Таким образом, идеология Упанишад не распространилась среди масс в сколько-нибудь значительной степени, и интеллектуальный разрыв между творческим меньшинством и большинством стал более заметным. С течением времени это привело к возникновению новых движений — могучей волны материалистической философии, агностицизма, атеизма. Из этого, в свою очередь, выросли буддизм и джайнизм, а также знаменитые эпические произведения на санскрите «Рамаяна» и «Махабхарата», в которых была сделана еще одна попытка привести к синтезу враждовавшие вероисповедания и образы мышления. В эти периоды созидательная энергия народа или творческого меньшинства ощущается во всей полноте, и между этим меньшинством и большинством, по-видимому, снова появляется связь. В целом они сближаются.

Так один за другим следуют периоды вспышек творческой энергии, проявляющейся в мышлении и действии, в литературе и драме, в скульптуре и архитектуре, а также в культурных, миссионерских и колонизационных предприятиях далеко за пределами Индии. Их разделяют периоды дисгармонии и конфликтов, порождаемых как внутренними причинами, так и вторжением извне. Все же в конечном счете они преодолеваются, и следует новый период расцвета творческой энергии. Последним большим периодом такой деятельности в ряде направлений была классическая эпоха, начавшаяся в 4 веке н. э. Примерно к 1000 году н. э. или несколько раньше признаки внутреннего упадка в Индии становятся очень заметными, хотя прежний художественный импульс продолжает действовать и создавать художественные произведения. Приход новых народов с иным историческим прошлым создавал новые движущие силы для утомленного разума и духа Индии, а эти импульсы вели к возникновению новых проблем и новых попыток найти решение.

По-видимому, крайний индивидуализм индо-ариев и породил в конечном счете все то хорошее и плохое, что создала их культура. Снова и снова, век за веком, а не только в какой-либо определенный период истории, он приводил к возникновению произведений, близких к совершенству. Он дал всей культуре в целом определенную идеалистическую и этическую основу, которая сохраняется и поныне, хотя, возможно, и не оказывает большого влияния на практическую деятельность. Благодаря этой основе и простой силе подражания совершенным образцам индо-ариям удавалось сохранять в целости социальный строй и не раз восстанавливать его, когда он угрожал распасться на куски. Они добились поразительного расцвета цивилизации и культуры, которые, хотя и были достоянием главным образом верхних слоев общества, неизбежно распространялись в какой-то степени и на массы. Благодаря своей крайней терпимости по отношению к убеждениям и обычаям других, они избежали конфликтов, столь часто раздирающих общество, и, как правило, умели сохранять какое-то равновесие. Предоставив народу в широких рамках значительную свободу придерживаться избранного ими образа жизни, они выказали мудрость древнего и опытного народа. Все это были замечательные достижения.

Большая ступа в Санчи. 3 век до н. э.— 1 век н. э.

Но этот же индивидуализм побудил их придавать мало значения социальному аспекту человека, долгу человека перед обществом. Жизнь каждого человека была размерена и раз и навсегда определена рядом повинностей и обязанностей в своей узкой сфере в рамках иерархической лестницы. У него не было понятия об обществе в целом или о долге по отношению к обществу, и не делалось никаких попыток заставить его проникнуться чувством солидарности с обществом. Возможно, что эта идея является продуктом современной эпохи и ее нельзя найти ни в одном древнем обществе. Поэтому неразумно искать ее и в древней Индии. Тем не менее в Индии упор на индивидуализм, на исключительность, на кастовую систему гораздо более очевиден. В последующие века индивидуализм и кастовость превратились в настоящую тюрьму для разума нашего народа — не только для особенно страдавших от этого низших каст, но также и для высших. На протяжении всей нашей истории это было фактором слабости, и, пожалуй, можно сказать, что наряду с ростом косности в кастовой системе росла и косность ума и убывала творческая энергия народа.

