Перед сиденьем командира находится пульт управления кораблем. Другой член экипажа наблюдает за работой мощного прожектора, фотоаппаратов, кинокамеры, приборов для взятия проб воды и грунта и другой аппаратуры. Как у глазастой рыбы-шара, у экипажа батискафа множество глаз. Глаза-приборы заметят все: температуру воды, ее соленость, скорость течений.

Автоматы возьмут пробы воды, добудут интересные экспонаты, включат кинокамеру и фотоаппараты — по приказу человека, конечно.

Батискаф — покоритель глубин — на поверхности беспомощен. Он не надводное судно и боится даже небольшого волнения, его стихия — морская пучина. Поэтому столько хлопот и затруднений доставлял обычно спуск этой малютки с плавучей базы-корабля. Сколько терялось времени из-за капризов погоды! Море бунтует, словно не желает пускать к себе гостей, и батискафу приходилось ждать, ему страшны волны.

Теперь трудности позади. Батискаф проделал часть пути, находясь на борту атомохода, и здесь под водой царит полное спокойствие, какие бы бури ни бушевали наверху.

…Отсек, где находится подготовленный к спуску разведчик, постепенно заполняется водой. Еще немного — и батискаф освободится, ему откроют дорогу в подводные просторы. Последние команды, последние напутственные слова… Прекратилась телефонная связь, и, выскользнув из «чрева» атомохода, крошечная лодка отправилась в самостоятельный поход.

Батискаф идет медленно и так же медленно, почти незаметно, меняется цвет воды: синева постепенно темнеет и растворяется в черноте. Включен прожектор, его желтоватый луч как бы упирается в темноту.

Привлеченные ярким светом, возле иллюминаторов, как стая мошкары, толкутся любопытные рыбешки. Некоторые из них отважно подплывают к самому окну.

Временами казалось, будто батискаф попал в густо сваренную «уху» — это проплывали стаи всевозможных рачков, моллюсков, креветок, медуз.

Иногда за иллюминаторами подолгу стоит непроницаемой стеной тьма. Тогда время как будто замедляет свой ход, течет плавно, едва заметно, как вода за бортам. Здесь царит полный, никем не нарушаемый покой. И тишина, словно в межзвездной бездне, где никогда не услышишь ни единого звука…

В такие моменты человек особенно остро ощущает, куда он попал. Он вспоминает, что его крошечный кораблик затерян в бескрайней массе воды и толща ее давит со страшной силой, готовой сокрушить хрупкую металлическую скорлупку.

Когда внешние впечатления исчезают, когда иллюминаторы темны, как экран испорченного телевизора, а работа позволяет сделать короткую передышку, мысль невольно уносится туда, где искрится на солнце море, где все пронизано светом, все движется, все — сама кипучая, многоголосая жизнь! Туда, где легкий ветерок колышет деревья на берегу, зелень и яркие краски цветов радуют глаз и небо манит своею бездонной голубизной… Внезапно нахлынувшее ощущение «глубины» заставляет нервы напрячься до предела. Но ненадолго. Покой и тишина обманчивы в недрах вод.

С чем можно сравнить подводный «быт»? Он не похож ни на космический, ни на стратосферный — хотя бы во время путешествия вокруг Земли.

Там — тоже кусочек земного мира, только несущийся где-то над планетой или между планет. Но свет, свет всюду, о нем рассказывает путешественникам особый телеэкран. Да и покоя нет как нет: кипит облачная пена — если взглянуть на земной шар, вздымаются огненные фонтаны протуберанцев — если кинуть взгляд на Солнце.

А здесь — владения призраков, и лишь бледные тени мелькают во мраке, слабые вспышки света ведут вдали свою сложную прихотливую игру. Океан настораживает постоянным ожиданием: вот-вот явится нечто невиданное.

Это ожидание не бывает напрасным.

Во мраке появляются и пляшут разноцветные огоньки, и словно звездный узор расстилается теперь за окном. Каждую секунду из мрака может кто-то вынырнуть. Непроглядная чернота может взорваться ослепительной вспышкой или рассыпаться фейерверком огней. А тишину, когда включат гидрофон, разорвет каскад звуков — разговор рыб. Сейчас уж не скажешь: «нем, как рыба»…

Странную какофонию передает динамик. Какой-то скрежет, грохот, писк, царапанье, шорох, чириканье, гуденье, лай, хрюканье, барабанная дробь… Да, оказывается, у всех рыб есть свои голоса — и у тех, которые обитают в верхних слоях океана, и у тех, что живут в нижних его этажах. Магнитофон записывает эти звуки.

