Женя закусила губу и ничего не ответила. Всем сердцем своим она понимала слова, которые ей продиктовала Тамара Петровна, но написать их было не так-то просто. Во-первых, запятые. И кто это их выдумал, кто решил, что надо чуть ли не после каждого слова ставить запятую! А во-вторых, почерк. Уж она ли не старается! Но непослушная рука водит пером совсем не так, как хочется Жене, сама забирается вкривь и вкось.

Тамара Петровна подошла к Жене и через плечо стала разглядывать написанное. Какой же это диктант? Сплошные каракули и пропасть ошибок!

— Ты сколько, говоришь, три года в школу ходила?

— Да, в первый класс, во второй и в третий, — тихо ответила Женя. — А потом вот… с дядей Сашей…

— Так. — Тамара Петровна покачала головой. Ей захотелось сказать: «А за три года наши маленькие девочки знаешь сколько успевают пройти!» Но она промолчала — чувствовала, что Жене тяжело будет услышать такой упрек.

Женя и сама все поняла. Она в отчаянии положила перо и пошевелила онемевшими пальцами. Сегодня она совсем пала духом. По возрасту ей надо в пятый. Как же быть?.. Женя посмотрела на грамматику, и ей вспомнились слова из письма, которое лежит там: «Чур, руки не опускать…». Это был точно боевой приказ, и Женя мысленно ответила: «Есть не опускать!»

Она сдвинула брови и протянула руку к чернильнице:

— Тамара Петровна, подиктуйте еще. Я вспомню… Я знала. И про запятые знала и про всё…

Тамаре Петровне было жаль эту невысокую, загорелую, редко улыбающуюся девочку с хмурым взглядом, хотелось ее обнять, приласкать. Но она понимала, что этого сейчас нельзя — рано. Надо дать Жене осмотреться, привыкнуть к новому месту, сойтись с подругами. Понемногу она успокоится, войдет в колею. Тогда с ней можно будет говорить проще, не боясь причинить боль. Тогда, может, и все ее знания обнаружатся. Правда, знания у нее очень странные, клочковатые. То она самое замысловатое слово напишет верно, то в самом простом ошибется.

— Тамара Петровна, подиктуйте, — упрашивала Женя, — хоть немножко! Ведь для пятого класса надо много готовиться.

Тамара Петровна в раздумье взяла Женину тетрадь.

Легко сказать — в пятый класс! Начальная школа — это же основа основ! Готовить девочку в пятый класс, если у нее нет прочных, твердых знаний за начальную школу, — да это же все равно что возводить дом на непрочном фундаменте!

За дверями послышались приглушенный смех, возня, голоса.

Тамара Петровна крикнула:

— Майя, Аля, ну что вы там? Заходите!

— Мы по делу! Вам привет!

В кабинет вбежала запыхавшаяся, раскрасневшаяся Аля. Она тянула за собой упиравшуюся Майю.

— Мы сейчас встретили Нину Андреевну, — сказала Майя, с трудом переводя дух и стараясь незаметно отцепить Алины пальцы от своего рукава. — Она просила передать привет вам и всем девочкам. Она сегодня уезжает в санаторий. Учительский. Какие-то «Ключики-замочки».

Тамара Петровна улыбнулась:

— Санаторий «Белые ключи»? Знаю — это на канале имени Москвы.

— Вот-вот! Она просила нас туда приехать с экскурсией.

— Мы и поедем, — сказала Тамара Петровна. — В гороно нас уже внесли в график на август.

— Она только вчера приехала из Харькова, — зачастила Аля, которой не терпелось вмешаться. — Она туда ездила учителей учить!

— Для обмена опытом, — поправила Майя, наконец освободившись от Алиных рук.

Женя потянула Майю за тонкий, с серебряным набором пояс и шопотом спросила:

— Нина Андреевна — это кто?

Аля услышала и громко стала объяснять:

— Нина Андреевна — наша учительница по русскому, она тебя в школу принимать будет. Она заслуженная! — Аля обрадовалась, что может первая рассказать новенькой про учительницу. — А строгая какая! Самая-самая строгая. Попробуй посади кляксу — сразу: «Это неряшливо!» И — пара! Зато уж если получишь у нее пятерку…

Женя хмурилась и молча грызла кончик ручки.

— И вовсе она не такая уж строгая, зря не говори, — перебила Майя. Ей хотелось подбодрить Женю. — Надо уроки учить, только и всего.

