Аустре помогла случайность, совсем незначительное событие — разговор в магазине. И если прежде у нее мелькали кое-какие догадки о причинах подавленного состояния мужа, то теперь ей стало ясно, какая из них главная и настоящая.

Как-то в воскресенье они, сидя в своей комнате, слушали радио. Сообщали о том, что президент республики поручил лидеру Крестьянского союза Карлу Ульманису составить новое правительство. Алексис, безнадежно махнув рукой, сказал:

— В который раз он уже составляет это правительство. И ничего не меняется. Все они одинаковы — только и знают, что наживаться. Ничего другого нельзя ожидать и на этот раз.

— Но ведь Ульманис — умный человек… — вставила робко Аустра.

— Да, конечно, но только для себя и себе подобных, — ответил Алексис и замолчал.

Потом передавали прогноз погоды. Предупреждали о буре на побережье, которая идет от норд-оста. При этих словах лицо Зандава вдруг оживилось, стало напряженно внимательным, взгляд потерял свое обычное за последнее время флегматичное выражение.

— Этот ветер пригонит рыбу, — сказал Алексис. — Рыбаков поселка Песчаного ожидает богатый улов. Для них август — самый хороший месяц.

Он принялся расхаживать по комнате. По его сосредоточенному лицу было видно, что услышанное вызвало в нем живой интерес. Несколько слов о море влили в Алексиса новую энергию и бодрость. И все же Алексису Зандаву оставалось только расхаживать взад-вперед, мысленно представлять знакомые картины, которые ему не суждено увидеть.

Теперь Аустра поняла и другую причину угнетенного состояния мужа, его тоски: ему недоставало моря, недоставало привычной жизни и работы. По силе такая тоска может сравниться с палящим зноем солнца, выжигающим леса и превращающим в бесплодные пустыни зеленые поля. Тоску не подавишь силой. Человеку, охваченному подобной тоской, нельзя напоминать о бесплодности и неосуществимости его желаний, пламя тоски вспыхнет с еще большей силой и опустошит все. Такому человеку следует помочь, облегчить его положение, пойти на уступки. Аустра решила заняться этим.

— Алекси, пойдем немного прогуляемся, — предложила она. — Я попрошу Зете присмотреть за домом и сварить обед, тогда мы будем свободны до самого вечера.

— Хорошо, пойдем, — сразу согласился он.

Они вышли за ворота. Аустра повела мужа не как обычно на поля или в рощицу на выгоне, а к озеру. Трава уже давно была скошена, и на берегах его зеленела отава.

— Спускайся вниз, к воде, — сказала Аустра, когда Алексис остановился возле огромного валуна, на котором они иногда сидели. — Как ты думаешь, вода сейчас теплая?

— Конечно. Но не такая, как на морских отмелях.

Озерные заводи поросли камышом. Над круглыми листьями кувшинок вилась мошкара, в камышах изредка слышался всплеск выпрыгнувшей из воды рыбы — это озерная хищница — щука охотилась на окуней и другую мелочь.

— Ловля уже разрешена? — спросила Аустра.

— Конечно, запретный сезон кончился, — ответил Алексис. — После пятнадцатого июля можно ловить даже карасей и линей, а они нерестятся последними.

— Скажи, Алекси, тебе бы не хотелось когда-нибудь порыбачить на озере? У тебя ведь остались сети, да и с работой сейчас посвободнее.

Как загорелись у него глаза! Он старался скрыть радость, но губы невольно складывались в улыбку, и это яснее всяких слов говорило, насколько его взволновали слова Аустры.

— В самом деле, почему бы мне не заняться этим? — ответил он. — Странно, что я раньше не подумал.

— Ты был занят другими делами, — сказала Аустра. — Зато теперь у тебя будет время подумать о себе. Нам изредка к столу не помешала бы рыба для разнообразия. Ты же настоящий рыбак и сумеешь нас обеспечить.

— Пожалуй, да… — впервые за долгое время Алексис самодовольно улыбнулся. — Я займусь, ведь озеро пока еще наше.

— Думаю, что и в дальнейшем вряд ли его у нас отнимут, — заметила Аустра. — Отец возобновит договор на аренду.

