— Долго пан собирается здесь пробыть? — набравшись храбрости, спросил рыбак. — Как бы не заметил вас кто-нибудь. Нам с вами обоим тогда не сладко придется!

— У тебя пока нет причин волноваться. На, возьми для поправки настроения! — Шаркявичюс бросил на стол объемистую пачку денег.

Рыбак ловко подхватил ее и спрятал в карман.

— Премного благодарен!

— Через несколько дней я уеду в Клайпеду, — произнес Шаркявичюс. — Мне необходимо попасть в порт. Достань мне костюм рабочего.

Он все еще держал в руках финку. Вдруг его взор скользнул в мою сторону.

Я в один миг откатился от окошка. Ей-богу, я здорово тогда перепугался. Помню, у меня даже коленки дрожали.

Очутившись снова на сеновале, я зарылся в сено.

— Джюгас!

Джюгас не спал.

— А? — отозвался он.

От волнения мне не хватало слов:

— Джюгас! Он кого-то собирается убить… Может, нас…

Мне пришлось рассказать Джюгасу все с самого начала, потому что он никак не мог понять, что же произошло.

Разинув рот, Джюгас глядел на меня широко раскрытыми глазами.

— О-о! — только и вымолвил он, когда я умолк.

Мы решили не оставаться здесь ни минуты. Спрыгнули с сеновала и что было духу пустились к деревне. Дальше, дальше, пока не поздно! А как сверкала финка! Только бы этот человек не успел удрать!

— Гав! Гав! Гав! — Огромный пес вдруг преградил нам дорогу и, оскалив клыки, накинулся на меня.

Я упал на землю. Горячая собачья слюна брызнула мне в лицо. Клыки ухватили меня за руку и скользнули по рубашке. Послышался треск — это собака разорвала мою рубашку.

В то же мгновение пес жалобно взвизгнул и, задрав лапу, пустился прочь.

Я встал на ноги. Джюгас прерывисто дышал, сжимая в руке булыжник.

— Я в него, гада… камнем бросил…

Мы побежали дальше, все время оглядываясь, нет ли погони. Но все было тихо. Только собака завывала без перерыва, зловеще, злобно, и темный лес повторял этот вой.

Небо бледнело. Гасли звезды. Скоро должно было взойти солнце.

— Там! Там! — испуганно крикнул Джюгас и прижался к дереву.

К озеру шагал какой-то человек.

У озера стоял человек.

Он осторожно огляделся.

Ни звука. Кругом тишина.

Озеро еще дремало — серое, окутанное прозрачной дымкой, но солнце уже взошло, и на востоке ярко пылало небо, окрашивая верхушки сосенок в красный цвет.

Человек отвязал лодку и хотел уже было оттолкнуться от берега, как вдруг послышался чей-то звучный голос:

— Эй, погодите!

Зашевелились ракиты, густо разросшиеся на берегу, и оттуда вынырнул молодой парень в поношенной морской форме.

Человек еле заметно вздрогнул.

— Доброе утро! — поздоровался моряк.

— Здравствуйте, — послышалось в ответ.

Моряк взглянул на сидевшего в лодке:

— О… какая неожиданная встреча! Как вы сюда попали?

Человек улыбнулся.

— В жизни много неожиданностей, — промолвил он. — Не удивляйтесь, я здесь провожу свой отпуск. У родных… Соскучился по чудесным сельским картинам. Знаете, умственная работа в учреждении очень истощает нервы, хочется иногда побыть на лоне природы… заняться рыбной ловлей…

— Если вы плывете на остров, и я с вами!

— Сделайте одолжение! Буду очень рад. — Человек сел за весла.

Слегка накренившись, лодка поплыла по направлению к острову.

— А где же ваши удочки? — осведомился моряк, окидывая лодку взглядом.

— Видите ли… — человек словно немного смутился… — я вчера забросил сеть… возле острова… надо будет проверить. Может, попались хорошие язи. Если, конечно, кто-нибудь сеть не стащил.

Моряк улыбнулся:

— Кому же тут воровать? Люди в здешних местах честные. Я тут не в первый раз. Знаю!

— Ах, вот как, — сказал человек, покосившись на моряка. — Помните, тогда в поезде вы проиграли мне две партии. И только потому, что сделали несколько необдуманных ходов.

— Кому-нибудь всегда приходится проигрывать. На то и игра! А кроме того, не могу похвастаться — шахматист я средненький.

Моряк украдкой, но все с большим интересом следил за выражением лица человека.

— Шарка-Шаркявичюс, — вдруг медленно произнес он.

Человек немного побледнел.

— Виноват, я недослышал: что вы изволили сказать?

— О, ничего особенного. Только вы удивительно похожи на одного моего бывшего знакомого…

— Возможно, — согласился человек. — Представьте себе, что я уже не раз вводил людей в заблуждение…

— Дайте-ка мне погрести. Вы, кажется, устали…

Человек не возражал.

Моряк встал и перешел на другой конец лодки, где лежали весла. Но он еще не успел сесть к уключинам, как человек наклонился и с размаху ударил его финским ножом в грудь. От сильного удара моряк упал за борт. Раскинув руки, он исчез под водой.

— Шах и мат! — вполголоса произнес человек, пряча финку в ножны. — Партия проиграна!

Глубоко в воде моряк пришел в себя.

Он подплыл под лодку и, дернув одной рукой за борт, опрокинул ее.

Теперь оба столкнулись чуть не лбами.

Захлебываясь в воде, человек пытался еще раз замахнуться. Моряк одной рукой схватил его за горло, а другой ударил в висок.

Человек погрузился в воду.

Но с поверхности озера исчез и моряк. Схватка происходила теперь под водой. Человек изо всех сил сжимал лицо моряка возле ушей, чтобы заставить его раскрыть рот. Потом что-то сверкнуло — словно промелькнула серебристая рыба. Это была финка.

Моряк бросился в сторону и сильно ударил своего врага ногой в живот. Человек скорчился. На мгновение его голова показалась над водой. Он несколько раз разинул рот, выпустил финку, которая, сверкая, опустилась на дно, а за нею следом погрузился и он сам, чтобы уже больше не появляться.

Шарка-Шаркявичюса больше не существовало.

А моряк? Из последних сил он пытался подплыть к опрокинувшейся лодке.

Неизвестно, долго ли еще продолжалась бы его борьба со смертью, если бы на помощь ему не подоспели два мальчугана. Они с берега увидели завязавшуюся схватку и теперь гребли вовсю, сидя в старой, дырявой лодке, на борту которой виднелась немного искривленная надпись: «Христофор Колумб».

Моряк уже начинал тонуть.

К счастью, до мальчиков было уже рукой подать.

— Вилюс! — крикнул один из них, и голос у него дрожал от ужаса.

Моряк повернулся на крик и слабеющей рукой уцепился за борт «Христофора Колумба».

Правда, я не сказал, кто такие были эти мальчики, но вы, наверно, сами догадались.

Сколько тревог и забот мы, неугомонные мальчишки, часто причиняем своим близким!.. Я и не подумал, что мое исчезновение принесет тете столько волнений. Правда, я оставил записку, но записка эта, по тетиным словам, еще больше запутала все дело. Тетя потеряла аппетит, с сердцем стало плохо. И подумайте только — во всем этом виноват я, сорванец и бродяга, который никогда не может спокойно усидеть на месте. За такой поступок, по мнению тети, меня следовало хорошенько выпороть, и она надеется, что Симас не преминет это сделать, как только вернется из деревни. Вилюс заступился за меня.

— Не бойся! — сказал он. — Вдвоем как-нибудь отобьемся от Симаса.

Вилюс курит одну сигарету за другой, доставая их из огромного портсигара с резной крышкой. Вчера, когда опять зашла речь о драке на озере, он, невесело улыбнувшись, сказал:

— Метил он мне прямо в сердце, только вот портсигар этот испортил ему всю музыку…

Штурман стал нервным, раздражительным и почти не отвечал на бесконечные расспросы любопытных. Он уже подумывал о скором возвращении на корабль.