ГЛАВА ПЯТАЯ
Она не знала всей силы гнета, пока не ощутила свободы!
Натаниел Готорн
АЙВИ
— Мисс О'Даворен.
— Мисс О'Даворен?
— Мэм?
— А? Я оторвала взгляд от неба у меня над головой и сосредоточилась на разодетом в костюм адвокате — он, вроде, представился Эйвери Барроу — пока тот стоял перед черным мерседесом.
— Я понимаю. Это просто небо... но когда несколько лет ты видишь его только через окно и решетку, оно тебе больше не кажется просто небом?
Я не ответила, суя руки в карманы возвращенной мне старой толстовки. Он отступил на шаг в сторону, и водитель открыл для меня дверцу. Оглянувшись на забор у меня за спиной еще раз, я закрыла глаза, сосчитала до пяти и снова их открыла...
Это не сон.
— Когда будете готовы...
— Я готова, — ответила я тихо, садясь на заднее сидение и ожидая, что адвокат последует за мной, но дверь тут же захлопнулась.
Вместо этого, он обошел машину и занял пассажирское сидение, тогда как белокурый водитель сел за руль.
— Может, вы что-то хотите послушать? — спросил он, а я взглянула на адвоката, пока тот набирал что-то на телефоне.
— Он обращается к вам, мисс О'Даворен.
Я снова повернулась к водителю, тот встретился со мной взглядом в зеркале заднего вида, ожидая ответа. Покачав головой, я наблюдала за тем, как здание тюрьмы уходит на задний план... а заборы все тянутся. Мы проехали расстояние в четыре автобусных остановки, когда ограждение наконец-то закончилось, и я ощутила реальность...
— Да, мэм, — заговорил адвокат в трубку. — Спасибо ва...
Он резко смолк, так как очевидно на том конце положили трубку, и снова стал что-то листать в телефоне.
— Это была миссис Каллахан? — спросила я.
— Нет. Мисс Каллахан, — ответил он. — Миссис Каллахан не позвонит, пока вы не будете готовы.
Хмурясь, я поерзала на месте.
— Вы специально говорите так расплывчато?
— Нет. А вы хотите, чтобы что-то прояснил, мэм?
— Серьезно? Вы лет на тридцать меня старше. Просто называйте меня Айви. Достаточно этих мисс О'Даворен или мэм...
— Вы так и не поняли, — заявил он, все еще не поднимая взгляда. — Больше вы не просто Айви.
— Нет, я понимаю, семья Каллахан богата и влиятельна, а вы не хотите их злить. Но я не...
— Не хочу их злить? — Он наконец-то опустил телефон и взглянул на меня. Выглядя так, будто с минуту думал, а затем кивнул. — Вы правы. Их опасно обижать. Однако не поэтому я или Томас обращаемся к вам вот так. И не поэтому вас вдруг стали защищать в тюрьме другие заключенные... это не страх, а уважение.
— Уважение? — Мои губы скривились от смеси шока и веселья.
Он серьезно кивнул.
— Семь лет... Вот сколько вы были в тюрьме. Независимо от причин, в столь юном возрасте, это трагедия... Уверен, одна из многих в вашей жизни. И хотя вам может казаться, что вы пережили самое худшее, это не так. В мире много таких, как вы. Людей обманывают, на них нападают, насилуют, забывают – список длинный. Зачем? Потому что мир не черный и белый. Иногда вам нужно совершить что-то плохое и даже худшее, чтобы сделать мир лучше. Каллахан сделали из себя худших представителей человечества. Деньги, слава, власть были построены на крови и костях. Зачем? Потому что никто другой не мог этого сделать. И таким образом, выросший в неблагополучном районе Чикаго мальчик, которого оскорблял отец и воспитывала наркоманка-мать, вышел из тюрьмы, получил стипендию в университет и стал адвокатом. Чтобы так помогать другим детям — детям, на которых никто дважды не посмотрит, вынося строгие приговоры или даже обрекая на смертную казнь. Я даю им второй шанс жить. Так что когда говорю, будто вы не просто Айви, то пытаюсь донести, что теперь вы — часть семьи, которая, да, ранила множество народа, большинство заслужено, некоторых спорно, но эта семья определенно точно помогла еще большему количеству людей… Желаешь дополнить, Томас?
Водитель просто пожал плечами.
— Они не отправили меня в колледж или еще куда. И я всякое слышал... но... — Он снова встретился со мной взглядом в зеркале. — После того, что они сделали для моих детей, я умру, если им это потребуется.
— Похоже на секту. Они заботятся о вас и ваших семьях, а вы отдаете им свои жизни, — пробормотала я самой себе, чувствуя, будто восстаю против заговора. Каллаханы... Я тоже всякое слыхала.
— Если взглянуть на определение термина, то любое правительство в Америке тоже является сектой.
Я надулась, глядя на него.
— Вы точно адвокат, все верно.
Они оба улыбнулись на мой очевидный проигрыш и больше ничего не сказали. Я закрыла глаза, казалось, всего на секунду. Машина остановилась, и мистер Барроу снова обратился ко мне.
— Мисс О'Даворен.
Я поморщилась, открывая один глаз.
— Мы на месте. — Он кивнул влево.
Выглянув в окно, я увидела стеклянные двери очень модного отеля. Сев ровнее, адвокат вышел с пассажирской стороны, тогда как Томас уже стоял снаружи. Он не открывал мне двери до того, как мистер Барроу сделал это сам. Выйдя, я вдруг ощутила, как меня пронизывает суровый ледяной ветер. Обняв себя, я просто наблюдала, как парковщик взял ключи от «Бентли» и припарковал ее рядом с тремя «Ламборджини».
— Следуйте за мной. Не встречайтесь ни с кем взглядом, — заявил мистер Барроу, ступая на красный ковер, и я следовала его указаниям, но как только мы вошли в тепло мраморного лобби в кремово-золотых оттенках, с массивными люстрами на потолке, я не могла сдержаться и прошептала:
— Что мы тут делаем?
Он не ответил... вот тебе и ответы на мои вопросы.
Я чувствовала себя, будто крыса на кухне пятизвездочного отеля. Люди, нет, не просто люди, а те, что носят бриллианты размером с дверную ручку, пугающе глядели на меня всю дорогу до лифтов. Мистер Барроу ничего не сказал. Он даже не казался взволнованным, пока мы ждали лифт.
— Доброе утро. — Одетый в черное с элементами золота посыльный до чертиков меня напугал, когда двери открылись.
— Какой этаж? — спросил он, глядя на мистера Барроу, когда мы вошли, при этом притворяясь будто меня не замечает.
— Пентхаус, — ответил адвокат, вручая парню черную карту, которую тот смог использовать для считывателя перед тем, как нажать нужную кнопку.
— Спасибо, сэр. — Посыльный вернул карту.
Мистер Барроу не ответил.
Поездка прошла молчаливо и быстро. Мы прошли через лобби и поднялись наверх за несколько минут, и когда дверь открылась, оказались лицом к лицу с двумя мужчинами в черных костюмах перед дверью в номер.
Мистер Барроу вышел вперед и жестом пригласил меня следовать.
— Гм... наслаждайтесь пребыванием. Спасибо, что выбрали Тропосфера Хотел, — посыльный смущенно запнулся, но как только я вышла из лифта, закрыл за мной дверь.
Охранники, оказавшиеся азиатами, кивнули мне перед тем, как открыть двойные двери в люкс.
Все это так и кричит: «Подозрительно!»
— Святое дерьмо, — ахнула я при виде комнаты — нет, пространства — с самым потрясающим видом на город. Все сияло золотом. Кресла, стол, даже основания люстр.
— Святое дерьмо. — Я повернулась, когда из патио в комнату вошла женщина-азиатка, одетая в обтягивающую бордовую юбку, покрытый бриллиантовыми шипами пояс и голубую блузу с принтом. Ее волосы были зачесаны назад. На коже не было ни малейшего изъяна, словно ее отфотошопили в реальной жизни.
— Не худшая реакция из всех, что получал мой отель.
— Ваш отель? — повторила я.
— Спасибо, Эйвери. Дальше я сама, — сказала она ему.
— Без проблем, мисс Каллахан. — Он кивнул ей, а затем мне. — Мисс О'Даворен, был рад.
И вот так, прежде чем я смогла хоть что-то ответить, он вышел из номера, а я пыталась осознать происходящее. Когда вспомнила сказанное адвокатом в машине.
— Мисс Каллахан? — Моя голова резко повернулась в ее сторону.
— Я не похожа на Каллахан? — спросила она, присаживаясь на троноподобное кресло и элегантно скрещивая ноги.
— Нет... то есть, не это... гм. Простите, вас не затруднить рассказать, что я здесь делаю? Я думала, что еду увидеться с миссис Каллахан... ну, пожилой миссис Каллахан. Или... сколько там у вас мисс и миссис Каллахан?
— Мы до этого дойдем. А что касается моей бабушки, — она наклонила голову в сторону. — Неужели ты действительно полагаешь, что выглядишь подходяще для встречи с ней?
Тон ее голоса казался резким... и знакомым.
Став ровнее, я не отступила.
— Да. Я уже с ней встречалась...
— Неправильно. Бабушка решила встретиться с тобой, потому что была так мила и проигнорировала очевидные недостатки.
Я едва ли могла применить к ней прилагательное «добра».
— Простите, что? Недостатки? То, что я не нарядилась, как кукла, не значит...
— И опять неверно, — перебила она меня во второй раз, сердито глядя в ответ. — То, как ты себя преподносишь сейчас, означает все... для тебя это — единственно важная вещь. Когда бабушка познакомилась с тобой, ты была никем. Теперь ты на пути к тому, чтобы стать кем-то. А это значит, что прежде чем ты увидишь ее снова, тебе необходимо выглядеть соответственно, а не как голодная девочка-подросток из 1985 года. Даже я не могу прийти в себя от того, что ты здесь.
— Ну, простите, в тюрьме не принимают карту Блумингдейл!
— Ты прощена, вот почему тебя отправили сперва ко мне. — Женщина улыбнулась, даже при том, что я сердито смотрела на нее. — А теперь, ты не хотела бы присесть, чтобы мы могли приступить?
— Я постою.
— Я не просила, Айви.
— Все в порядке, мэм? — В комнату вошла девушка в нелепом наряде французской горничной.
Женщина взглянула на меня в ожидании, так что я сделала, как велели, сев на диван.
— Да, передай всем, что мы готовы, — проинструктировала она горничную.
— Назовите мне свое имя или мне тоже называть вас мэм? — спросила я, потянувшись за яблоком в миске с фруктами на столе.
— Не смешно, — она улыбнулась, поправляя кольцо на пальце. — Мы вскоре станем семьей. Ты можешь звать меня Нари. Я — кузина Итана.
— Итана? — повторила я. — Это тот самый внук, за которого я типа должна выйти замуж или как?