Рокот моторов и лязг гусениц хлынул в деревню, затряслись стены. Проголодавшиеся десантники ринулись к приехавшей с танками кухне. Через несколько минут они уже шумно обедали во дворе того самого дома, где готовились обороняться. Старшина Черемных принес гармонь, которая хранилась в автомашине помпохоза, стряхнул с нее крошки сухарей и растянул меха. Мелодия вырвалась сразу громко, задорно, со звоном и переливами. Николай подмигнул гармонисту и запел свою любимую:

Голос у него был простуженный, незвонкий. Но он с большим чувством выговаривал слова:

подхватили остальные.

Миша Бадяев; десантник с остреньким носом, лукавыми карими глазами, дурачась, вскочил на спину своему приятелю-радисту. Схватив как вожжи, болтавшиеся на черном шлеме провода переговорного устройства, он высоким дискантом старался перекричать всех:

Под общий хохот радист прошелся козликом вокруг гармониста. Кто насвистывал, кто бил ложкой по котелку. За шумом уже не было слышно гармошки.

Николай незаметно отошел в сторону и отдал последние приказания отделению Нуртазинова. Семь бойцов пошли вперед, на запад от деревушки. Проводив их, Николай снова отправился спать.

Разбуженный песней, Юрий долго лежал на теплой решетке мотора позади башни, пока его не вызвали к майору Никонову. Майор бранил начальника снабжения. Горюче-смазочные материалы подвозились с опозданием.

— Что вы неживые, что ли? — басил комбат. — Не можете быстро заправить батальон машин! Сейчас вся бригада подойдет. Что тогда делать будете?

Воспользовавшись паузой, Юрий доложил:

— Товарищ гвардии майор, прибыл по вашему приказанию.

— Погоди, — Никонов едва обратил на него внимание, продолжая свой разговор со снабженцем.

Юрий терпеливо ждал. Наконец майор освободился.

— Здорово! Что же сам не приходишь, не докладываешь, как дела?

Юрий подробно рассказал, как произошел бой, как он принял на себя командование взводом танков разведки, где похоронили старшего лейтенанта Осипова. Повел к подбитым самоходкам, объяснил, зачем они переволокли их с места на место. Показал организованную оборону. Майор одобрительно поддакивал.

— Правильно. Так и надо. Захватить позицию — полдела. Удержать ее — труднее. Но к этому, вижу, вы отлично подготовились.

Он с интересом рассматривал вырытые под полом окопы и пробитые в стенах бойницы. И, наконец, спросил:

— Ну, а Погудин как? Хорош?

— Погудин? — Юрий спохватился, что ничего еще не рассказал о том, как замечательно действуют автоматчики, и восторженно начал: — Десант Погудина отличный. Прошу, товарищ гвардии майор, оставить его на будущие бои…

— Э-э, браток, смотря как обстановка сложится.

Осматривая оборону, они вошли в дом, где спал Николай.

— Вот он, — шагнул к нему Юрий.

— Постой, постой, не буди. Ишь, дьяволенок! — произнес Никонов свое любимое словечко. — У Погудина хорошая способность: спать, когда есть хоть пятиминутная возможность. Поэтому у него всегда свежая голова… — Майор выглянул в окно. — Вон комбриг приехал!

Они вышли навстречу маленькой автомашине, которая, пыля, подрулила к самому дому. Полковник, невысокий, подвижный, выпрыгнул не дожидаясь, пока шофер затормозит:

— Здравствуйте, товарищи! Ну как, Василий Иванович, готов идти дальше?

— Машины заправляются, товарищ полковник.

— Хорошо. Через двадцать минут двинетесь. — На капоте автомашины комбриг развернул карту и жестом подозвал майора. — Справа — второй батальон преследует группу, что задерживала вас вчера и сегодня. К ночи во что бы то ни стало надо дойти до рубежа реки. В темноте форсируем. Вот здесь, — он подчеркнул ногтем на карте место предполагаемой переправы. — Саперы уже на подходе — молодцы, не отстают. Дальше — в передовом отряде пойдет третий батальон, а вы в основных силах бригады.

— Есть, товарищ полковник!

