— Убирайся, бродяга! — закричала муравьиха и закрыла дверь. — Ничего я тебе не дам. Подумаешь, какое дело — попиликал на свадьбе!

Бедный кузнечик повесил голову и, еле передвигая ноги, потащился по липкой грязи.

Перед своим дуплом белка щёлкала орехи. Увидела кузнечика и спрашивает:

— Что с тобой, дружок?

— Нет правды на земле! — воскликнул оскорблённый кузнечик. — Муравьиха летом женила сына. А я на свадьбе играл. Она мне тогда сказала — заплачу, когда уберут хлеб. А пришёл я — так выгнала в шею!

— Пожалуйся, — посоветовала белка.

— Кому жаловаться?

— Царице муравьев. Она живёт в Глубоком овраге в лесной чаще. Пойди к ней и всё расскажи.

— А что ж, и пойду! — решил кузнечик и отправился в путь.

Не прошёл он и ста шагов, как навстречу ему — божья коровка:

— Здравствуй, здравствуй, дружок! Куда собрался?

— Да вот иду жаловаться царице Муравьёв.

— Не ходи, не ходи туда! — запричитала божьи коровка. — Царевна при смерти, и старая царица в страшном гневе. Не ходи, если тебе жизнь дорога!

— Нет! — твёрдо сказал кузнечик. — Я проучу тех, кто на чужом труде наживается!

И он поплёлся дальше, пока не увидел среди ветвей башню царского дворца.

Дворец был обнесён высокими стенами, а поверху расхаживала стража — большие крылатые муравьи.

Кузнечик постучал в ворота.

— Чего тебе надо, бродяга? — спросил сторож.

— Правду ищу!

— Правду? Вот чудак! Послушай, глупец, иди-ка ты отсюда, пока цел. Царевна наша при смерти. И никто не может ей помочь. Уже двадцать трёх докторов-жуков повесили. А тут ещё ты со своей правдой. Иди-ка ты лучше подобру-поздорову!

— Вот вы какие! — закричал кузнечик. — Только и знаете, что грабить да вешать! Но я ничего не боюсь. Пусти меня и позови эту самую царицу.

— Беги лучше, тебе говорят!

— Пусти меня! — И кузнечик снова постучал в ворота.

— Кто это там раскричался? — послышался хриплый голос.

— Не я, царица, не я! — И сторож повалился на колени. — Тут какой-то бродяга кузнечик пришёл. Вот он и кричит.

— Тащите его на виселицу! — приказала царица.

— Да ты хоть выслушай меня, прежде чем вешать! — возмутился кузнечик.

Но грозная царица уже скрылась в своей башне.

Крылатая стража бросилась выполнять царский приказ. Схватили бедного кузнечика покрепче и потащили его к виселице, где огромный хмурый палач уже поджидал новую жертву.

Понял кузнечик, что смерть пришла, и спросил палача:

— Слышал я, что осуждённые на смерть имеют право на последнее желание. Верно ли это?

— Верно, — ответил палач. — В законе так сказано, да только не всегда так делается. Надо сначала узнать, каково оно, твоё желание. Скажи, чего ты хочешь?

— Хочу я перед смертью сыграть на скрипке. С песнями я всю свою трудную жизнь прожил — с песней хочу с ней проститься.

— Такое желание можно исполнить, — согласился палач. — Поиграй. Да и мы послушаем, каков ты музыкант.

Выпрямился кузнечик, провёл смычком по струнам, и скрипка запела.

Она рассказывала о птицах, о цветущих полянах, о нивах, которых кузнечику не суждено было больше видеть. Это была его прощальная песня.

И так чудесна, так печальна была игра кузнечика, что даже чёрствое сердце палача дрогнуло от жалости и глаза его наполнились слезами.

Заплакал и сторож, заплакала стража.

Но самое интересное произошло в царской спальне.

Уже при первых звуках прощальной песни больная царевна открыла глаза. Она прислушалась и почувствовала, как к ней возвращаются силы. Сердце её забилось сильнее, кровь быстрее потекла по жилам.

— Кто это играет? — слабым голосом спросила она. — Что это за чудесная песня?

— Играет осуждённый на смерть кузнечик, — сказала служанка. — Он поёт свою последнюю песню.

Царевна поднялась и быстро подошла к окну.

