Расходы по подготовке и проведению выборов, связанные непосредственно с организационно-техническими вопросами (формирование избирательных органов, подготовка и оборудование мест для голосования, печатание избирательных бюллетеней, контроль за ходом самой избирательной кампании и др.), особенно крупных затрат не требуют. Разумеется, на них не могут не отражаться определенные объективные факторы. Так, заметное расширение избирательного корпуса, связанное со снижением в ведущих буржуазных странах возрастного избирательного ценза до 18 лет, вызвало увеличение объема организационно-подготовительной работы, а следовательно, и ее некоторое удорожание. То же самое можно сказать о воздействии хронической для буржуазного мира инфляции, в результате чего материально-техническая часть организации избирательных кампаний становится от выборов к выборам все дороже. Однако сами организационно-технические расходы даже при их известном удорожании составляют сравнительно небольшую долю общей суммы предвыборных расходов.

Значительно дороже для буржуазных партий обходится конкурентная борьба за голоса избирателей. Причем тем дороже, чем глубже эрозия буржуазных институтов власти, острее кризис доверия народных масс к правительству и политико-правовой системе буржуазного общества в целом, ниже авторитет и влияние, ведущих буржуазных партий. Подобные явления принимают все более широкие масштабы в капиталистических странах, выдвигая перед господствующим классом все более сложные проблемы. «Люди не доверяют государственным институтам, — с тревогой пишут по данному поводу американские политологи В. Кропи и Дж. Джекобсон. — Они чувствуют, что не оказывают никакого влияния ни на то, что делает их правительство, ни на тех, кому оно служит»³⁷.

Беспокойство теоретиков легко понять: число избирателей в Соединенных Штатах, голосующих вне партийных списков, постоянно увеличивается. Во время президентских выборов 1964 года, например, оно составляло 41 %, 1968-го — 56, 1972 года — свыше 62 % общего числа избирателей. Столь же высоким сохранялось оно и в ходе избирательных кампаний 80-х годов. В числе прочих причин этому в значительной мере содействует и сам характер американской партийной системы, которую даже консервативно настроенные буржуазные исследователи порой рассматривают как фактически однопартийную. «На деле в Соединенных Штатах — однопартийная система — «демопубликанская партия», замаскированная в двух партиях — демократической и республиканской, — отмечает, в частности, американский социолог Р. Ринджер. — Можно прямо сказать: так называемая двухпартийная система в США — вздор и надувательство. Когда эта единственная партия ощущает угрозу себе, она, не колеблясь, обнаруживает свою тоталитарную сущность»³⁸.

Подобный характер партийной системы сказывается и на общей активности избирателей, которая обусловливает постоянно высокие показатели абсентеизма: его показатели в ходе выборов 1978 и 1982 годов превысили 60 % избирательного корпуса. В результате — американские президенты в последнее время избираются сравнительно незначительной частью населения: Дж. Картер, например, в 1976 году был избран 28 %, а Р. Рейган в 1980 году — примерно 26 % избирателей, имеющих право голоса. Кстати говоря, и в 1984 году на президентских выборах в Соединенных Штатах Америки кандидат от республиканской партии победил, собрав немногим более 29 % голосов избирателей.

Кривая абсентеизма на выборах в американский конгресс еще более впечатляюща. Как, например, отмечает советский исследователь Э. Л. Кузьмин, с середины 70-х годов нынешнего столетия цифра, характеризующая участие избирателей в голосовании, не достигала и 40 %. Во многих случаях неучастие американского избирателя в выборах — это своего рода политический бойкот, свидетельство выражения протеста против проводимой господствующим классом антинародной политики.

Не лучше обстоят дела и в других буржуазных странах.

В Нидерландах, например, в 1982 году в выборах в провинциальные штаты приняло участие только около 68 % зарегистрированных избирателей. Это — самое низкое число с тех пор, как в 1970 году в этой стране был отменен закон об обязательном участии в голосовании. Данный факт свидетельствует о неверии очень большого числа голландцев в то, что формальное изменение состава выборных органов может привести к какому-либо существенному улучшению для рядовых граждан.

На быстрое развитие тенденции «независимости по отношению к традиционным партиям» среди английских избирателей обращает внимание проф. Ж. Блондель, подчеркивая, в частности, что «совместная доля обеих партий (консерваторов и лейбористов. — В. Д.) упала с почти 3/4 электората в 1950 году до менее 2/3 — в начале 1970 года»³⁹. «…Каждый пятый из тех избирателей, которые фактически участвовали в голосовании, — отмечает французский политолог М. Шарло, анализируя результаты парламентских выборов в Англии 1979 года, — инакомыслящий, желающий выйти из сферы двухпартийной политики»⁴⁰. Пр оценке французского социолога Ж. Биба, 10–15 % итальянских избирателей, или 4–6 млн. человек, в настоящее время не отдают явного предпочтения ни одной из партий, голосуя в зависимости от их позиций по тем или иным конкретным вопросам⁴¹.

Общие показатели абсентеизма по странам «девятки» при выборах 1979 года в европейский парламент составили 40 % избирателей. Рекордно высоким явилось отсутствие избирателей при выборах в европарламент в 1984 году: в отдельных странах (например, в Англии) от участия в голосовании отказалось почти 70 % избирателей.

Подобные масштабы отказа от голосования свидетельствуют о том, что такие действия избирателей уже перерастают рамки традиционной пассивности, все отчетливее приобретая формы активного бойкота официальных каналов «волеизъявления», всей существующей политико-правовой системы. Не случайно абсентеизм все чаще характеризуют во многих странах как «третью партию», бросающую вызов традиционному буржуазному партийному механизму, то есть как силу политическую, силу оппозиционную и весьма влиятельную.

Осознавая опасность массового отказа избирателей от участия в голосовании, некоторые буржуазные специалисты с целью как-то сгладить, приглушить политическое значение данного явления пытаются даже «теоретически» обосновать неизбежность нарастания абсентеизма в современных буржуазных странах, оправдать его. Показательна в данном отношении статья обозревателя американского журнала «Ньюсуик» Дж. Уилла, которая так и называется «В защиту неголосования», появившаяся в разгар президентской избирательной кампании 1984 года. По мнению автора, массовое участие избирателей в голосовании в настоящее время, оказывается, и не требуется, поскольку настроение избирателей, их предпочтения достаточно точно отражают опросы общественного мнения, в связи с чем само голосование якобы приобретает характер лишь «эмоциональной награды». Кроме того, абсентеизм, как полагает Уилл, есть форма «молчаливого» или «пассивного» согласия, а, значит, основное требование демократии — согласие управляемых, обеспечивающее законность, легитимность власти, соблюдается. Наконец, в попытках представить черное белым автор договаривается даже до утверждения о том, что высокий уровень участия избирателей в выборах чуть ли не в принципе является показателем не демократизма, а… тоталитаризма (!). Подобные, с позволения сказать, «аргументы» говорят сами за себя.

Глубокий хронический кризис переживают японские консерваторы; авторитет возглавляемого ими правительства упал в конце 1982 года до столь низкой отметки (согласно опросам общественного мнения, в октябре 1982 г. его поддерживало лишь 16 % избирателей; для сопоставления можно отметить, что правительство во главе с бывшим лидером ЛДП К. Танакой незадолго до его отставки в 1974 г. поддерживало 18 % избирателей), что пришлось принимать «пожарные меры»: срочно менять лидера партии, созывать чрезвычайную сессию парламента и избирать, а вернее утверждать, нового премьер-министра. Правда, и при новом правительстве во главе с Я. Накасонэ сколько-нибудь серьезно выправить положение не удалось: при очередном опросе общественного мнения в поддержку вновь сформированного правительства высказалось лишь 30 % избирателей, тогда как 32,6 % избирателей дали ему негативную оценку. Причина — общее укоренившееся недоверие к давно дискредитировавшей себя в глазах широкой общественности либерально-демократической партии.