- Во главе с Владиэлем, надо полагать.

- Удивительно, как ваш император к нему привязался. Что же он до сих пор своими детьми не обзавелся?

- Ты же снимал с него слепок. Сам мне ответь.

- Снимал. Но с тем опытом, который имею я, нетрудно себя контролировать. - Закончив с мягкими полусапожками, мерцающий снова встал, на этот раз чтобы стянуть с себя порты.

- В каком смысле?

- Я отсеиваю те вещи, которые считаю малозначительными. Или, если уважаю того, с кого снимаю слепок, стараюсь не лезть в душу так глубоко, как мог бы.

- А когда с меня его снимаешь?

- Я ведь не собираюсь ничего с тебя копировать. В твоем случае, - и снова эта хитрая ухмылка, - меня волнуют только чувства. Так почему император не позволяет императрице родить от него?

- Боится ответственности.

- Надо же! А еще правитель!

- Мы сейчас не о нем, - отмахнулся Камюэль и подошел к кровати, на которой в полный рост блаженно растянулся Фима. Скользнул взглядом по фигуре мерцающего и принял решение к нему присоединиться.

Фима повернул в его сторону голову и с живым интересом наблюдал за разоблачением серого кардинала федерации. Через пару минут тот оказался рядом с ним на кровати и набросил на них обоих одеяло. Придвинулся к мерцающему, совершенно наглым образом отобрал у него руку, вытащив ее у него из под голову, и устроился на ней, как ни в чем не бывало. Нашел подушку, ничего не скажешь. Фима мечтательно улыбнулся в потолок. Еще никогда за последнюю вечность он не чувствовал себя настолько неодиноким. С одной стороны оно, конечно, смущало, но с другой вызывало столько положительных чувств и позитивно направленных мыслей, что глупо было бы отказываться. Он повернул голову и невесомо прикоснулся губами к самому кончику длинного эльфийского уха. То сразу же дернулось под прикосновением и снова замерло. А его обладатель глубоко вздохнул, прижимая ладонь и обнаженной груди мерцающего и негромко, почти сонном, напомнил:

- Только два часа.

- Я прослежу.

В итоге проспали оба.

- Что ты сделал с дверью, почему ее до сих пор не вышибли?

- Ну-у-у-у... - протянул на это Фима, который проснулся чуть раньше и уже успел развить бурную деятельность по пробуждению сладко дрыхнущего кардинала. Например, сейчас он активно исследовал губами его спину. Даже жаль, что Камюэль лежит на животе, а то бы язык мерцающего уже давно занялся не выступающими под кожей позвонками, а, к примеру, соблазнительным пупком или и вовсе вылизывал нечто весьма примечательное в паху светлого.

- Ты понимаешь, что исчезновение кардинала в такой напряженной период...

- Ты ведь сказал императору о нас? - мерцающий пытливо посмотрел на профиль эльфа и кивнул, возвращаясь к прерванному занятию, - Так я и думал. - А потом попытался перевернуть Камюэля к себе лицом, но тот отчаянно не желал прекращать обниматься с подушкой. - Так что, обнаружив, что мы оба куда-то пропали, он сложит два и два.

- Ты так уверен?

- Я все же снимал с него слепок. И уровень смышлености как бы оценил... - уже откровенно проворчал мерцающий, недовольный, что его поползновениям так долго не поддаются.

- Как бы? - Заинтересовался Камюэль и перевернулся сам. Притянул к себе любовника и поцеловал, не дожидаясь ответа. А потом вдруг фактически приказным тоном потребовал: - Отращивай хвост.

- То "мерцай в ребенка", то "отращивай хвост", - проворчал на это Фима. - А как же мои потаенные желания? - спросил он с хитрым блеском в глазах.

- Если ты мне о них сообщишь, обязуюсь удовлетворить их в самые ближайшие сроки.

- Но сначала все-таки хвост?

- Именно!

- Избалованный и эгоистичный... светлый.

- Что-то меня наталкивает на смутные подозрения, что это были не комплементы... - провокационно протянул Камюэль, водя раскрытой ладонью по груди Фимы.

- И как ты догадался? - продолжил поддразнивать тот.

- Вот и я думаю... - через мгновение они поменялись местами. Теперь эльф восседал на чешуйчатом темно-зеленом хвосте неведомой твари. А ведь он так и не удосужился узнать, в каком мире Фиме удалось откопать такое чудище.

Камюэль давно перестал задумываться о своей потребности в нестандартных любовных играх, которая проявилась только с Ефимисюкерусом. Еще бы! Ни с одной из своих бывших любовниц он бы не решился провернуть нечто подобное. Да и не смог бы, если честно. С другой стороны, какой смысл переживать по столь невинным пустякам? Если его мерцающий партнер может удовлетворить фактически любую его фантазию, при этом внутренне всегда оставаясь собой. Это было удивительно. И одновременно с этим буквально опьяняло вседозволенностью. Камюэль еще никогда не знал такого разнообразия. Но кроме этого продолжал тихо удивляться тому, что с Фимой они могли разговаривать часами. Просто лежа в постели, не обязательно даже обнявшись, и поднимая все новые и новые совершенно отвлеченные темы. И никакой политики. Просто отдохновение души. Он был рад, что представил своего мерцающего отцу. И еще больше рад, что тот принял его выбор. Пусть странный, но сейчас Камюэль уже не смог бы от него отказаться. Он, правда, не представлял себе, что станет делать, будучи вынужденным какое-то совершенно неопределенное время не видеться с Фимой. И ладно бы ему грозило просто воздержание. Это не та проблема, о которой вообще стоит что-то говорить. Но их ночные разговоры, ехидные Фимины комментарии, которые тот накладывал на все подряд, его ухмылки и стихи, которые он иногда шепотом декламировал, стоя у окна и полагая, что Камюэль еще спит и не слышит. Все это было просто жизненно необходимо. Серый кардинал, несмотря на непродолжительный период близкого знакомства, уже не мог себе представить свою жизнь без этого ироничного мерцающего, прыгающего из обличия в обличье с каким-то пугающим непостоянством. Но как бы там не было, чувства, эмоции, разговоры, но кроме них... Камюэль честно себе признавался, что секс с Фимой он любил. И возбуждался легко и охотно, стоило только мерцающему начать ластиться к нему. А хвостатое мерцание Ефимисюкеруса было особым, почти запредельным удовольствием. Правда, Камюэлю казалось, что они в свое время уже выжали из него все, что смогли, скажем так, попробовали все, что только сумели придумать. Но сегодня Фима показал ему, что это было не совсем так.

Камюэль привычно стиснул коленями мясистый хвост, склонился, чтобы поцеловать любовника в мускулистый живот на стыке чешуйчатого хвоста и смуглой кожи и задохнулся, когда что-то обвилось вокруг его шеи и сдавило. Эльф замер. Он понял, что это был хвост. На конце он становился достаточно тонким, чтобы вот так обхватить его шею и сразу не задушить. Но все равно, удовольствие было не из приятных. Он медленно, не разгибаясь, поднял глаза на Фиму.

- Ты же мне доверяешь? - обронил тот, глядя на него змеиными глазами. Хотел бы эльф знать, каким он видит его этими тонкими, как ниточка, зрачками. Давление на шею ослабла. Камюэль жадно вздохнул и медленно выпустил из легких воздух. Закрыл глаза, а потом, как и собирался, вжался лицом в живот змея.

- Доверяю, - выдохнул эльф, сползая чуть ниже.

Складки чешуйчатой кожи раздались под его языком. Он погрузил его в них, исхитрившись достать до головки члена, спрятанного внутри. Над головой пронзительно по-змеиному зашипел Фима. Эльф немного отстранился, и снова почувствовал, как хвост, обвивший его шею, сжимается сильнее. Но глаз не закрыл. Ему нравилось наблюдать. Как из особого кожаного "кармашка" на теле змея по мере усиления возбуждения поднимается уже полностью затвердевший орган. Когда он впервые его увидел, Камюля несколько смутил сам цвет - темно-зеленый и чем-то отдаленно напоминающий какой-нибудь полудрагоценный камень. Но в тот раз кардинала это не остановило. А теперь даже нравилось. Экзотика, как бы сказали в мире Андрея. Он резко выпрямился на змеином хвосте и ощутил, что не может дышать. Горло сдавило с такой силой и... сразу же отпустило. Они встретились с Фимой глазами.