При виде её стража, палач и сторож упали на колени и со слезами на глазах воскликнули:

— Милость, царевна! Милость кузнечику! Нельзя губить такого музыканта! Никогда мы не слышали такой чудесной песни!

Царевна приказала привести осуждённого в свои покои.

Только кузнечик переступил порог, как старая царица обратилась к нему:

— Прости, кузнечик! Ты спас жизнь моей дочери. Я готова отплатить тебе всем, чего ты только пожелаешь. Скажи, чего ты хочешь? Богатства? Денег?

— Богатство? Нет, царица, я не привык жить чужим трудом. Деньги? Да где это видано, чтоб богач пел да играл? Я не хочу забывать свои песни. Не нужно мне ваше богатство.

— Чего же ты тогда хочешь?

— Правды хочу!

— Правды?

И царица и все придворные только диву дались.

Уж не сошёл ли он с ума от голода? Зачем ему, нужна правда? Ведь правду ни есть, ни пить нельзя.

— Да, правды! — отрезал кузнечик. — Летом нас зовут играть на свадьбах, крестинах, на всяких праздниках. Готовить себе припасы на зиму нам некогда. И все обещают: подожди, дружище, поиграй сейчас, повесели нас, а осенью мы с тобой расплатимся. Но проходит лето — и все забывают свои обещания. Никто не хочет платить. Игра — это, мол, не работа! Лентяями нас называют. Как будто только они работают! Спроси крестьян, и они скажут, насколько легче в жару косить, жать и копать, когда звучат наши песни. А маленькие дети в люльках под грушами? Кто их убаюкивает, кто поёт им колыбельные песни? Разве это не работа? Я пришёл сюда, чтобы сказать тебе: пусть заплатят мне то, что я заработал. Я требую своё, а не чужое.

Кузнечик замолчал.

Придворные опустили головы.

Задумалась старая царица. Не приходилось ей до сих пор слышать такие слова.

— Может, ты и прав, — неопределённо ответила она. — Но как тут быть, не знаю…

— Не знаешь? Коли ты не знаешь, я тебе скажу. Эй, писец, поди скорей сюда! — приказал кузнечик одному из царских писцов. — Садись и пиши то, что я тебе скажу. Сверху напиши: «Приказ. Приказываю моим муравьям немедленно выплатить кузнечикам всё, что они задолжали им за игру. С сегодняшнего дня и до скончания мира все двери, в которые постучит кузнечик, должны всегда отворяться, потому что вместе с кузнечиком приходит песня. А вместе с песней — надежда, что лучшие времена не за горами. Кто не выполнит этого приказа, тому грозит смертная казнь…» А теперь, царица, если хочешь, подпиши этот приказ и разошли своих быстрокрылых посланцев во все муравейники.

— Послушай, друг, ты сделал доброе дело: спас жизнь моей дочери. Потому я назначаю тебя моим придворным музыкантом. Оставайся с нами и весели нас своими песнями. Здесь тебе всегда будет тепло и сытно. Будешь жить в довольстве и ни о чём не будешь думать.

— О нет! — гордо воскликнул кузнечик. — Певец не может быть слугой никому, даже самому царю. Наша песня звонко звучит лишь там, на воле, среди необъятных полей и лугов. Мы бедны, но свободны. Я не могу петь в доме, где под окном торчит виселица. Или ты забыла, что твои палачи чуть не накинули мне верёвку на шею? Я сказал всё, что хотел. Написал хороший приказ. Разошлите его! А если не разошлёте, если не заставите своих прославленных Муравьёв выполнять его, знайте: никогда кузнечик не станет играть на ваших празднествах. Прощайте!

И гордый кузнечик взял под крылышко скрипку и, не поклонившись, ушёл.

Его встретили яркие лучи. Солнце словно нарочно выглянуло из-за туч, чтоб согреть бедного, но гордого и свободного певца.

В других сказках бывает по одному царю, но в сказке, которую вы сейчас прочитаете, их два. Добрые и умные были эти цари. Встретились они однажды и решили:

— Не будем воевать друг с другом. Вместо того чтобы опустошать войнами наши земли, будем как добрые друзья ездить друг к другу в гости.

Как решили, так и сделали. Собрал первый царь своих придворных, отобрал триста самых лучших воинов и отправился в гости ко второму царю.