— Краски-то, краски-то какие, папа. Ты только посмотри. Знаешь, я вспоминаю такое небо на одном из этюдов Ильи. Помнишь, над его диваном висел…

—- Колоритные фигуры, не правда ли, Мария Николаевна? — спросил, подойдя к ним, какой-то молодой человек в шляпе и с тростью.

На одно мгновенье Маша поймала взгляд Ильи, но в ту же секунду он опустил голову, не смея ее снова поднять.

— Боже, какие страшные глаза… — сморщившись, сказала Маша. — Пойдем, папа, в каюту. Холодно становится.

Они все отошли от борта. Маша еще раз обернулась и взглянула на «зимогора», но Илья сидел всё в том же положении и не поднимал головы.

Они ушли.

… Солнце совсем скрылось где-то за зубчатым лесом. В сумерках плавно носились над пароходом чайки.

Илья смахнул одинокую слезу.

— Чегой-то ты? — осведомился Матвей. Илья молчал.

— Эхе-хе-хе… — заворочался Матвей, готовясь ко сну. — Кто вас, пьяных чертей, разберет… Ложись- ка, Илья, дрыхнуть. Может Машка тебе приснится… Кончай ты пиликать. Надоел! — крикнул он парню- гармонисту. — Всю душу вытянул своей музыкой. А то вот тресну бутылкой по башке — сразу отобьет охоту играть… Ложись, Илья. Свежеет-то как… Бр… И укрыться нечем. Ты — ко мне под бок, Илья… Оно, знаешь, теплее будет…

Ночью Илья достал из кармана пиджака Матвея карандаш и на обрывке газеты стал царапать в темноте, наощупь. «… Маша, прости…» Бросил карандаш в воду, разорвал написанное и бросил вслед за карандашом.

Долго сидел неподвижно на борту, глядя на черную, убегавшую назад воду и на светлые огоньки бакенов.

— Пора. Хватит… — вслух сказал он.

Схватил обрывок тяжелой якорной цепи и лихорадочно стал обматывать ею ноги. В тишине железо позвякивало, точно лопаты могильщиков о камни.

Свесив замотанные ноги за борт, он вдруг вспомнил удивленный профиль Горечки там… на полу. И ему показалось, что из воды кто-то призывно махнул рукой.

— Иду, Горе, иду, милый…

Он легко оттолкнулся и полетел вниз.

Черная вода разошлась, раскидывая брызги, и, приняв его, снова сошлась, как ни в чем не бывало.

Где-то на берегу монотонно плакал чибис…

1941 г.

ПОЭМЫ

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ

1.

Обошли
Со всех сторон
Тропкою окружной, —
И попал,
Как волк в загон,
Атаман — хорунжий.
Не пришлось
Кольцо прорвать
Атаману с сотней,
И осталось
Двадцать пять
От казачьей сотни.
След в цветах
Примятых свеж.
Ельничек убогий.
Ни патронов,
Ни надежд,
Ни пути-дороги.
Справа — сосны,
Слева — дол.
Покрик осторожный.
Враг вплотную
Подошел,
Выйти — невозможно.
Кто-то крякнул.
Видно трус —
Потихоньку всхлипнул.
Усмехнувшись
В бурый ус,
Атаман окликнул:
— Кто там хнычет?
У кого
Стонет ретивое?
Аль расстаться
Тяжело
С буйной головою?
Эй, казак!
Ты — Дона сын.
Не грусти, детина.
Всё равно
Конец один —
Пуля аль осина…
Выше голову,
Казак!
Брызни звонким смехом!
Лучше с песней
На устах
На тот свет поехать…
И не выжмут
Слез у нас
Петлей аль патроном…
Угощу
В последний раз
Крепким самогоном!
Заливайся,
Пей, казак!
Пейте, пойте, черти!
И смелей
Смотри в глаза
Дуре в юбке — смерти…
«По-оследний
нонешний
дене-е-ечек…»
— Нам у них
Не занимать
Крови перед дракой…
«… Гу-у-ляю
с вами
я дру-у-зья…»
Подхватили
Двадцать пять,
Двадцать пять казаков.
«… А за-а-автра
рано,
чуть свето-о-очек…»
След в цветах
Примятых свеж.
Ельничек убогий.
Ни патронов,
Ни надежд,
Ни пути-дороги.
Горечь вспыхнула
На миг
С чашей круговою,
И на грудь
Казак поник
Пьяной головою.
«Ой, вы, крылья,
Крылья птицы!
Стёжка вам недалека.
Донесите
До станицы
Вздох последний казака
Расскажите ей,
Любимой,
Там, на Тихом на Дону,
Что я с ней,
Всегда, незримый,
И люблю ее одну…
Ни обнять тепло,
Ни встретить
Не придется ей меня,
Не придется
На рассвете
Моего поить коня…»
. . . . . . . . . .
Пили сосны
Неба высь,
Догорала зорька.
Колыхался
Круглый лист
На осине горькой
Зашептались
В темном рву
Ивы с камышами.
Повалился
Конь в траву,
Звякнув стременами.
Вечер тихо
Опадал
Молодым туманом.
Легкий ветер
Растрепал
Кудри атамана.
Приутих,
Примолкнул стан.
На краю опушки
Думу думал
Атаман
Над порожней кружкой.
Осмотрел
Спокойно он
Черный ствол нагана, —
Там блестел
Один патрон
В лунке барабана.
«Ой, ты, Дон,
Мой Донушка,
Родная сторонушка,
Увидаться ль
Нам с тобой,
Да с родимой стороной?…

Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: