- Нет, в Москве. Через неделю обещал вернуться.

   - Какая жалость, - огорчился наш главный юрист. - Ждать целую неделю! Это будет невыносимо.

   - А зачем тебе нужен Козинцев?- спросил я, удивляясь.

   - Как?! Он обещал вместе со мной этих панов прижучить.

   - А зачем его ждать? Езжай один и все сам сделай.

   - Да, но....

   - Насколько я помню, в Польше сейчас заправляет князь Имеретинский, да?

   - Вроде бы.... Генерал-губернатор светлейший князь Александр Константинович. Но, насколько я помню из газет, он обещал покровительство полякам, обещал заботиться об их нуждах, и я не уверен....

   - Все же надо добиться своего,- настоял я. - Поляки, понятное дело, откажутся платить за лицензию, но ты тогда пойди по инстанциям. Понимаю, будет долго и нудно, но это необходимо сделать. Можно и к князю с просьбой обратиться, не забыв отблагодарить. Он хоть и заботится о поляках, но в первую очередь, я думаю, он русский патриот и в этом споре наверняка встанет на нашу сторону. В конце концов, у нас документ, наделяющий нас правами, а паны нас обворовывают. Яков Андреич, чего ты боишься? Ты же проделал такой сложный и долгий путь, чтобы запатентовать наши изобретения, в Японии бюро на уши поставил и не побоялся, а когда пришла пора требовать оплаты, ты почему-то сдулся. Что случилось?

   Мендельсон отрицательно мотнул головой.

   - Нет, что вы, Василий Иванович, я ни в коем разе не пошел на попятную. Просто, Михаил Дмитриевич лично просил меня без него разборки не наводить. Он сказал, что сам хочет поехать на "стрелку".

   Я ухмыльнулся. Конечно же, значения этого слова в этой эпохе никто не знал, что, однако ж, не мешало людям интуитивно догадываться. И иногда слова и фразы из будущего здесь приживались. Вот, например, как сейчас.

   - Яков Андреич, - упрекнул я юриста, - не повторяйте дурные слова за Козинцевым. Вам это не идет, да и вообще, не стоит портить великий и могучий всяким мусором.

   Мендельсон мелко закивал, соглашаясь, но, видно было по роже, что моему совету он не последует. И в качестве доказательства моей догадки, он присел на поднятый стул, облокотился локтями о край стола и вкрадчиво спросил:

   - Василий Иванович, может вы мне скажете, что значить "трахнуть"?

   Я поперхнулся горячим чаем, что отпивал из кружки, обжегся, пролил на крахмальные сорочку несколько капель, безнадежно ее испачкав. С неудовольствием посмотрел на юриста.

   - Что за вопрос такой, Яков Андреич? - спросил я у него с раздражением.

   - Нет, я, конечно понимаю, что трахнуть - это ударить, но Сергей Сергеич мне рассказал как его огрела поленом кузина и обещала еще им же трахнуть Михаила Дмитриевича. Но вы тогда засмеялись, и тогда он понял, что вы подразумеваете под этим словом что-то другое. Мы с Сергей Сергеичем долго подбирали варианты, что же это могло значить, но так ни к чему и не пришли. Вот и решил я у вас спросить, а то мы поспорили на десять рублей, чей вариант вернее. Может, скажете?

   - И какие же варианты были? - с интересом спросил я.

   - Ну, "ударить" уже не катит, - уверенно стал рассуждать он, снова вставив измененное словечко из будущего. - Может "уронить"? Нет? "Кинуть"? А что же?

   Я сидел и с улыбкой смотрел на жаждущего откровения Мендельсона. Он беспрестанно поправлял сползающие с носа очки и как преданный щенок заглядывал мне в глаза. И тогда я объяснил ему значение этой фразы одним емким словом, прошедшим сквозь века, у которого не может быть иного толкования. Мендельсон задумался, усваивая новый смысл, а затем высказался многозначительно:

   - Да, это тогда все объясняет. Действительно получилось смешно.

   Он поднялся со стула, расправил плечи.

   - Пойду, Сергей Сергеичу расскажу, посмеемся вместе.

   - И кто червонец выиграл? - с усмешкой спросил я.

   - Выходит что никто. Ничья, - искренне огорчился Мендельсон. - Ладно, поеду я. До свидания, Василий Иванович.

   Мы пожали друг другу руки и юрист ушел.

   На следующий день я встретился в здании НИОКРа с Поповым. Под исследовательский отдел мы выделили как раз то здание с гнилыми полами. Полы постелили досками заново, само здание подремонтировали, облагородили. Прилегающую территорию обнесли забором.

   - Ну, что, Сергей Сергеич, как у нас проходит внедрение в производство наших изобретений? - поинтересовался я делами, после того, как мы прошли к нему в кабинет. - Слышал "молния" тяжело дается?

   Попов огорченно махнул рукой.

   - Вообще не дается. Не понимаю, как англичане ее вообще сделали фабричным способом? Вручную мы, конечно, изготовили несколько штук и отдали их на патентование, но вот как к станкам ее приладить - ума не приложу. Мы с Валентином каждый день различные варианты обдумываем.

   - Жаль, - поддержал я разочарование Попова. И попытался ему подсказать, что сам читал когда-то. - Я слышал, что англичане эту застежку из широкой проволоки делали.

   - Думали уже, - выдохнул Попов. - Это будет самым лучшим вариантом производства. Но, мы пока не можем даже представить, как это будет происходить. Как будет происходить насечка проволоки и обжим ее на ткани.... Как бегунок изготовить, тоже вопрос. Хотя, его-то можно и вручную собирать. Сложно все.

   - А с бабочкой и кнопкой как дела?

   Тут Попов повеселел.

   - С бабочкой просто. Ничего сложного там нет, только пришлось долго искать металл с нужными характеристиками. Рубить бабочку будем на простом прессе, а потом гнуть вручную....

   - Это как вручную? Молотком что ли? - удивился я.

   - Скажете тоже, - возмутился Попов. - Придумали приспособу уже, заказали с десяток на изготовление. Так что через месяц, самое большее через два, можно будет приступать к выпуску. Только новый пресс привезти и установить, да персонал набрать. В будущем будем думать, как максимально облегчить производство.

   Я покивал головой соглашаясь. В идеале было бы, чтобы производство зажима было полностью автоматизированным, но, увы, в эту эпоху это было невозможно. Еще нельзя было избавиться от ручного труда.

   - Надо бы рекламу сделать, - высказал я мысль вслух, памятуя как нехотя у нас поначалу покупали канцелярскую кнопку.

   - Уже, - похвастался вдруг Попов и достал из ящика стола свежий номер журнала "Вокруг света". Открыл на нужной странице. - Вот, полюбуйтесь. А еще мы образцы по различным учреждениям отправили. Уже, между прочим, канцелярии проявляют интерес, желают купить оптом чтобы подешевле вышло.

   - А уже есть что продавать?

   - Немного. Посадили одного человека заниматься сборкой - отрабатывать процесс. Себестоимость, правда, пока высока, но как только дело наладится, вырастут объемы, то и себестоимость существенно снизится.

   - На сколько снизится? - поинтересовался я.

   - До одной копейки. А продавать можно по три копейки за штуку.

   Я недовольно покачал головой. При такой отпускной цен прибыль, конечно, обещала быть хорошей, но этого было мало. Рынок для данного изделия сейчас был пуст и потому необходимо было снимать сливки.

   - Надо отпускать по пять копеек, Сергей Сергеич, - произнес я, пристально глядя на генерального. Попов справедливо возмутился:

   - Что вы, Василий Иванович, это очень дорого! Если мы будем продавать по пять копеек за штуку, то тогда простые люди будут покупать ее за пятнадцать! А это немыслимо!

   - Знаю, Сергей Сергеич, знаю что дорого. Но пока не мы не насытим рынок, и пока у нас нет конкурентов, мы будем продавать бабочку по пять копеек. Нам нужен быстрый доход. Поначалу будем брать его высокой стоимостью за изделие, а потом большим объемом производства и выплатами с лицензии.

   Было видно, что Попов со мной не согласен. Он готов был отстаивать свою точку зрения, и уже было открыл рот, чтобы мне возразить, но я его опередил: