— А в гости ко мне она имеет право прийти?

— Если б не была женой, то имела бы право, а жёны к мужьям в гости не ходят...

— А если мы расторгнем брак?

— Тогда другое дело...

Неоднократно после одиннадцати ночи являлась милиция и — если заставали Ирину — требовала, угрожая штрафом, удалиться.

Пришлось нам перебраться в дровяной сарай ее родителей, где каждую ночь приходилось отражать атаки обнаглевших крыс.

Чтобы как-то решить этот вечный жилищный вопрос, я перешел на работу прорабом в строительную организацию, с письменной гарантией получения жилья в течение двух-трех лет. Спустя два года, эта организация была слита с другими, более мощными организациями, и, само собой разумеется, гарантийное письмо, подписанное дирекцией, парткомом и профкомом, потеряло свою силу... Я перешел на работу в другое учреждение. Но наши мытарства продолжались, им не было видно конца.

Правда, ведь невыразимо тоскливо читать про все эти коммунально-хлопотные, нудные перипетии нашей жизни?.. А жить вот так изо дня в день?.. Без малейшего просвета?.. И не мне одному, а миллионам людей?..

Возможно, все это явилось причиной того, что мы с Ирой разошлись. Расстались без ссор, без взаимных обид, просто разуверились во всем, и все нам надоело...

А мне надо было решать еще одну насущную проблему: завершить образование. Подал заявление в институт с просьбой о восстановлении и получил согласие без вступительных экзаменов продолжить учебу. Но за месяц до начала занятий пришло уведомление из Главного управления высшими учебными заведениями о том, что я должен сдавать экзамены в полном объеме... На подготовку оставалось всего ничего. А ведь окончил я десятилетку более двадцати лет тому назад! Понимал, что это почти нереально, и все же решил попытаться. Занимался днем и ночью. На удивление самому себе, экзамены по всем предметам выдержал и был зачислен на первый курс.

В течение пяти лет учился и работал. А в 1963 году окончил институт и получил диплом инженера-строителя. Но на этом «грызение» гранита науки не прекратил. Окончил двухгодичный вечерний институт повышения квалификации. Работая в Центральном научно-исследовательском и проектном институте (ЦНИИЭПжилища), получил несколько грамот и дипломов за лучшие научные работы в области строительной технологии. Опубликовал более десяти научных работ. Имею несколько авторских свидетельств. В 1985 году награжден нагрудным знаком «Изобретатель СССР». Мои изобретения внедрены во многих городах страны, на различных предприятиях (только по официальным статистическим данным ЦНИИ патентной информации на 1990 год таких внедрений более двадцати, не считая рацпредложений). В 1996 году избран действительным членом Международной Академии информатизации при ООН. Продолжаю научную работу в области информатики и биоэнергетики.

О пережитом во время и после войны я почти никому не рассказывал. К освободившимся из заключения многие тогда относились с недоверием и страхом, да и у меня, видно, не прошла еще оскомина, набитая в подвале СМЕРШа, ссылке, Лефортовской тюрьме, норильских лагерях...

И все же прошлое временами будоражило воспоминаниями. Я все отчетливее осознавал, что оказался участником или свидетелем ключевых событий, которые по тем или иным причинам замалчивались или преподносились в искаженном виде.

Потребность рассказать правду о событиях, имевших существенное влияние на ход войны и на судьбы миллионов людей, с каждым годом становилось все настоятельней. Видно, самой судьбой было мне предназначено пройти все испытания и уцелеть, для того чтобы выполнить это главное предначертание.

Подчиняясь ему, в 1984 году я приступил к работе над книгой воспоминаний, правда, без большой уверенности, что из этого что-нибудь получится... Слишком многое уже стерлось в памяти, некоторые события и эпизоды затоптаны, получили стойкую заскорузлую, искаженную трактовку. Требовались основательные документальные подтверждения. Не исключалась возможность открытых и тайных баталий с могущественными заинтересованными ведомствами, их противодействия опубликованию книги, что в действительности и случилось...

Чтобы не загромождать содержание пересказом всех событий, в которых мне довелось участвовать, я сконцентрировал внимание на вскрытии «белых пятен» нашей сравнительно недавней истории. Напомню еще раз, каких именно.

Прежде всего это ряд событий, ставших непосредственной причиной возникновения войны. Основываясь на известных мне достоверных фактах, тщательно скрываемых до сих пор, я попытался приподнять завесу неправды вокруг этого главного, не выясненного до конца вопроса истории Великой Отечественной войны. Насколько мне это удалось — судить читателям. Полагаю, к выяснению этого вопроса придется еще не раз вернуться в связи с поступлением все новых и новых фактов.

Следующим немаловажным событием являлось Изюм-Барвенковское наступление весной 1942 года, окончившееся окружением нескольких наших армий под Харьковом, их разгромом и почти полным уничтожением. За весь послевоенный период предпринятого мной поиска, пока откликнулись только трое случайно уцелевших. Истинные масштабы харьковской трагедии, позволившей гитлеровцам совершить гигантский скачок до Сталинграда в результате образовавшейся бреши в нашей обороне, до сих пор утаиваются.

В числе так же утаиваемых событий — уничтожение центра германской военной промышленности в городе Эссене и других городах Рурской области авиацией наших союзников в январе 1943 года. Этот акт, изменивший соотношение сил в нашу пользу, широко известен на Западе. И только у нас о нем ни строчки. Годы и годы утверждалось, что крупповские заводы союзники вообще не бомбили... (!) Что же после этого о нас подумают люди, пережившие этот ад на земле, а также экипажи более тысячи «летающих крепостей», участвовавшие в этих бомбардировках. И что делать мне, пережившему эту бомбежку в заводском районе Эссена? Как быть со шрамом на голове, полученным там?..

Еще одно событие, представленное в преднамеренно искаженном виде — операция по освобождению Вены. Подготовку и участие в ее успешном осуществлении приписала себе абакумовская контрразведка — СМЕРШ. В действительности, как свидетельствуют факты, приведенные мною, и многочисленные документы и живые свидетели, эта смершевская версия никакого отношения в реальности не имеет.

К счастью, уцелели, и к моменту, когда писались эти строки, еще здравствуют руководитель Сопротивления Карль Сцоколль и его ближайший помощник Фердинанд Кез. Так же живы и мои друзья по Сопротивлению Рудольф Кралль и Вальпурга Шмидингер.

Наверное, еще живы и некоторые из тех, кто с нашей стороны прямо или косвенно участвовал в многолетнем внедрении версии освобождения Вены с серьезными недосказанностями и искажениями.

Здравствуют поныне и те, кто по заданию Ставки Верховного Главнокомандования посадил в президентское кресло весьма сомнительную фигуру — престарелого Реннера. А ведь это кресло, как считали тогда многие, по праву должен был занять Карл Сокол.

С отъездом из Вены в июле 1945 года моя связь с австрийскими товарищами оборвалась.

Узнав, что Карл Сокол жив, я пытался через Советский Комитет ветеранов войны и Общество советско-австрийской дружбы восстановить с ним и другими моими товарищами по Сопротивлению связь, пригласить их в Москву, познакомить с ними нашу общественность. Но никакой поддержки не встретил. Обратился с просьбой ознакомиться с имеющимися в Комитете ветеранов войны документами об австрийском движении Сопротивления. Состоялся разговор с полковником в отставке Старчевским Я. Л. (это он по заданию Ставки в 45-м году доставил в Вену президента Реннера). Старчевский сначала пообещал показать мне эти документы, но вскоре сослался на туманные возражения начальства и отказал...

И все же мне опять повезло. Говорят: везет тем, кто что-то делает... Нужные материалы по австрийскому движению Сопротивления я нашел в Российской государственной библиотеке. Для этого пришлось просмотреть довольно большое количество книг и фотокопий сначала на русском языке, выпущенных у нас, а затем на немецком, изданных за рубежом. К этому времени председателем Комитета ветеранов войны стал генерал-полковник Желтов А. С. — тот, кто в апреле сорок пятого сам вел переговоры с посланцем майора Сокола, Фердинандом Кезом. Казалось, блеснул луч надежды. Кто же как не Желтов, мог посодействовать в установлении истины? Но, к сожалению, с этим генералом мне переговорить не удалось. Вроде бы он уже никого не принимал (как мне сказали: по причине весьма преклонного возраста и слабого здоровья, или это была хорошо организованная блокада). Пришлось изложить письменно суть дела и передать секретарю.