— Что у вас впереди? Вот здесь, в следующей деревне? Кто в разведке?

— Я, товарищ гвардии полковник, — ответил Юрий.

— Малков? Что дальше на пути?

— Неизвестно, товарищ гвардии полковник.

— Плохо. Давненько здесь находитесь, можно было поинтересоваться.

— Стояли в обороне, как было приказано, товарищ гвардии полковник.

— Оборона не исключает разведки, — нахмурился комбриг. — Где Погудин? Его десант с Малковым?

— Так точно, — наклонил голову Никонов.

— Он спит, — поспешил сообщить Юрий.

— Разбудите, — комбриг свернул карту, сделал несколько нетерпеливых шагов вперед и назад. Потом уселся на кирпичных ступеньках, ведущих в дом. — Фу, как парит. Наверное, дождь будет.

Юрий сбегал за Николаем. Тот мгновенно поднялся, одернул гимнастерку, вышел быстро, но не торопясь, и доложил полковнику о себе.

— Что известно о противнике?

— Через десять минут разведка вернется, товарищ полковник.

— Вот это другой разговор. Подождем. — Комбриг сразу повеселел и с улыбкой испытующе взглянул на Николая: — так, значит противник убежал? Как же это вы его упустили, а? Товарищи лейтенанты? И Малков тут, говорят, с пустыми самоходками лихо расправлялся.

— Они отступили неожиданно, товарищ полковник! Даже пленный фельдфебель не знал, — оправдывался Юрий. — А самоходки… — он сердито глянул на Николая.

— Вы разговаривали с пленным?

— Да, допрашивали, товарищ полковник.

— Вы хорошо знаете немецкий? — заинтересовался комбриг.

— Он свободно разговаривает, — вставил Николай и примирительно посмотрел на Юрия.

— Да. Это очень много значит — знать язык врага. — Командир бригады взглянул на Погудина, и Николаю показался в его словах укор. Но полковник улыбнулся. — Как только покончим с Гитлером, засяду зубрить языки и всех других возможных противников, — сказал он.

Вернулись разведчики. Их черноглазый сержант скомандовал «смирно» и, наскоро отряхнув с себя пыль, строевым шагом подошел к командирам.

Полковник не сдержал улыбки.

— А, Нуртазинов? Докладывай мне.

Тот растерялся.

— Немецкий противник… — и запнулся, вопросительно посмотрев на своего лейтенанта.

— Ничего, ничего, — успокоил комбриг. — Что же ты? До немцев сползал, а тут растерялся? Садись-ка и расскажи, где и что видели. Карту знаешь?

— Знаем. Лейтенант учил.

Подробно расспросив смышленого Нуртазинова о расположении сил противника, полковник приказал Никонову атаковать немцев сразу всем батальоном в развернутом строю.

— А я с остальными машинами пробьюсь в обход справа, — добавил он. — Нам надо во что бы то ни стало уничтожить эту группировку на нашем пути. Иначе она будет все время отходить, изматывать наши силы и на каждом возможном рубеже организовывать оборону. Сейчас подойдет полк самоходных орудий и артиллерии. Василий Иванович, свяжись с ними, оставь офицера. Но ждать их не будем, начнем сами. Авиация вызвана. Сигналы прежние. Вот гроза, наверное, летчикам помешает. Малков, дождь будет? — весело спросил полковник.

Юрий растерялся.

— Не… знаю… товарищ полковник.

— Ну, что это за ответ? — шутил комбриг. — Майор, научи своего офицера… Надо сказать четко и уверенно: «Или будет, или нет». Погудин? Болят твои раны?

— Дождь будет, — спокойно ответил Николай.

— Ну, ждать все равно не станем. Это бюро погоды ненадежное. Давайте, действуйте.

Полковник уехал. А минут через пять на всю деревенскую улицу раздался басистый голос Никонова.

— По машина-ам!

Войска противника стремились задержать прорвавшиеся советские танки и переходили к упорной обороне. Враг, заслоняясь от ударов, хотел оторвать от преследования свои основные силы и занять выгодный для себя рубеж. В крепкий заслон был превращен и следующий на пути гвардейцев населенный пункт.