Обращает на себя внимание и другой любопытный факт. Крайняя терпимость к всевозможным верованиям и обычаям, ко всем суевериям и безрассудствам имела и свою вредную сторону, ибо увековечивала много вредных обычаев и мешала народу избавиться от бремени традиции, затруднявшей рост. Растущее жреческое сословие воспользовалось этим положением в своих выгодах и строило свою власть на суевериях масс. Это жреческое сословие, возможно, никогда не было столь могущественно, как в некоторых ответвлениях христианской церкви, потому что всегда находились духовньш^вожди, которые осуждали его деятельность, и потому еще, что имелось множество различных вероисповеданий, дававших возможность выбора. Однако сословие жрецов было достаточно сильно, чтобы держать в повиновении и эксплуатировать массы.

Итак, свобода мысли и ортодоксальность жили бок о бок, и из них выросли схоластицизм и пуританский ритуализм. При этом принято было взывать к авторитетам древних, но ничего не предпринималось, чтобы истолковать их истины в свете меняющихся условий. Творческие и духовные силы ослабевали, и от того, что было столь полно жизни и смысла, осталась одна пустая оболочка. Ауробиндо Гхош писал: «Если бы перенести в современную Индию древнего индийца периода Упанишад, Будды или более поздней классической эпохи... он увидел бы, как его народ цепляется за внешние формы, оболочку и лохмотья прошлого, теряя девять десятых его благородного содержания... он был бы удивлен степенью умственного убожества, неподвижностью, статическим повторением, застоем в науке, длительным бесплодием искусства и сравнительной слабостью творческой интуиции».

МАТЕРИАЛИЗМ

Одна из наших главных бед заключается в том, что мы утеряли так много произведений древней литературы мира, созданной в Греции, Индии и других странах. Вероятно, это было неизбежно, поскольку первоначально эти книги писались на пальмовых листьях или на бхурджапатре, то есть тонких кусках берестяной коры, которые так легко ломаются, а позже — на бумаге. Каждое произведение имелось лишь в нескольких экземплярах, и если экземпляры терялись или уничтожались, исчезало и само произведение, и его можно проследить только по ссылкам или цитатам, приведенным в других книгах. Тем не менее сейчас уже выявлено и классифицировано около 50—60 тысяч рукописей на санскрите или его вариантах, и постоянно делаются новые находки. Многие староиндийские книги до сих пор вообще не найдены в Индии, а обнаружены их переводы на китайский или тибетский языки. Вероятно, организованные поиски старых рукописей в библиотеках религиозных учреждений, монастырей и частных лиц дали бы богатые результаты. Эти поиски и критическое изучение этих рукописей, а в тех случаях, когда это будет признано целесообразным, их опубликование и перевод относятся к числу многих задач, которые нам предстоит выполнить в Индии, когда нам удастся сбросить с себя оковы и действовать самостоятельно. Такое изучение непременно прольет свет на многие стадии индийской истории и особенно на социальную подоплеку исторических событий и меняющихся идей. Тот факт, что, несмотря на неоднократные потери и уничтожения и отсутствие каких-либо организованных попыток по обнаружению их, удалось найти свыше 50 тысяч рукописей, показывает, каким поразительно богатым должно было быть литературное, драматическое, философское и иное творчество древности. Многие обнаруженные рукописи еще ожидают тщательного изучения.

Среди утерянных книг — вся литература о материализме, возникшем вслед за периодом ранних Упанишад. Единственные найденные до сих пор ссылки на него содержатся в критике и в тщательных попытках опровергнуть материалистические теории. Не может быть, однако, сомнения в том,'что материалистическая философия имела распространение в Индии на протяжении ряда веков и что в то время она оказывала сильное влияние на народ. В знаменитой книге Каутильи «Артхашастра», относящейся к 4 веку до н. э. и посвященной политической и экономической организации общества, о материализме упоминается как об одной из основных философий Индии.