Александр Колпаков

Море Мечты

Море мечты i_001.jpg

На приборной доске вспыхнула сигнальная лампочка. Виноградова вдавило в кресло. Он понял, что корабль переходит на полуэллиптическую траекторию и устремляется к Луне. Вот она, долгожданная минута!..

Счетчики оживленно покачивали стрелками, ведя немой рассказ о невидимых водопадах заряженных частиц, о ливнях микрометеоров, бомбардирующих обшивку, о проносящихся с чудовищной скоростью далеких пришельцах — космических протонах высоких энергий, рожденных в межгалактических магнитных полях.

Деление мира на небо и Землю уже не существовало. Земля оказалась высоко над головой и напоминала теперь огромный мутно-белый шар. Его сияние постепенно угасало, тускнело. Черная небесная сфера украсилась мириадами разноцветных точек-звезд. Виноградов посмотрел вниз и от неожиданности зажмурился: почти под ногами у него неистово пылало косматое Солнце, голубоватое, нестерпимо яркое. Оно изливало океаны света, еще резче подчеркивая беспредельность пространства. Всем своим существом Виноградов почувствовал, что он — житель космоса, сын неба… И в то же время тысячи незримых нитей привязывали его к родине…

Лунный шар занимал уже больше четверти небосвода. Он висел во тьме ослепительной глыбой материи. Холодный, ртутный свет, проникая в иллюминаторы, заливал кабину и приборы каким-то таинственным мерцанием, словно идущим из морских глубин. Еще через полчаса Луна поглотила почти все небо. Виноградов вплотную приник к иллюминатору и все равно не увидел краев диска. Зато ясно рассмотрел цирки, горы, пропасти.

С далекой Земли пришли радиоимпульсы. Включились двигатели, корректируя траекторию движения корабля. Пройдя над ночным полушарием Луны, «Восток-10» стремительно приближался к терминатору.

В последний раз долетел голос оператора с родной планеты:

— Космос! Внимание!.. Говорит станция радиосопровождения. Сейчас вас закроет лунный шар. Переходите на ручное управление!

И в нарушение правил связи оператор добавил уже неофициально:

— Счастливого облета! Человечество приветствует вас, Андрей Сергеевич…

В этих словах, прозвучавших здесь, в командирской кабине, как-то особенно по-земному, было столько тепла, что Виноградов впервые почувствовал, что волнуется. С ним говорят от имени человечества, о нем помнят и думают каждую минуту. Гигантская пропасть отделяет его от людей, холод и мрак Вселенной… Сотни тысяч километров безвоздушного пространства. Он пытался охватить рассудком эту немыслимую космическую бездну, посмотреть со стороны на самого себя и на свой корабль — ничтожную пылинку, оторвавшуюся от Земли и бросившую вызов бесконечности… Через какие-то мгновения он увидит обратное полушарие Луны, о котором люди ничего не знали, пока не получили в руки снимок, сделанный советским лунником. И он, Андрей Виноградов, — первый, кто теперь сможет сверить карту с действительностью, своими глазами увидеть то, что было вечно скрыто от человека… Он подумал о величии предстоящей минуты. Когда-нибудь лунные рейсы станут обычным делом. Вырастет новое отважное племя космонавтов, которое завоюет для людей все околосолнечное пространство, выйдет на границы Галактики… И все-таки он, Виноградов, первый…

Неожиданно перед кораблем вспыхнула ослепительная дуга света. «Край Солнца», — сообразил Виноградов. А потом в иллюминаторе возникла феерическая картина: сверкающие пики гор, гребни кратеров. Стремительный бег лунной поверхности ошеломлял. Из-за горизонта внезапно вырастали то горные хребты, то зияющие провалы трещин, то моря застывшей лавы. Ландшафт казался нереальным, как театральные декорации, залитые зеленым светом. Косматое Солнце в вышине напоминало струящийся факел. Космонавт поглядел вниз. Глубокие резкие тени, странные малиновые и ядовито-зеленые отблески… Внизу простиралась не то равнина, не то огромная пологая впадина, от которой исходило молочно-белое сияние. Сверившись с картой, Виноградов понял, что это Море Мечты. К северо-востоку от него тянулась мощная система кратеров и цирков, а еще дальше светился гребень кольцевой горы Циолковского. Первозданный хаос глыб и скал, вздыбившихся к бархатно-черному звездному небу, завораживал взгляд.

Вдруг все это исчезло… Словно на иллюминаторы набросили покрывало. Какая-то плотная, непрозрачная субстанция окружила ракету. Потом на мгновение Виноградов увидел качнувшиеся моря и цирки. И снова непроницаемый мрак. Вспыхнуло сигнальное табло, «проснулся» контрольный автомат. Кольцо горизонта в оптическом ориентаторе пропало. Вслед за тем невидимая сила потрясла корабль. Виноградов еще не успел принять какое-либо решение, как иллюминаторы вновь посветлели. Первое, что бросилось ему в глаза, — стремительно несущиеся навстречу горные пики. «Восток-10» угрожающе нацелился носом на их острые зубья, в хаос теней и света. Об этом говорил и глобус: положение ракеты относительно вертикали резко нарушилось! Виноградов сосредоточенно манипулировал рычагами управления, пытаясь восстановить равновесие и выправить орбиту полета. Но это почему-то никак не удавалось…

По шкале альтиметра ползли зловещие цифры: 190… 120… 70… 40 километров! Он снова взялся за ручки управления — и опять никакого результата. «Могу ведь врезаться! Что делать?! Тормозить нельзя. Предельная тяга — вот что нужно сейчас!»

Сигнал тревоги гудел все громче.

Виноградов решительно включил двигатель. Ускорение нарастало: три… пять… семь «же»… Он не мог ни пошевельнуться, ни вздохнуть и уже почти не различал приборов.

Прочертив огромную, пологую дугу, едва не коснувшись брюхом базальтовой равнины, «Восток-10» круто полез в зенит. Не сделай Виноградов этого рискованного маневра, корабль неминуемо врезался бы в скальный массив, взметнувшийся ввысь на добрый десяток километров. Пресс ускорения навалился на космонавта многотонной, сминающей тяжестью. Виноградов изнемогал. Он потерял сознание… Через какое-то время очнулся. Серая пелена рассеялась, и он отчетливо увидел в кратере величественного цирка клокочущее море лавы, над которым клубились темные вихри. Корабль, обращенный соплом к Луне, висел сейчас как раз над очагом извержения. В следующий миг густая туча пепла и раскаленных газов догнала ракету, обрушилась на нее, завертела, закружила, точно легкую пушинку…

Ровный гул двигателя прервался. На лбу у Виноградова выступила испарина. Гул возобновился снова. И через минуту — опять перебой!.. «Авария!!!» — кричали приборы. Двигатель задыхался. Виноградов понял, наконец, в чем дело: необычайно мощный выброс пепла из цирка преодолел даже сопротивление рвущейся из сопла реактивной струи, и пепел проник в двигатель, забил топливные коммуникации, насос. Космонавт до отказа включил подачу горючего. Раздался оглушительный грохот, двигатель выплюнул пылевую пробку и мощным голосом запел свою песнь. Но что это? Опять перебой!.. Еще! До поверхности Луны оставалось, уже несколько сот метров. Корабль не слушался управления. «Больше медлить нельзя! — с отчаянием подумал Виноградов. — Посадки не миновать».

…В иллюминаторах мелькнули обрывистые склоны гор, потом гигантской ширины провал… Снова острые пики. Садиться было негде. Виноградов уже терял всякую надежду, как вдруг увидел небольшое ровное плато. «Столовая гора типа Варгентин, — с облегчением определил он и быстро переключил кнопки тормозной системы. — Придется здесь…»

Резкий толчок едва не сбросил его с кресла.

В момент прилунения Виноградов сильно ударился о край приборной доски. Ощущая во рту соленый привкус, он осторожно пошевелил языком, проверяя, целы ли зубы. Нет, все в порядке. И тотчас ощутил тупую, ноющую боль в плече. Левая рука не действовала. Он с трудом привел кресло в нормальное положение и расстегнул грудной ремень, больно врезавшийся в тело. Потом выпрямился. Попытался собраться с мыслями. Черт возьми!.. Все еще не верилось, что случилось самое худшее… Но взглянув в иллюминатор, он окончательно пришел в себя.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: