На душе стало радостно. Подрывники с нетерпением следили за приближением поезда. Им казалось, что паровоз идет чересчур медленно. Вот до первого фугаса осталось четыреста метров, двести, сто. Через несколько секунд под вагонами блеснуло пламя и раздались почти одновременно два взрыва. Паровоз, накренился и как бы приподнялся, вагоны налезали на него. Гора все росла и росла, затем с треском рухнула под откос в болото и утянула за собой паровоз.

— За мной! — крикнул Мудров и бросился бегом к взорванному вражескому эшелону. Там в хвосте уже началась ожесточенная перестрелка.

Из двух классных вагонов, чудом устоявших на насыпи, раздавались пистолетные выстрелы и короткие автоматные очереди. Укрывшись за толстыми стволами деревьев, по вагонам вели огонь бородатый мужчина и парнишка лет шестнадцати. К ним подбежали Иван Хваленый и Григорий Смагин. Паренек неистово стрелял по черным впадинам окон. Потом автомат его смолк.

— Дядя Семен, у меня патроны кончились.

— Стрелял бы короткими, — буркнул бородач.

— Возьми, — сказал Иван и бросил пареньку свой запасной диск.

— А ты откуда взялся? — прерывая стрельбу, спросил бородач.

— Потом разберемся, — ответил Смагин. — Этих курв автоматом не возьмешь. Нужна противотанковая.

— На. — И бородач протянул Смагину две противотанковые гранаты.

— Поползу, только меня не ковырните в темноте.

— Разберем своих, не впервой, — ответил парнишка.

Григорий Смагин сквозь кусты выбрался на насыпь и пополз по обочине. Укрывшись за вонзившимся в землю колесом, Григорий бросил гранату в окно. Выстрелы из вагона прекратились. Через две-три минуты было покончено и со вторым вагоном.

Подрывники начали минировать опрокинутые с платформ танки и покореженные вагоны.

К ним подошел бородач.

— Кто вы такие?

— Партизаны, — ответил Мудров.

— Вижу. Но чьи? Откуда?

— А вы?

— Мы глебовские.

— А какого черта вы здесь делаете? Вашей бригаде место в Гдовском районе, сланцы добывать.

— А мы уж месяц здесь воюем.

Утром Мудров вместе с глебовскими партизанами пришел в штаб.

— Вот полюбуйтесь. Новые агрессоры появились. Глебовская бригада воюет на нашей территории, а разведчики и не знают, — начал распекать Мудров Сергея Иванова.

— Ну, разошелся!

— Как тут не разойдешься, это же безобразие! Так можно и фрицев не заметить у себя под носом.

— Ты лучше скажи, когда с глебовцами встретился?

— Сегодня ночью.

— Опоздал, Саша. Я три дня назад нашел штаб бригады Глебова, установил с ним связь. Сейчас там Горячев. Наверное, Петр Агафонович чаек с медом распивает и тебя, Саша, добрым словом вспоминает.

— Так бы и сказал, а то голову морочишь, — успокоившись, ответил Мудров.

Бригада Семена Михайловича Глебова обосновалась в ста семидесяти километрах от фронта. После ухода из партизанского края она нанесла немало чувствительных ударов по врагу. Партизаны громили гарнизоны противника, его тыловые подразделения, срывали перевозку грузов по железной дороге и шоссейным магистралям. Оборудованная в районе Радиловского озера посадочная площадка позволяла им получать боеприпасы, взрывчатку, эвакуировать раненых.

С приходом нашей бригады удары по оккупантам усилились, подвоз боеприпасов, техники, живой силы к линии фронта сократился до минимума. Железную дорогу «оседлали» сотни подрывников. Немцы были вынуждены бросить крупные силы на восстановление полотна железной дороги, труб, мостов, средств связи.

Сотни партизанских групп широко разбрелись от Радиловского озера в населенные пункты и уничтожали там фашистские карательные отряды, полицейские взводы.

Гитлеровское командование бросило против нас танковые части, эсесовские подразделения, полицейские и власовские отряды. Сначала в деревнях Радилово, Заходы, Антогодово появились крупные немецкие пехотные части, танковые батальоны, минометные и артиллерийские дивизионы. Спустя несколько дней крупные силы врага заняли деревни Поддубье, Воробино, Замошки и Веретье.

Было видно по расположению, что гитлеровцы ведут усиленную разведку лесных массивов вокруг озера и концентрируют крупные силы, чтобы взять в кольцо обе бригады партизан.

Десятого октября со стороны деревень Заходы и Антогодово батальон фашистской пехоты начал наступать на отряд Тараканова. Бой продолжался около часа. Фашисты оказались в крайне невыгодном положенин, почти на открытой местности. Потеряв большое количество убитыми и ранеными, они отошли.

На рассвете каратели возобновили атаку, но более крупными силами. Минометные разрывы начали корежить деревья на опушке леса. Под их прикрытием немцы двинулись через поле. Они шли во весь рост, давая короткие очереди из автоматов и ручных пулеметов. На окраине деревни показалось несколько автомашин и вездеходов с солдатами.

Осколки мин, пули впивались в стволы деревьев, обдавая партизан отбитыми ветками и корой. Послышались стоны раненых.

— Без команды не стрелять. Подпустим метров на пятьдесят, — приказал Тараканов.

Фашисты подходили все ближе и ближе. Остается сто метров, восемьдесят, уже видны лица гитлеровцев, хорошо слышны голоса офицеров, подающих команду.

Не доходя метров шестидесяти, гитлеровцы снова вскидывают автоматы. Кто-то из партизан не выдерживает и открывает огонь. К нему присоединяются остальные. Шеренга фашистов сразу же редеет, но продолжает идти вперед. Укрывшись за стволами деревьев, партизаны ведут прицельную стрельбу.

На выручку первой шеренге двинулась вторая. Она уже приблизилась на расстояние броска гранаты и кажется: вот-вот ворвется в лес, и качнется рукопашная схватка. По ним ударили из кустов партизанские пулеметы группы Николая Мальчевского. Фашисты побежали, бросая автоматы, скидывая шинели и каски.

Алексей Федорович Тараканов с командирами рот обходил поляну. Вся она была усеяна трупами гитлеровцев. Некоторые из убитых имели «Железные кресты», а у одного ефрейтора их висело даже три. «Опытные», — подумал Тараканов и поднял коричневый бумажник, который валялся около убитого. Внутри лежало письмо. На конверте мелким бисерным почерком было написано всего два слова «Моника Намбург». По-видимому, письмо писалось перед боем. Тараканов надорвал конверт, но, кроме слов «Ленинград», «Полен», «Пари» и «Партизан», ничего не мог прочитать.

— Переведи, — сказал он Науму Абрамовичу.

— Все не перевести.

— Переведи самое главное.

— Майне либе фрау, — начал переводить Наум.

— К черту фрау, переводи, где говорится о Ленинграде и партизанах.

— Тогда другой коленкор.

Ганс Намбург писал жене, что их неожиданно сняли из-под станции Мга и бросили против партизан. Под Ленинградом он, возможно, остался бы жив, но с партизанами воевать невозможно. Они стреляют из-под каждого куста, из каждого дома. То их нигде не видно, то появляются там, где не ждешь.

— Правильно пишет, — сказал Тараканов и разорвал письмо.

Положение осложнялось: разведчики донесли, что фашисты подтянули танки. А противотанковых ружей нет, патронов и гранат оставалось в обрез.

В своем донесении Тараканов просил Ефимова и Клочко помочь отряду пулеметами, прислать побольше патронов и гранат и изложил содержание письма убитого ефрейтора.

Но положение в штабе бригады было не лучше. Ефимов коротко ответил: «Помочь не можем. Ведем упорные бои под Заходами, Бородкиным и Радиловым. Применяй хитрость, экономь боеприпасы. Ожидаем самолеты, утром тебе доставим».

Вместе с трофейными на каждого партизана приходилось по паре гранат, по диску автоматных патронов. Кое у кого были противотанковые гранаты.

Тараканов отвел отряд вправо, где пролегали дорога и две просеки и где могли пройти танки.

Весь вечер и всю ночь партизаны рыли себе ячейки и окопы, маскировали их, расчищали сектор обстрела. Пронизанная корневищами старых сосен земля с трудом поддавалась лопаткам.

В небе несколько раз прогудели самолеты. Спустя несколько минут до партизан донеслись оглушительные взрывы и вслед за этим начался минометно-артиллерийский обстрел леса. Он начинался где-то далеко слева и, постепенно приближаясь, угасал на той самой опушке, где днем вел бой отряд Тараканова.