Как известно, Антанта не сумела в ближайшее время приостановить потери и последние держались до декабря 1917 г. месячной нормы в 600 000 т и более. Другие факторы, непредвиденные в то время, спасли Антанту; об этом однако позже. Здесь мы констатируем только то, что цифры уничтоженного тоннажа держались на уровне, к которому мы стремились, одиннадцать месяцев подряд.
Количество лодок в строю возросло за это время со 100 до 132 и пополнение покрывало потери (в среднем 5 лодок в месяц) с некоторым избытком. Однако этот прирост все же не удовлетворял требованиям строевого командования, предвидевшего более тяжелые времена и по его настоянию, вопреки желанию морского министерства, было наконец образовано отдельное Управление подводным плаванием (под начальством вице-адмирала Ritter v. Mann — Edler v. Tiechler). Это управление взяло на себя разрешение всех подводных вопросов, подведомственных до сего времени различным отделам морского министерства.
Упорной успешной работой, в полном контакте с промышленностью, новому Управлению удалось выдать заказы на постройку более 300 лодок. Реальные результаты деятельности этого оправдавшего себя учреждения стали выявляться поздней осенью 1918 г., но были к сожалению вскоре уничтожены.
В течение 1918 г. еще не было равномерного роста лодочного пополнения и в строй поступали лодки, построенные в разное время по старым нарядам. Состав фронтовых лодок колебался в течение времени с января по ноябрь 1918 г. от 112 до 128 лодок, достигнув своего максимума как раз в ноябре. Как результат деятельности Управления подводным плаванием с этого месяца должен был поступать ежемесячный значительный прирост лодок количеством от 13 до 22 штук. Расход подводных лодок вследствие гибели в боях и передачи в учебный отряд за первые 10 месяцев 1918 г. иногда превышал их прирост. Потери, исчисляемые в 1917 г. пятью лодками в месяц, повысились в 1918 г. в среднем до 8; однако статистика показывает, что этот последний год процент гибели лодок не имел более тенденции повышаться и колебался вокруг указанной средней цифры, достигнув максимума в мае месяце.
Возможно, что нам удалось бы снизить количество потерь своевременным оставлением баз во Фландрии, так как обе тамошние флотилии несли примерно половину всех потерь после заграждения Канала англичанами (конец 1917 г.); однако, ввиду важного стратегического положения этих баз, прикрывающих правый фланг нашего западного фронта, о их очищении не могло быть и речи.
С ростом противолодочных средств с одной стороны, уменьшением объектов атак и постепенным падением численности лодок с другой, естественно должны были и сокращаться результаты подводной войны.
Старая норма свыше 600 000 т была достигнута в последний раз в марте месяце, затем она стала заметно уменьшаться. Но даже несмотря на это, влияние подводной войны продолжало чувствоваться союзниками в возрастающей степени, так как нехватка в тоннаже не могла быть устранена и болезненно отзывалась на ведении всей войны. Также не могли наши враги до самого конца войны думать о сокращении размеров борьбы с подводной опасностью, требовавшей напряженной деятельности миллионов людей и неисчислимого количества материалов и средств наоборот, борьба с лодками расширялась все более и более, не достигнув предела до самого заключения мира.
Условия ведения подводной войны в 1918 г. были несомненно самыми тяжелыми. Для обеспечения лодкам более или менее безопасных выходов и входов привлекался фактически весь надводный флот, начиная с тральщиков, прокладывавших фарватеры среди минных полей, эсминцев и крейсеров, конвоирующих лодки и кончая линкорами для поддержки последних. При благоприятных погодах производилось одновременное траление многочисленных фарватеров в Северном море, требовавшее наличия буквально всех сил, так что о какой-либо бездеятельности флота нечего и говорить.
Если эта непрерывная работа означала для больших кораблей нудную утомительную обязанность, то для малых она была сопряжена кроме всего еще и с постоянной опасностью подрыва на минах заграждения; и действительно, потери в тральщиках и миноносцах при этих операциях были весьма существенные.
Управление подводным плаванием, привлекавшее к распределению заказов самих представителей промышленности, открыло наконец глаза морскому министерству на громадные возможности, которые таила в себе наша промышленность.
Результатом такой совместной активной работы явился первоначально декабрьский заказ на 120 подводных лодок и далее июньский 1918 г. на 200. Что достижения тяжелой индустрии могли быть еще значительно повышены возвращением на заводы квалифицированной рабочей силы, было также осознано морским ведомством, однако, ходатайства об этом перед верховным командованием (Гинденбург и Людендорф) к сожалению не получили достаточного обоснования и поддержки и были поэтому отклонены последним. Главная вина в неудачах попыток проведения в жизнь указанного проекта падает безусловно на само морское ведомство, не представлявшее единого целого и не сумевшее из-за этого защитить свои жизненные интересы перед армией. Единой же власти согласующей обоюдные интересы армии и флота, фактически не существовало.
Конечно, весьма сомнительно, получился ли бы другой результат этих ходатайств и при какой-либо иной лучшей организации и связи между обоими родами оружия (т. е. к концу 1917 г.), так как хотя высшее командование и высказалось принципиально за неограниченную подводную войну осенью 1916 г., однако, жертвовать для этой цели частью своих кадров не собиралось. Все лучшие мастеровые и рабочие, нужные в промышленности для постройки лодок, были также весьма необходимы в технических частях армии.
Для ведения подводной войны в действительно большом масштабе возможно потребовалось бы в конце концов ограничить наступательные тенденции армии, но мысль эта, понятная морякам по положению вещей того времени, армии показалась бы утопией.
Насколько больше смогла бы дать подводная война при полной технической помощи, включая сюда и личный состав, показали события после вступления адмирала Шеера в должность командующего всеми морскими силами (11 августа 1918 г.). Утверждение этой новой должности было вызвано необходимостью ввести наконец единоначалие в морском ведомстве и наладить контакт с армейским командованием.
Кроме этих задач, адмирал Шеер поставил себе целью максимально расширить рамки подводной войны и выработал программу нового лодочного строительства, отвечавшую поставленной задаче. Переговоры с представителями промышленности выяснили, что последняя в состоянии поставлять первоначально по 16 лодок ежемесячно, а затем в недалеком будущем поднять эту цифру до 20, 25 и 30 лодок в месяц; казалось, что был найден путь для предотвращения дальнейшего уменьшения цифры уничтожаемого тоннажа и дающий надежду на благоприятный исход войны.
Свое окончательное оформление новая программа строительства лодок получила на заседании 1 октября 1918 г. в Кельне, на котором ясно выявились все громадные возможности нашей промышленности на пятом году войны и где армия в принципе решила помочь флоту необходимым техническим персоналом.
Тому обстоятельству, что пополнения стали поступать незамедлительно после принятия программы Шеера, мы всецело обязаны предшествующей работе Управления подводным плаванием и особо его начальнику адмиралу Ritter v. Mann.
Тем временем, в противовес всем ожиданиям и надеждам, подготавливался полный крах подводной войны по независимым от лодок причинам. Внутри государства нарастали осенние события 1918 г.
Уже 29 сентября, по приказанию верховного командования, началась эвакуация Фландрии. Для лодок это означало потерю базы Брюгге, ценную не столько в тактическом отношении после заграждения Канала, сколько своими великолепно оборудованными ремонтными мастерскими.
Несмотря на планомерную эвакуацию, 4 неспособные к самостоятельному переходу лодки были там взорваны. Остальные поступили в распоряжение начальника подводных лодок Флота Открытого моря.