Они обошли вокруг озера, и Зандав с видом знатока осмотрел места ловли, рассказал, что и когда он там выловил.

— Вон в той излучине я поймал большую щуку — девять фунтов потянула. А в этом месте однажды ночью в сеть попало полторы калы[4] лещей. Здесь — яма с илистым дном, излюбленное место карасей.

Лицо Аустры разрумянилось от радости, что она нашла верное средство помочь мужу. Зандав будто расцвел, стал разговорчивым, шутил, ребячился.

— А теперь посидим, — сказал, наконец, он. — Надо серьезно обдумать, как за это взяться.

— Что тут думать, — сказала Аустра. — Сети у тебя есть, а препятствовать никто не станет.

— У меня нет лодки, — ответил он. — А дурака валять, сидеть с удочками я не хочу, это занятие для отдыхающих. Шлепать по воде с бреднем тоже нет смысла, с ним можно топтаться возле берега или на мелких местах.

— Сделай лодку. У отца на чердаке лежат сухие доски.

— Сделать-то я могу, только разве это будет лодка? В такое корыто, в каких здесь кое-кто плавает, сесть стыдно, — пренебрежительно усмехнулся он. — Кормушки для кур… Они годятся разве что для детских забав, а не для рыбака. А весла? Просто куски досок.

— Ты рассказывал о лодочном мастере в вашем поселке, — напомнила Аустра.

— Дейнис Бумбуль? Да, он бы сделал лодку.

— Разве он не может приехать сюда?

— Это будет дорого стоить.

— Зато у тебя будет хорошая лодка.

Обсудив этот вопрос, они признали, что самым правильным будет пригласить сюда Дейниса и заказать ему настоящую лодку — такую, на которой можно и под парусом ходить и покатать маленьких Зандавов, когда их будет уже двое.

В тот же день Алексис говорил с тестем о своем замысле.

— Лодку? Рыбачить на озере? — проворчал озадаченно Эзериетис. — Зимой, когда дома не будет других дел, это бы можно было попробовать — так, как в прошлую зиму, но теперь, в самую страду, получится настоящее посмешище. Ты что — без рыбы жить не можешь?

— Я привык к этому делу, — ответил Алексис. — Если годами не заниматься им, можно растерять все навыки и сноровку.

— И что плохого? — удивился Эзериетис. — На что они тебе здесь? В Эзериешах надо пахать и сеять — вот если бы эти навыки ты постарался освоить, было бы дело. А я не вижу, чтобы ты приложил сердце к этому. Что-то у тебя не получается так, как надо. Плохой из тебя выйдет хозяин, если будешь так продолжать. И с батраками ты не умеешь управляться.

На самом деле Эзериетис в последнее время с возрастающей тревогой наблюдал за своим зятем и все чаще задумывался: может ли вообще этот человек с успехом хозяйничать на хуторе и можно ли ему передать усадьбу? А в Эзериешах нужен крепкий хозяин, знающий дело и умеющий держать власть в руках… и еще как держать!

— Не знаю, какой из меня получится хозяин, — сказал Алексис. — Может быть, и самый никудышный. Но рыбак из меня вышел неплохой. Думаю, что и это кое-что значит.

— Здесь этому грош цена, — заметил не без ехидства Эзериетис. — Линем и карасем не проживешь. Ты бы лучше выбросил эту чепуху из головы — больше толку будет.

Видя, что дело может дойти до скандала, в разговор вмешалась Аустра:

— Это я надоумила Алексиса. Разве плохо будет, если мы используем озеро и летом? Жить на берегу озера и не иметь настоящей лодки — это тоже непорядок. Иной раз и покататься невредно.

— Значит, вы уже спелись? — сердито проворчал Эзериетис. — Ну ладно, пусть будет по-вашему. Но я еще посмотрю, что из этого выйдет. Фокусы мне не по душе, и я их не потерплю. Усадьбе нужен хозяин, настоящий хозяин, это вы оба не забудьте. — И в подтверждение своих слов он строго посмотрел в глаза своему примаку.

На этом разговор кончился. У Зандава остался на душе какой-то неприятный осадок, но он отмахнулся от своих мыслей и в тот же день написал письмо Дейнису Бумбулю: