– А так можно?

– Да без проблем! Только оно надо? Ему же жить потом всю жизнь! Как он приспособится?

– Это не твое дело, как он будет жить! Не тебе решать! – яростно вклинился в их разговор до этого скорбно молчавший Владлен. – Разберемся и без твоих умных советов! Тоже мне нашелся, Спиноза!

– Ладно, без проблем. Я поехал. Жалко мне тебя, Маша. Могла же найти нормального человека – меня, например. Ну, ладно, пока!

– Что ты вечно лезешь, не даешь поговорить, идиот! – набросилась на мужа Маша. Тот оторопел и выпучил глаза, подобно медвежонку, нарисованному на воздушном шарике, если его сильно надуть.

– Маша, как ты можешь так говорить! Это же совсем не по интеллигентному!

– Иди ты в зад со своей интеллигентностью! Задрал уже, отвали от меня и дай подумать!

Владлен обиженно надул губы и уставился в салат, всем видом являя собой непризнанную печаль.

На следующий день Лео в школу не пошел. Мама взяла на работе один день за свой счет и принялась обзванивать все спортивные секции единоборств, до которых можно было сравнительно легко добраться. Она приняла решение, не посоветовавшись с мужем.

– Ну, что, мать, сколько время?

– Полдевятого.

– Что они все тянут и тянут, давно уже пора начинать. Достали уже!

– Подожди, сейчас вот этот закончится, и наш пойдет.

– Блин, волнуюсь, как в первый раз.

– Я тоже. Кстати, вспоминала недавно моего первого, ну ты его помнишь – интеллигента. Ты знаешь, где он сейчас?

– Нет, не знаю, а нафига мне знать-то?

– Представляешь, мне недавно сказали, он теперь член общественного движения «За права педофилов» в Голландии, и даже чуть-чуть посидел в тамошней тюрьме за свои убеждения. Вот жизнь сложилась, раньше бы никогда не подумала!

– Да и хрен с ним, с бараном, давай лучше слушать – вроде, объявляют!

«Продюсерский центр единоборств и боевого самбо «Краповые береты» и Нью-Йоркский Мировой Центр Борьбы Без Правил с гордостью представляют вам «русского медведя Гризли», непобедимого Леопольда Барышникова – настоящую легенду боевых искусств, обладателя четырех чемпионских поясов четырех бойцовских ассоциаций! Не проигравшего ни одного боя за двенадцать лет своей профессиональной карьеры!

Встречайте – вот оооооооооооооооооооооооооооооооон!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!»

– Смотри, Маша, это ты ему эти трусы подарила на день рождения! Одел, как и обещал! Молодец, мать не забывает!

– Да, Олежек, он – молодец! Ладно, все – давай смотреть!

В парке было хорошо. Сегодня почему-то особенно. Городская суета здесь почти не ощущалась, и многочисленные любители прогуляться, прокатиться на велосипедах, роликовых лыжах и коньках пока еще не успели оккупировать тенистый простор парковых дорожек. Было семь часов утра воскресенья. Нескончаемые кавалькады автомобилей еще вчера покинули черту города, унося своих хозяев по направлению к вожделенным дачным участкам. Оставшиеся граждане мирно посапывали в своих постелях, не желая прерывать столь ценный выходной сон накануне рабочей недели.

Город уже жил, ходило метро, автобусы, троллейбусы. Работники коммунальных служб в ярко-оранжевых жилетах спешили придать лоска улицам и зеленым газонам после субботнего загула жителей и гостей столицы. Гремя огромными колесами, по тротуару промчался трактор с большой бочкой, наполненной водой, по пути смывая песок и грязь на обочину. Где-то тарахтела машина, вывозившая мусор на ближайший полигон складирования твердых бытовых отходов. Жизнь громадного мегаполиса не прекращалась ни на минуту – и днем и ночью, и утром в воскресенье. Разве что только первого января в часиков восемь утра город выглядел, как вымерший. Сейчас было лето, что разительно отличалось от первого января, но и сегодня основная человеческая рать все еще спала, и расслабленность, нега и лень витали в воздухе в это ясное, наполненной светом летнее утро.

