Полночные страницы!

Сидеть! Работать на меня,

Мои ручные птицы!

Сидеть! Покуда в тайниках

Томительно мужаю,

Пока сама себе никак,

Забывшись,

                    не мешаю...

1965

Часы

Вот часы. Сколько лет,

А скрипят, а идут, —

То ли да, то ли нет,

То ли там, то ли тут.

Вот семья. Вот еда.

Стол и стул. Шум и гам.

За окном — вся беда,

За окном, где-то там!..

Вот и тридцать седьмой,

Вот и сорок шестой.

Милый маятник мой,

Ты постой, ты постой.

Если в дому умрут,

Он стоит. А потом —

То ли там, то ли тут,

То ли гроб, то ли дом.

Все ушли. Вся семья.

Нам вдвоем вековать:

То ли мать, то ли я,

То ли я, то ли мать.

Пятьдесят третий год.

Шестьдесят третий год.

Если кто и придет,

То обратно уйдет.

Вот мы верим во все.

Вот уже ни во что.

И ни то нам, ни се,

Все не так, все не то.

Сколько дней, сколько лет,

По ночам и чуть свет —

То ли да, то ли нет,

То ли нет, то ли нет...

1964

Чердак

Мне кажется, что старость - как чердак:

Далеко видно и немного затхло.

Так наконец-то замедляют шаг,

Не торопя обманчивого Завтра.

Еще на балках сушится белье,

И нужды Дома светят отраженно,

И все -таки - уже небытие

Посвистывает пусто, отрешенно.

Гудят в бойницах выжатые дни

Белесоватым войлочным туманом...

Хватайся за перила! Растяни

Ту лестницу! Продли ее обманом!

Вот бойкий переборчивый прискок

С мячом, скакалкой, с ничегонезнаньем.

Бегут, бегут, не ощущая ног,

Довольные несокрушимым зданьем.

Вот поцелуйный медленный подъем,

И бесконечно ширятся ступени.

"Пойдем домой, о милый мой, пойдем

Побыть вдвоем!"... Сгибаются колени,

И вся пружина тайная ноги

Срабатывает медленно к подъему,

И этажей полночные круги

Расходятся по дремлющему дому.

И вот уж ты - на тусклой высоте,

Где загудит чердак через минуту,

Где напряженно виснет в пустоте

Призы к теплу, союзу и уюту.

Ну что ж, войди - и прислонись к трубе,

Передохни покойно и отрадно...

Отсель взглянуть позволено тебе

И мысленно отправиться обратно.

1964

Старики

Стариков кладут на стол —

В пиджаке, в мундире.

Кто нечаянно ушел,

Кого —

           уходили

Горки крутые,

Лестницы крутые,

Женщины святые,

Крупно завитые.

Плачет музыка вдали

Тоненько и строго.

Старики от нас ушли,

Зная много, много.

Позабыли старики

Все на этом свете:

На столах — черновики,

Новости — в газете,

Удочки и васильки —

Все забыли старики.

Ну а мы — сидим-грустим,

Наливаем стопку.

Огуречиком хрустим,

Закрываем скобку,

Принимаем горячо

Гордое наследье —

Недожитое еще

Громкое столетье.

По листку, по кирпичу,

Чтоб не встала стройка,

По плечу не по плечу —

Принимаем бойко.

И как будто в первы йраз

Наступает утро.

Мы как будто лишь сейчас

Родились, как будто.

Где-то музыка вдали

Плачет, замирая.

Старики от нас ушли,

Ничего не зная.

1963

Улыбка

Мне улыбнулась годовалая,

Грызя пластмассовую рыбку.

Куда же это подевала я

Свою — такую же — улыбку,

Да и другие: ведь наверное,

Я улыбалась в десять лет,

И в девятнадцать?.. Дело скверное —

Улыбок прежних больше нет.

Как безрассудно, опрометчиво —

Их не запомнить, потерять!

Свою улыбку — делать нечего —

Встречаю в зеркале опять,

И медлю с новою улыбкою,

И посылаю в пустоту

Ее — искусственную, зыбкую,

Опять не ту, совсем не ту...

И хорошо еще, что дома я,

Что мать к столу меня зовет,

Что у нее лицо знакомое,

Что за окошком дождь идет.

1963

Женщинам

Расцветала на подоконнике

Зря осмеянная герань,

На войну уходили конники, —

— Ну куда ты в такую рань?

Становились легкими яблони,

Нарождался сын или дочь,

Но опять, провожая, зябли мы:

— Ну куда ты в такую ночь?

Мир настал, и его свидетелем

Каждый плод ложится у ног,

Но мы снова бельишко метили: