Дом Дейниса Бумбуля имел то преимущество, что находился в центре поселка, на перепутье, и всякий проходивший мимо считал своим долгом зайти к нему. В том, что этот дом превратился в своего рода клуб, был повинен столько же Дейнис, сколько его жена Байба, успешно выполнявшая роль газеты или по крайней мере ее раздела, который именуется «местная хроника».

Сам Дейнис был небольшим человечком, припадавшим на правую ногу, но слава его как лодочного мастера была обратно пропорциональна его росту.

Дейниса знали и прославляли как лучшего лодочного мастера далеко за пределами поселка, и он всегда был обеспечен работой. Сделанные им лодки обычно отличались высоким качеством.

Если от лодки требовалось, чтобы она, тяжело нагруженная, не давала большой осадки, она ее не давала — самая огромная из них свободно проходила через вторую отмель, а в большую волну держалась так, что четверо гребцов управлялись с ней даже в штормовую погоду. Если кто-нибудь хотел иметь парусную лодку, стоило только сказать об этом Дейнису. До сих пор в поселке вспоминали случай с каким-то рыбаком, который на лодке отвез улов в Ригу, а на обратном пути догнал караван яхт, направлявшихся на регату на остров Роню. Шутки ради рыбак стал состязаться с яхтами и некоторые обогнал. Этот факт служил убедительным доказательством для тех, кто осмеливался сомневаться в мастерстве Дейниса. Сам Дейнис не упускал случая рассказать об этом.

Он долго оставался холостяком — почти всех девушек смущала его хромота, а те, которые согласны были выйти за него, не нравились ему. Уже в весьма зрелом возрасте он чуть было не обручился с какой-то вдовой. Она тоже хромала и тоже на правую ногу. Когда им случалось идти рядом, очень забавно выглядело, как они одновременно припадали на правую сторону. Друзья посоветовали Дейнису: «На что это похоже: ты киваешь направо, и она туда же. Тебе бы надо припадать направо, а ей налево, вот это был бы вид!» Дейнис внял советам друзей. Поиски продолжались довольно долго, пока он не встретил, наконец, Байбу. Она приехала откуда-то издалека — моложавая, миловидная женщина, страдающая хромотой и принесшая мужу в приданое восьмилетнего сына. Дейнис сыграл пышную свадьбу и, едва вступив в звание женатого человека, сделался почтенным отцом семейства. Дейнис чрезвычайно гордился сыном, полюбил его, как родного, и велел называть себя папой. Когда Дейнис и Байба шли рядом, люди не могли нарадоваться: «Какая подходящая пара: он припадает направо, она налево». Трогательнее всего было, когда Дейнис шел слева от жены, тогда их головы на ходу почти соприкасались, и супруги напоминали пару любящих голубков. Но это лишь тогда, когда у супругов все было по-хорошему. Стоило одному из них надуться, как Дейнис оказывался справа от жены, и походка супругов выражала их стремление разойтись в разные стороны. Правда, это случалось не часто. Их объединяли одинаковые слабости и склонности: Дейнис был большой говорун, но и Байба ничуть не уступала ему и могла говорить часами, если было кому слушать. Обоих одолевала неутихающая жажда к познанию окружающих явлений и событий, которую в высших кругах принято называть интеллектом, а в народе — попросту любопытством. Их интересовало все до последней мелочи, а узнав что-либо, они старались распространить новость как можно скорее. Оба любили прихвастнуть и обладали богатой фантазией. Слушая их, никогда нельзя было понять, где кончается правда и начинается вымысел. Долгими зимними вечерами, оставаясь вдвоем, супруги коротали время, рассказывая друг другу удивительные случаи из своей жизни.

И кем только не был Дейнис в этих рассказах, да и теперь, стоит лишь ему захотеть, он может стать кем угодно, даже редактором. Он все знал и умел делать лучше других. Вы думаете, что врачи хорошо разбираются в медицине? Дейнис вылечил нескольких больных раком, а однажды — даже прокаженного, не говоря уже о таких пустяках, как исцеление десятка больных туберкулезом. Он терпеть не может таскаться по судам, но в тот раз, когда его собирались осудить за… ну, за участие в политике, он заткнул рот четырем адвокатам, и даже сам прокурор сказал: «Вы, господин Бумбуль, лучше нас разбираетесь в законах…» А в бытность ответственным редактором большой газеты без его подписи не выходил ни один номер. Были времена, когда он отличался недюжинной силой и считался кумиром женщин…

— Но тогда я жил не здесь, и вы меня еще не знали.

Если бы он в свое время попридерживал деньги, теперь ходил бы в миллионерах.

Стоило кому-нибудь в его присутствии рассказать о происшедшем с ним случае, как выяснялось, что совершенно такой же случай имел место и в жизни Дейниса, только в более широких масштабах, а сам он играл там более солидную и почетную роль и всегда доводил дело до конца.

Вот и теперь, когда Алексис Зандав завернул к Дейнису, лодочный мастер не позволил ему долго злоупотреблять вниманием слушателей. Пока Алуп и Грикис расспрашивали Алексиса, а старый Пауна озадаченно почесывал затылок, Дейнис, улыбаясь про себя, подбирал факты, оценивал их и приводил в стройную систему, не чувствуя ни восхищения, ни зависти. Ясно, что молодой Зандав не пустомеля. В таком поселке, как Песчаный, он герой, первый парень, и его все уважают, но если взять вопрос шире, в мировом, например, масштабе, то тут уж Дейнис потягается с кем угодно.

— Такое дело, Алексис, — заговорил он, воспользовавшись наступившим молчанием, — ты теперь станешь хозяином, и у тебя будет красавица жена. Это, конечно, солиднее, чем какой-то пятачок земли в дюнах. Но я хочу рассказать про себя. У меня однажды тоже была возможность сделаться зятем помещика — русского князя. Все происходило, как у тебя. В имении князя было озеро, да не какая-то там лужица, а настоящее озеро — двенадцать верст в длину, четыре в ширину, и на нем два острова. На одном из них князь выстроил летний дворец, только вот беда: никак не подъедешь к нему. Вы же знаете, какие в провинции лодчонки! Тогда князь решил построить моторную лодку и вызвать меня (я в то время строил в Рыбинске баржи). Я, конечно, поставил условия, назвал свою цену, если, заявляю, согласны — поеду. Он, не говоря худого слова, обещает вдвое против того, что я потребовал… Да… Так вот у этого князя была единственная дочь. Пока я работал, она каждый день приходила в сарай смотреть и постепенно стала втягивать меня в разговор. Женат ли я? Нравится ли она мне? Какого я мнения о их поместье? Кстати, в нем было пятнадцать тысяч десятин, не считая озера и двух островов. Слово за слово, раз-другой, и, наконец, она признается: «Не могу жить без вас. Поженимся и станем жить здесь». Сам князь был согласен, мне стоило лишь произнести одно слово, и дело было бы в шляпе.

— Почему же ты не женился? — поинтересовался Алуп, плечистый старик с седыми баками.

— Почему не женился? — желчно усмехнулся Дейнис и замолчал, точно не находя ответа. Затем торопливо произнес: — Тогда я должен был бы перейти в православную веру. А разве это можно делать? В какой вере ты родился, в такой и жить обязан, иначе ничего хорошего не выйдет.

Простившись с соседями, Алексис вскоре ушел домой. Он сегодня много ходил и хотел отдохнуть, да и Аустра, наверное, ждала его. Долго звучали в ушах его слова из фантастического бреда Дейниса: «В какой вере ты родился, в такой и жить обязан, иначе ничего хорошего не выйдет…»

Накануне отъезда Алексис с Аустрой отправились на взморье и прошли берегом к западу. Поселок Песчаный с его рыбачьими лодками на берегу остался далеко позади. Впереди, почти на таком же расстоянии, темнела другая лодочная пристань, там расположился соседний поселок. Молодые люди очутились в пустынном месте — с моря громоздились торосы льда, с берега наступали голые дюны.

— Здесь всегда так пустынно и тихо? — спросила Аустра, когда после целого часа ходьбы они не встретили ни одной души и даже на влажном песке не виднелось ни одного человеческого следа.