- Ах, бестолковый! Ведь поздно уже. Утром пойдёшь.

Не смея ослушаться бабушку, Цырен согласился.

…Из-за дальней сопки брызнул лучами край солнца, озарил долину и горы. Рассовав по карманам бабушкины лоскутки-зурамы, Цырен пошёл в школу.

У юрты его провожала бабушка. Она держала ковшик и лила из него молоко в маленький медный тахил и, что-то бормоча, плескала вслед Цырену и во все стороны.

Батор и Петя, хватаясь за выступы и острые углы камней, с трудом вскарабкались на вершину скалы.

- Гляди, - указал Батор в тёмно-голубую даль.

Петя замер - на его глазах рождалось утро. Край небосклона преображался. Сначала краешек неба стал изумрудно-голубым, затем он порозовел, теперь же сверкал позолотой.

Мальчики сидели, Как всадники, оседлав большой камень.

Они слушали таинственное безмолвие утра. Причудливые горы и ущелья, укутанные лесом, с высоты казались покрытыми бархатистым, тёмно-зелёным ковром. Его кое-где разрывали голые утёсы. Они высились как башни древней крепости.

Петя полез по глыбам утёса и вдруг ахнул: внизу, куда он хотел спуститься, клубился белый туман. Облака его наползали друг на друга, стремились к вершинам Алханая. Начало моросить. И Пете подумалось: туманы утром купались в горных речках, а сейчас трясли седыми бородами, рассыпали мелкие брызги.

Петя, сын зоотехника, был маленький, хрупкий, в голубой майке с белым воротником. Волосы и брови у Пети золотистые.

Батор любил его за верность и доброту. Он всегда охранял Петю и готов был расправиться с каждым, кто обидит его друга.

Батор осторожно, словно боясь вспугнуть рассвет, вытащил из кармана блокнот и начал рисовать. Его скуластое лицо стало серьёзным и задумчивым. Петя следил за тем, как на бумаге возникал гранитный утёс, облака.

- Если бы красками, - шепнул Петя, боясь помешать.

- Потом перерисую, - тоже шёпотом ответил Батор, стараясь запомнить переливы красок.

Вот совсем рассвело. Петя, стоя на вершине утёса, не вытерпел и радостно закричал:

- Э-ге-ге-гей!

И леса, горы, скалы приветствовали его:

«Э-ге-ге-гей!»

- Что там увидели? - кричали ребята от подножия скалы.

- Идите сюда! - в один голос закричали Петя и Батор, не умея объяснить словами то, что их взволновало.

Они следили, как поднимались ребята. Вон за Тумэном Ухиновичем легко, точно коза, прыгала с камня на камень маленькая, задорная Субади в синем лыжном костюме. Она звонко хохотала. Вон, поднявшись на каменный выступ, смотрит в бинокль Цырен. Батор показал ему язык, а Петя в это время щёлкнул фотоаппаратом и засмеялся. А вон Арсалан споткнулся о ветки кустарника и чуть не упал.

Субади остановилась среди камней:

- Скорей сюда!

- Что там? Что увидела? - зашумели со всех сторон.

- Дикий лук! - кричала Субади, сложив ладони рупором.

Все побежали к ней. Батор и Петя, прыгая с камня на камень, тоже бросились за товарищами. Цырен, перегоняя, закричал:

- А лук-то под ногами!

- Где? - остановился Петя, осматривая каменные плиты.

- Вон! - показал Батор на гладкие зеленоватые стебли, которые пробивались из расщелины камня.

Петя выдернул стебель, на нём оказался клубень с пушистыми корнями и с толстой сухой кожурой.

- Ого, настоящий репчатый лук! - воскликнул Петя.

Батор тоже выдернул лук и, очистив кожуру, откусил. По скулам покатились слёзы.

- Батор, миленький, почему плачешь? - засмеялась Субади. Косички её так и летали над плечами.

- Тебя кто-нибудь обидел?

Вытирая слёзы, Батор выговорил:

- Злой лук обижает. Он такой же задира, как и наш огородный.

- Тумэн Ухинович, - подбежала Субади, - а мы дикий лук повезём, чтобы у себя посадить?

- Надо бы, только во что пересадим?

- А если в котелок? - предложил Батор.

- Э, а в чём будешь варить еду? - закричал Арсалан.

- Пустяки, - возразил Батор, - из берёсты сделать туесок, и всё!

- А сумеешь? - повернулся Тумэн Ухинович.

- Хо, ещё как!

Наскоро смастерив два туеска, ребята пересадили лук и отправились дальше, к вершине горы.

Вдруг Батор упал, провалившись ногой в яму, заросшую травой. Жалобно ойкнув, вытирая измазанные щёки, он поднялся на четвереньки.

- Что случилось? - подбежал Тумэн Ухинович.

- Смотрите!- показал удивлённо Батор на гнилые доски. - Это сделано рукой человека!

Тумэн Ухинович взволнованно поправил очки.

- Может быть, здесь была землянка? - подскочил Цырен.

- Дверь! - Глаза Пети округлились, он толкнул дверцу, ведущую в землянку.

Гнилая дверь упала.

Все немедленно сбросили рюкзаки и приступили к раскопке. Через несколько минут Батор воскликнул:

- Ребята! Что это?

Он вертел в руке заржавленный и помятый котелок. Петя взял его, принялся чистить пучком травы.

«Не бери попавшуюся на дороге посуду,- вспомнил Цырен наставления бабки.- А, ерунда!»

И он решительно подошёл к Пете:

- Травой не вычистишь. Дай-ка ножом попробую!

Цырен принялся перочинным ножичком соскабливать с котелка зеленоватый налёт.

- Э, да он медный!

- Чей же он? - недоумевала Субади.

«Может быть, он был в руках первобытного человека?» - подумал Батор, стараясь представить внешность обладателя котелка: обезьянье лицо, одежда из шкуры дикой козы.

Мысли Батора прервал Петя:

- Смотрите!

- Что ещё? - окружили его.

- А вот, - показал он на странные буквы, проступившие на стенках котелка.

Учитель подошёл к ним:

- Э, по-старомонгольски написано!

- Что написано?.. Какие слова? - шумели ребята.

- Не умею читать по-монгольски, - развёл руками Тумэн Ухинович.

- Эх! - с огорчением вздохнул Цырен.

Петя снова начал копаться в землянке. «Пожалуй, ничего больше не найдём», - подумал он.

Но вдруг из выброшенной земли выкатились позеленевшие гильзы. Копнул ещё и обнаружил целый клад - несколько десятков гильз.

- От какого же ружья? - присел на корточки Батор.

- Кажется, от пятизарядной винтовки, - определил Тумэн Ухинович.

- Нашли землянку, котелок и гильзы… Что же всё это значит? - задумчиво спросил Батор. Он оглядел окружающие горы и лес, как бы ища ответа.

Но они стояли безмолвно и величаво, храня тайну.

- Цырен, возьми, береги. - Тумэн Ухинович подал котелок.

Цырен, гордый доверием, привязал его к рюкзаку.

Другое звено, с Георгием Николаевичем впереди, шагало своим путём.

Густые заросли кустарника пускали по ветру пух, похожий на шерсть линяющей козочки. Алый, пахучий шиповник норовил уколоть шипами.

- Ай-яй, какой сердитый, - ворчал Баяр, потирая оцарапанную руку. Его круглое лицо с толстыми губами и с маленьким плоским носом выражало любопытство. Пожалуй, во всей школе не было любопытней Баяра. Всё ему хотелось узнать, увидеть, потрогать. Он без конца сыпал вопросами и даже ухитрялся задавать вопросы самому себе.

Под пышными деревьями Баяр отыскал вечнозелёные жёсткие листочки брусники. Потом он пометил в записной книжке, что начался сплошной лес из сосны и лиственницы. Среди них, словно нарядные девушки, поднимались в гору кудрявые берёзки. То там, то здесь в гулком лесу подавали голос кукушки.

Сначала было просто пасмурно, потом несмело упали первые капли дождя, подул ветер, и дождь припустил вовсю.

- Ещё долго идти? - спросил Баяр. С его белой шляпы стекали струйки.

- Скоро дойдём,- бодро ответил Георгий Николаевич. Он привык к походам и чувствовал себя в дороге как дома

Но седой старик Алханай точно отодвинулся дальше, стараясь затеряться в туманной, дождевой дымке.

Они вышли на поляну с могучей, ветвистой сосной посредине.

- Привал, - отрывисто бросил Георгий Николаевич, и ребята, вымокшие, изнурённые, принялись торопливо разбивать палатку.