Он отстранял от участия в финансировании партий тех избирателей, которые не платят налогов, так как не имеют доходов, другими словами, являлся дискриминационным в отношении наименее состоятельной часта населения (в 1972 г. таковых было свыше 18 млн., сегодня за официальной чертой бедности находятся уже более 35 млн. американцев). Он вынуждал избирателей оказывать поддержку партии задолго до того, когда станут известны выдвигаемые ею кандидаты, то есть содействовал дифференциации избирательного корпуса по партийной принадлежности, не согласуясь с отмеченными традиционными особенностями американского партийно-политического механизма. И главное, он не гарантировал необходимого объема государственной помощи, поскольку ставил ее в зависимость от действий избирателей, их готовности участвовать в системе налоговых отчислений. Последнее немаловажно, тем более что результаты первого обращения к подобной системе в 1973 году оказались малоутешительными: указание о долларовом отчислении сделало чуть более 3°с налогоплательщиков, что позволило собрать только 4 млн. долл. Переход к государственному финансированию президентских выборов при подобном уровне участия избирателей был практически невозможен.

В 1974 году положение несколько выправилось: уже 15 % налогоплательщиков сделали отчисления, что дало 17,5 млн. долл.; кроме того, еще 8,4 млн. долл. задним числом было дособрано за 1973 год. В целом к 1 июля 1974 г. в фонд президентских выборов поступило уже около 30 млн. долл.13 Это давало основания надеяться, что к очередным президентским выборам 1976 года необходимая сумма могла быть собрана, тем более что опросы общественного мнения показывали, что при соответствующей разъяснительной работе уровень участия населения в системе налоговых отчислений можно поднять до 35–40 %, а это позволило бы ввести государственное финансирование не только при президентских, но и при парламентских выборах¹⁴.

Активное использование механизма налоговых льгот обнаружило серьезные слабости в системе косвенной государственной помощи буржуазным партиям. Существенная сама по себе, такая помощь все же является недостаточной, не обеспечивает адекватного решения всех проблем, с которыми сегодня сталкиваются буржуазные партии. В условиях нарастающей неустойчивости политического механизма диктатуры монополий все ощутимее потребность в более решительной государственной поддержке (притом не только материальной) защищающих интересы господствующего класса партий, более активного и разнопланового воздействия государственной власти на партийную систему.

Наряду с этим требуется значительная реорганизация механизма и собственно финансового обеспечения партийной деятельности. Объем помощи, предоставляемой государством в косвенных формах, не покрывает резко возросших в последнее время потребностей буржуазных партий. Но дело не только в этом. Требуется изменение характера материальной помощи: необходимы средства пусть целевого назначения, но которыми буржуазные партии могли бы распоряжаться более или менее свободно и, главное, поступления которых были бы регулярными. Иначе говоря, требуется механизм надежного стабильного финансирования. Ответом на данные потребности является обращение к институту прямого государственного финансирования партий. Практика косвенной государственной помощи партиям, и в частности механизм налоговых льгот, в известной мере подготовили почву для этого как в плане накопления определенного политико-правового опыта, так и в плане пробуждения интереса общественного мнения к названной проблеме¹⁵.

Принципиально иной характер материальная государственная помощь партиям приобретает с переходом к прямому субсидированию партий, выделению им финансовых ресурсов из государственного бюджета. Данный шаг связан с серьезными политико-правовыми последствиями, далеко выходящими за рамки решаемой при этом конкретной задачи — материального облегчения положения буржуазных партий и их кандидатов.

Возрастает само значение государственной помощи. Она приобретает характер одного из важнейших факторов функционирования партийной системы, отныне с ней связаны не отдельные частные выгоды, да нередко сама возможность активного участия в политической жизни той или иной партии, то есть государственное финансирование партий отражается и на эволюции самих партий как самостоятельного института, и на их взаимоотношениях с государственной властью, углубляя процессы институциализации партий, совершенствования их правового статуса. Наконец, введение подобной помощи приводит к дальнейшему укреплению государства как центрального звена в политическом механизме диктатуры монополий, обеспечивая для него новые возможности воздействия на важнейшие компоненты политико-правовой структуры буржуазного общества.

Широко практикуемая сегодня в большинстве ведущих капиталистических стран идея прямой финансовой поддержки политических партий за счет государственного бюджета впервые была высказана еще в начале XX века. Она в известной мере нашла отражение в предложении, с которым в 1907 году выступил американский президент Т. Рузвельт, заявивший о целесообразности перехода к прямому государственному финансированию избирательных кампаний. Поскольку ведущую роль в подготовке и проведении этих кампаний традиционно играют политические партии, реализация данного предложения практически в значительной степени свелась бы к финансированию партийной деятельности. В тот период, правда, сколько-нибудь серьезной поддержки подобное предложение не получило; в течение последующих 60 лет, вплоть до утверждения Л. Джонсоном в начале 1967 года закона, вводящего механизм налоговых отчислений, ни один американский президент к этой проблеме не возвращался.

Первыми шагами на пути к практической реализации данной идеи можно считать юридическое оформление в Англии в 1937 году официального государственного поста лидера оппозиции, которому полагалось определенное жалованье. Большое значение имел не столько размер самого жалованья, сколько появление в государственном бюджете соответствующей (первоначально скромной) статьи о выделении средств фактически на партийные нужды, юридическое признание целесообразности прямой финансовой поддержки партий. Впоследствии (акты о министрах Короны 1964 и 1975 гг.) перечень должностей в партийном аппарате оппозиционной партии, взятых на государственное содержание, был расширен, заметно увеличены были и его размеры.

Послевоенный период дает примеры отдельных эпизодических финансовых субсидий политическим партиям, вопрос о которых в каждом конкретном случае решался самостоятельно и которые следует рассматривать скорее как редкое исключение. Так, в 50-е годы в Швеции государство дважды предоставляло политическим партиям средства для подготовки и проведения референдумов. Переход к финансированию партий на регулярной основе, создание соответствующей системы и конкретного политико-правового механизма финансирования относятся лишь к середине 60 — началу 70-х годов, когда в целом ряде буржуазных стран были приняты специальные нормативные акты по данным вопросам.

При этом в одних случаях вопросы государственного финансирования политических партий регулировались узкими, сугубо специализированными юридическими документами, что вытекает уже из самого их названия: законы и постановления о финансировании политических партий Швеции (1965 г.)[6], Финляндии (1969 г.), Италии (1974 г.) и т. д. В других случаях они рассматривались в рамках более широких по своему характеру нормативных актов, затрагивающих наряду с финансовыми также более общие вопросы о месте и роли политических партий в государственном механизме, их функциях, задачах, структурной организации и т. п.: закон о политических партиях ФРГ 1967 года, дополненный в 1969 и 1983 годах, испанский декрет-закон о политических партиях 1978 года, дополненный в 1981 году ¹⁶, закон о задачах, финансировании и предвыборной агитации политических партий Австрии 1975 года и др. Принципиального значения данные различия не имеют, поскольку в актах второй группы вопросы финансирования политических партий, как правило, находят не менее детальное и развернутое решение, чем в актах первой группы.