Из ее тесноты притертой

Сигарету толкал одну.

Помню, резко он чиркал спичкой,

Так что сера на край стола

Отлетала горючей птичкой

И клеенку округло жгла.

Он закуривал. Крупный ноготь

Бился в пепельницу, скользя.

Мне хотелось его потрогать,

Хоть и было уже нельзя.

Помню, дым над столом качался.

На клеенке помню узор.

Лишь не помню, в чем заключался

Окончательный разговор.

1983

Две руки

Да замолчи ты про любовь,

Не стрекочи, не суесловь,

Не попадай то в глаз, то в бровь

В надежде чуда!

Любовь — она, конечно, есть,

Да нам с тобой ее не съесть,

До рта в ладошке не донесть —

Не та посуда!

Моя ладонь невелика

И так иссушена, тонка,

Что уж не стерпит уголька —

Обронит, скинет.

Твоя же твердая рука

Подбрасываньем огонька

По-детски тешится, пока

Он не остынет.

1981

Дитя

Его мне странно видеть наяву —

Не в солнечнопронизанном обличье

Детеныша, что мед и синеву,

Закинув головенку, пьет по-птичьи —

Нет, в виде перепаханной во тьме

Расплющенной и вывернутой твари...

Он, поврежденный в теле и в уме,

Все ж откатился по дорожной гари

К обочине, мучительно сопя,

Вбирая крошку камня и металла —

Гомункул, зачинающий себя

Из чуждого себе материала.

В наростах и в заржавленной крови,

Весь искурочась грубо и нескладно,

Не в силах дать и требовать либви,

Что он дает и требует так жадно?

О чем мычит — шутя и не шутя,

А словно мстя в неутолимом раже?

Неужто это ты, мое дитя —

Небывшее, не снившееся даже?

1997

Раннее утро

Просыпаюсь, и вдруг — влюблена,

А в кого — это после придет.

Пожелтела от солнца стена

Там, напротив, где бабка живет.

Голубь стал ворковать-ворковать,

Толковать ни о чем, ни о чем,

Будто целый мне век вековать

С юным сердцем и с первым лучом.

Не совсем будто вытоптан луг —

Может, сызнова выйдет трава...

Милый друг, говорю, милый друг,

Отзовись — я жива...

1971

НА ДЕМОНСТРАЦИИ

Нас так долго, прилежно строили,

Словно к чуду чудес готовили,

И висел над нашей колонной

Свежий запах одеколонный…

Вот мы трогались осторожно,

Колыхались портреты над нами,

Так высоко, как только можно,

Так высоко, как мы поднимали…

Вдруг — смятенье! Портрет неглавный

Обгонял ведущий портрет,

И порядок движенья плавный

Спотыкался… И тотчас вслед

Кто-то в серой бежал папахе,

В неподдельном, безумном страхе,

Надрывался, руководил

Отдувался и наводил…

Вот по площади бодро, в струнку

Мы шагали меж белых линий,

И, скульптурно вздымая руку,

Нам кричали с трибуны синей,

И, подхваченный, все сильнее

Крик звучал — всеобъемлющ, гулок…

И кончалась площадь… за нею

Был растрепанный переулок, —

Доставали там сигареты,

Слышен был разговор живой,

И бежали вразброд портреты

Зачастую вниз головой…

1984

ПРОСТОДУШНОЕ ПИСЬМО

Да неужто не вспоминаешь

Ты меня никогда-никогда?

Да неужто не понимаешь

Ничего-ничего, как тогда?

Посоветоваться-то не с кем,

Так тебя и спрошу о том,

В себялюбии самом детском,

Избалованном и святом.

Да неужто года старенья

С перелюбками между строк

Мимолетного настроенья

Не напомнили хоть чуток?

Так и спрашиваю: неужто?

В самом деле? Не может быть?!

Быть не может, что вправду нужно

Совершенно тебя забыть!

Я жалею тебя, взрастая,

В словесах простодушных, пылких:

Не служила тебе рыбка золотая,

Не была у тебя на посылках.

1985

Гости

Когда уходили гости,

Я прятала их шарфы,

Перчатки, галоши, трости

За тумбочки и шкафы,

И толстенький дядя Боря,

Который всегда один,