Вода, пронизанная светом прожектора, вдруг помутнела. В ней показалось множество морских животных, встречающихся обычно только «наверху»! Почему-то все они неподвижны, ни одна из рыб не обращает ни малейшего внимания на проплывающий батискаф. Это кладбище! Погибнув, обитатели моря постепенно опускаются вниз и становятся пищей своих глубоководных собратьев. «Хозяева» больших глубин не замедлили явиться: вот скользнула тень, за ней вторая. С поразительной быстротой проносились они, внезапно появляясь из темноты и опять словно растворяясь в ней.

Еще три сотни метров отвесного спуска — и стрелка прибора, указателя горизонтальной скорости, вдруг ожила. Вот оно, подводное течение, глубинная река-невидимка! Скорость нарастала быстро, и лодку в конце концов понесло, словно щепку, на северо-восток. Но в этой безжизненной полосе ничто не выдавало водяного потока, кроме скачущей на циферблате стрелки. Двигаться и не замечать, что движешься, — только во мраке вод, в мире безмолвия, возможно такое неощутимое путешествие!

В полумраке кабины призрачно светятся шкалы приборов. Еле слышно жужжит аппарат микроклимата — благодаря ему внутри тесного шара дышится легко и свободно, как на поверхности океана. А океан — рядом, всего несколько сантиметров металла отделяют от него!

Однако корабль стал пленником сильного течения — подводного Гольфстрима.

Слишком отклоняться в сторону нельзя. Открываются клапаны, вода с силой устремляется в цистерны, лодка тяжелеет, опускается ниже течения. Стрелка снова замирает на нуле. А на шкале указателя глубин ее соседка по-прежнему не спеша проходит цифру за цифрой.

…Виды за окнами сменяются, как эпизоды увлекательного фильма. Его ставил великий режиссер — природа, создавшая неисчислимое богатство форм, бесконечное разнообразие красок. Но не по готовому сценарию разворачивается действие: тут совершенно неожиданны повороты событий, то и дело разыгрывается множество драм.

Вот заглядывают чьи-то глаза, окруженные ободками цветных огней. «Иллюминировано» и все тело незнакомца: на нем разбросаны цепочки светящихся точек, красные с белым кружки. Шевелятся длинные отростки-усы. Перед нами — кальмар, очень крупный моллюск. Видимо, он отправился на охоту. Секунда — и он сам становится жертвой. На «огонек» успела заглянуть чудовищная рыба. Бросились в глаза прежде всего ее зубы — редкие, но очень длинные и острые, как шпаги. Они быстро решили судьбу кальмара…

Кроме прожектора, батискаф имеет еще один осветитель — ультрафиолетовый. Он не дает видимого луча света, однако на экране этот необычайно зоркий наблюдатель дорисовывает все то, чего не смог разглядеть человек, что было скрыто непроглядной тьмой.

За иллюминатором темнота. Но посмотрим на экран. Во все стороны бегут блестки, искры, ручейки света. Четко рисуются контуры каких-то существ, чьи полупрозрачные тела мелькают перед окном. Рыбы, которых уже снимали на обычную пленку, вышли еще более великолепными со своими разноцветными украшениями. И это сделал пучок невидимых ультрафиолетовых лучей — тех самых, которые заставляют светиться в темноте камни и превращают веник в пышный букет цветов.

Но что это?! Пошел снег? Какая-то беловатая масса, туча мельчайших хлопьев, заполнила все вокруг. Они медленно проплывают в луче прожектора — действительно, словно снежинки падают из тьмы во тьму. Это крошечные рачки, пища всей хищной морской братии, не брезгующей, впрочем, и друг другом.

Видя это обилие жизни там, где, казалось бы, ее не могло быть, — в мрачных, темных глубинах, — думаешь: сколько неиспользованных пока богатств таит океан! Правда, давно прошло то время, когда снимали лишь «пенки», когда огромная и густонаселенная толща воды оставалась непокоренной целиной. Появилось подводное рыболовство. Плантации водорослей возникли в прибрежной полосе морей. И все же… что значит это по сравнению с десятками миллиардов живых существ, рассеянных в Мировом океане? Капля в море!