастье для меня невозможно.
Плутон
Не нужно мне никаких объяснений! Гоните прочь этого плаксу!
Кир
Прошу вас…
Плутон
Если ты не уйдешь…
Кир
Поистине…
Плутон
Если ты не уберешься…
Кир
Я склонен считать…
Плутон
Если ты сию же минуту… Ну, наконец ушел. Все время хнычет!
Диоген
И еще долго будет хныкать; ведь он добрался только до истории Аглатида и Аместрис. У него впереди девять толщенных томов для этого приятного занятия.
Плутон
Пусть он заполняет своими глупостями хоть сто томов, — у меня сейчас дела поважнее, чем выслушивать его. Что это за женщина идет сюда?
Диоген
Вы не узнаете Томирис?
Плутон
Как! Свирепую царицу массагетов, которая приказала бросить голову Кира в сосуд, наполненный человеческой кровью? Можно поручиться, что уж эта не заплачет! Что она ищет?
Томирис
Диоген
Таблички для записей! У меня их во всяком случае нет. Я могу без них обойтись: люди так усердно стараются запомнить мои остроты, что мне не приходится записывать их на табличках.
Плутон
Как видно, все ее время уйдет на поиски. Она уже осмотрела все закоулки в этом зале. — Великая царица, какие драгоценные записи были на ваших табличках?
Томирис
Мадригал, сочиненный мною сегодня утром в честь очаровательного врага, которого я люблю.
Минос
До чего же она слащава!
Диоген
Очень жаль, что ее таблички пропали: мне было бы весьма интересно взглянуть на массагетский мадригал.
Плутон
Но кто этот очаровательный враг, которого она любит?
Диоген
Тот самый Кир, который только что вышел отсюда.
Плутон
Недурно! Она, значит, приказала умертвить предмет своей страсти?
Диоген
Умертвить? Это заблуждение продержалось всего лишь двадцать пять веков по вине скифского журналиста, который некстати подхватил ложный слух о смерти Кира. Вот уже не то четырнадцать, не то пятнадцать лет, как оно рассеялось.
Плутон
Неужто? А я верил ему по сей день! Однако прав скифский журналист или не прав, пусть Томирис отправляется в галереи искать там, если ей угодно, своего очаровательного врага и пусть не упорствует больше в желании найти таблички, потерянные, очевидно, по ее собственной небрежности и уж, конечно, не украденные нами. — Но кто это там распевает таким зычным голосом?
Диоген
А это одноглазый дылда Гораций Коклес. Один из ваших стражников объяснил мне, что он поет для эха, которое здесь обнаружил, песню, сложенную им в честь Клелии.
Плутон
Почему этот глупец Минос так покатывается со смеху?
Минос
Тут покатишься! Гораций Коклес, поющий для эха!
Плутон
Действительно, это что-то необыкновенное. Право, стоит посмотреть. Пусть его введут сюда, и пусть он не прерывает пения, потому что Миносу, наверно, будет приятно послушать эту песню вблизи.
Минос
Ну еще бы!
Гораций Коклес
(входит, повторяя припев песни, которую он поет в «Клелии»)
Диоген
Кажется, я узнаю мотив. На него сложена «Прекрасная садовница Туанон».
Гораций Коклес
Плутон
Что это еще за Фениса?
Диоген
Это одна из самых утонченных и остроумных дам города Канун, но только слишком много воображающая о своей красоте. Гораций Коклес высмеивает ее в сочиненном им экспромте, заставляя Фенису признать, что все меркнет перед красотой Клелии.
Минос
Вот никогда бы не подумал, что прославленный римлянин — такой превосходный музыкант и искусный сочинитель экспромтов. Судя по последнему образцу, он всех превзошел в этих искусствах.
Плутон
А мне ясно, что если он может заниматься подобными пустяками, значит у него помутился рассудок. — Гораций Коклес, вы некогда были столь неколебимым воином, что один защищали мост против целой армии. Что это вам вздумалось после смерти разыгрывать пастушка? И какой осел или какая ослица выучили вас петь?
Гораций Коклес
Минос
Он в восторге от собственного пения.
Плутон
В таком случае пусть отправляется в галереи искать, если ему угодно, новое эхо. Уведите его!
Гораций Коклес
(уходит, по-прежнему напевая)
Плутон
Ну и глупец! Как бы мне хотелось увидеть здесь хоть одно здравомыслящее существо!
Диоген
Сейчас ваше желание исполнится: сюда идет самая прославленная из римлянок, та самая Клелия, которая, спасаясь из лагеря Порсенны, переплыла Тибр. В нее-то и влюблен, как вы видели, Гораций Коклес.
Плутон
Я без конца восхищался мужеством этой девушки, когда читал Тита Ливия. Но я смертельно боюсь, что Тит Ливий и на этот раз солгал. Как ты думаешь, Диоген?
Диоген
Послушайте, что она вам скажет.
Клелия
Правда ли, мудрый повелитель преисподней, что толпа мятежников взбунтовалась против Плутона, добродетельного Плутона?
Плутон
Наконец-то мы видим разумное существо! Да, дитя мое, преступники из Тартара взялись за оружие, и мы повелели привести сюда героев из Елисейских полей и других областей преисподней, чтобы они нам помогли.