В парке было хорошо. Зяблики уже деловито завели свои радостные трели, в кустах суетились желтоклювые скворцы, и дрозды перелетали с место на место в поисках корма. Мыши-полевки судорожно перебегали парковые дорожки, торопясь укрыться в траве от назойливых людских взглядов и гипотетических филинов или сов, которые, если бы они здесь жили, с удовольствием бы на них охотились. Голуби своими массивными телами отгоняли синичек и трясогузок от кормушек. Голуби были толстыми и наглыми и не стеснялись обижать маленьких, принародно отбирая у тех вожделенные крошки. И только появившаяся белка могла нарушить их монополию на еду, проделав брешь в плотной голубиной стае, оккупировавшей кормушки. Белка искала орешки, и никак не претендовала на хлебные крошки, которые служили основной пищей городских сизарей. А орешки исправно поставляли в кормушки сердобольные граждане с детьми, в изобилии одаривая жителей леса изысканными пищевыми деликатесами.

За последние годы население парков и скверов сильно увеличилось – сказывались теплые мягкие зимы и изобилие корма. Даже утки-кряквы и то перестали улетать зимой на юг, надеясь перезимовать с божьей помощью, которая являлась в виде многочисленных бабушек с внуками и внучками, кормивших уток хлебом и печеньем. Бабушки приходили на пруды, как на работу, ежедневно навещая громкие дерущиеся за еду стаи пернатых прожорливых птиц. Но – только в сезон бескормицы. Как только появлялась возможность добывать пропитание непосредственно из природных источников, утки разбредались и разлетались по укромным местечкам в камышах, кустах, в тенистых протоках – подальше от людского любопытства. Кто сказал, что уткам нужны люди? Вам показалось! Они – утки – как и любое дикое животное, птица ли рыба, не испытывали никакой привязанности или благодарности, или, например, угрызений совести – это прерогатива человека, и этим он и отличается от животных. По крайней мере, лично ему так кажется.

Итак, его звали Михайлов Михаил Михайлович. Он был серьезной, видной фигурой в городе и занимал ответственный пост председателя комитета по законодательству Московской городской думы. И, как и любой серьезный человек, относился к своим обязанностям исключительно серьезно. Вот и сейчас он вышел из дома в полседьмого утра, чтобы, вот так спокойно, углубившись в изучение вопроса, разобраться с документами.

Некоторое время назад в Московскую городскую думу была внесена инициатива от некоей инициативной группы граждан, которые называли себя «Животная лига». Он, помнится, сильно удивился такому оригинальному названию, но еще более был удивлен, когда увидел девиз этой группы, выдавленный золотыми буквами на лицевой стороне папки, в которой лежал текст законодательной инициативы. Девиз гласил: «Сегодня мы все животные!» А чуть ниже было подписано более мелким шрифтом: «А ты животное, товарищ?»

Инициатива содержала множество пунктов, и на каждом из них следовало акцентировать внимание. Члены «Животной лиги» не только составили текст документа в соответствие со своими представлениями, но и грозились устроить массовые митинги и шествия в его поддержку, предлагали перекрывать улицы и организовывать голодовки, грозя массовым людским похуданием, если их инициатива не будет принята в максимально сжатые сроки, причем исключительно подавляющим большинством голосов и без изменений.

Поэтому сегодня Михайлов Михаил Михайлович уже в семь часов утра сидел в окружении птичьего гвалта и охотившихся за орешками белок на парковой скамеечке и изучал пресловутую инициативу. Она называлась: «О придании статуса». Он перевернул титульный лист и стал внимательно вчитываться в каждый пункт.

Пункт 1. Все животные – и дикие, и домашние, и птицы, и страусы, и аквариумные рыбы, и сельдь Иваси отныне не являются животными, птицами, страусами, аквариумными рыбами и сельдью Иваси.

Пункт 2. Все животные – и дикие, и домашние, и птицы, и страусы, и аквариумные рыбы, и сельдь Иваси отныне наделяются особым статусом.