— Правильно! — Тамара Петровна поднялась. — Ну ладно, девочки, идите!

— А мы уже ушли!

Аля подхватила Майю под руку, и они убежали.

Женя сидела все так же молча, сдвинув брови. Не очень-то приятно узнать, что тебя будет экзаменовать самая строгая учительница, когда ты и писать-то еще толком не умеешь…

Тамара Петровна положила Женину тетрадку на стол:

— Да, так на чем мы с тобой порешили?

— Как «на чем»? Диктовать! — твердо сказала Женя. — Вон какая в пятом учительница строгая!

Тамара Петровна невольно улыбнулась. Все-таки в пятый?.. Она долго рассматривала забрызганную чернилами тетрадь.

— Мне кажется, я поняла, в чем твоя беда, — сказала она наконец. — Пишешь ты плохо, некрасиво. Это еще с полгоря. А главное, ты волнуешься, спешишь и потому ошибки делаешь чуть ли не в каждом слове. Но все можно осилить, это зависит от тебя самой.

Она встала и легонько пристукнула пальцами по столу:

— Готовься в пятый класс, так и быть!

— Тамара Петровна!.. — Женя вскочила со стула. — Я буду стараться… я…

Тамара Петровна легонько потрепала Женю по плечу:

— Ясное дело… А теперь вот что. Пора тебе дежурить, как и всем. Так ты скорее и с девочками подружишься. А то нехорошо — все одна да одна.

— Тамара Петровна, — обрадовалась Женя, — я сама хотела попросить…

— Ну и прекрасно! И смотри, не падать духом!

А Женя прижала к себе грамматику, в которой лежало письмо дяди Саши, и сказала:

— Да, и руки не опускать!

На свое первое дежурство в рабочую комнату старшеклассниц Женя побежала сразу после завтрака, когда все девочки еще сидели за столом.

Если первое дежурство пройдет гладко, то следующий раз ее назначат в вестибюль. Это почетно. Там всегда особенный порядок: ведь вестибюль — это зал дяди Вани, летчика Ивана Васильевича Вершинина. А потом ее смогут назначить и ответственной по всему дому — так ей говорила сама Тамара Петровна.

Сначала, конечно, обтирают пыль. Женя прошлась тряпкой по всем столам, стульям, подоконникам.

А как же шкаф? Ага, придумала!

Она притащила из кладовой лестницу и забралась на самую верхнюю ступеньку.

Глобус? Сейчас протрем!

И вот весь земной шар засиял, как новенький.

Прибирая комнату, Женя то и дело посматривала в лежавшую на столе грамматику.

— …местоимения, — бормотала она под нос, — не называют самих предметов, а только указывают на них…

В комнату одна за другой прибегали девочки:

— Женя, давай помогу! Для первого раза!

— …когда понятно, о каком предмете идет речь, — продолжала Женя. Не надо, сама управлюсь.

Из огромной бутыли она налила в чернильницы свежих чернил. Ручки, карандаши, линейки спрятала в стол. Поправила висевшую на стене картину «Растительный мир СССР».

— …существительные, отвечающие на вопросы… — Женя положила длинный хрупкий мелок на полку у доски, — отвечающие на вопросы…

Она отошла к двери, чтобы полюбоваться своей работой.

На этажерке синел морями и океанами глобус. Сухая ящерица притаилась под стеклянным колпаком на окне. Стулья чинно выстроились вокруг стола. А классная доска на стене чернела, словно осеннее ночное небо.

Теперь только протереть пол.

В это время раздался длинный звонок. Женя в два прыжка спустилась по лестнице и понеслась открывать дверь.

— Я сама! — крикнула Аля. — Открывают дежурные по вестибюлю!

Аля впустила почтальона, взяла у него газеты, журналы и маленький белый конверт.

— Это мне! Это мне! — Она помахала конвертом над головой и стала его распечатывать. — От Анечки Кудрявцевой!

Женя уже знала, что Аня раньше жила здесь в доме, а совсем недавно кончила техникум и стала радистом.

Из зала выскочила Майя Алиева:

— Чур, марки мне!

Она схватила конверт и принялась осторожно отковыривать марку.

Жене надо было торопиться наверх, кончать уборку. Но при виде газет она подбежала к столу. «Правда», «Комсомольская правда», «Пионерская правда»… Женя перебирала шелестящие листы. И даже понюхала. Они чуть пахли керосином. Сколько воспоминаний вызвал в ней этот запах! Она ведь отлично знала, почему свежие газеты пахнут керосином.