— Это наша подруга, — кивает в мою сторону Адам, пока я снимаю солнцезащитные очки.

— Где Джоэль?

Дарлин переводит взгляд обратно на Адама, словно она и вовсе забыла, что он стоит там.

— В его спальне.

Адам тут же отправляется по коридорчику в спальню, пока мы с Майком и Шоном неловко топчемся на ободранном ковре. В доме пахнет ванильным освежителем воздуха, и мне страшно представить, как бы здесь пахло без него. Каждая доступная поверхность чем-то завалена: бутылками алкоголя, пивными банками, переполненными пепельницами, пустыми сигаретными пачками, журналами, использованными бумажными тарелками, пачками из-под чипсов.

Дарлин хмурит густые брови, глядя вслед Адаму, а затем переводит свое внимание на парней, стоящих рядом со мной.

— Кто вас впустил?

У нее прокуренный голос и терпение пьяного человека, раздражение так и сквозит в ее голосе.

— Дверь была открыта, — лжет Майк, и Дарлин раздраженно вздыхает. Она пытается опустить подставку для ног, но в конце концов сдается. Сомневаюсь, что она смогла бы пройти по прямой линии, даже приставь я к ее голове пистолет, от чего бы я сейчас не отказалась.

Я отвожу от нее взгляд, чтобы посмотреть на картины на стенах: ангелы, Иисус, деревянный крест. Рядом с ними висят фотографии Джоэля, на которых он невинно улыбается. Я стою перед одной, на которой он изображен на голубом фоне улыбающимся, с копной колючих светлых волос и в ярко-оранжевой футболке. Затем я перехожу к следующему снимку, потом еще к одному, и впитываю их, осознавая, что ему на всех этих фото не больше восьми-девяти лет. Возможно, их развесила его бабушка до того, как с ней случился инсульт, или кто-то из бывших матери, о которых рассказывал Джоэль. Может это даже тот, кто потрудился подарить ему Hot Wheels трек и гитару.

Я возвращаю взгляд к Дарлин и замечаю, как она следит за мной, сузив глаза. Не знаю, почему не нравлюсь ей, но определенно знаю, почему она не нравится мне.

— Как, говоришь, тебя зовут? — спрашивает она заплетающимся языком.

Не заморачиваюсь тем, чтобы ответить ей, когда Джоэль выскакивает из комнаты. Он замирает в коридоре, на нем нет футболки и обуви, а волосы грязные и смятые, словно он только проснулся. Его кожа бледная, а глаза красные от похмелья.

— Ты, блять, шутишь.

— Он говорит, что не поедет, — обращается Адам к Шону, стоя позади Джоэля, но Джоэль так и не сводит с меня глаз.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — спрашивает он, его голос ни на йоту не похож на голос парня, который неделю назад признавался мне в любви.

— Я пришла, чтобы убедиться, что ты вернешься домой, — грустно отвечаю я, но Джоэль лишь смеется и хватается руками за голову.

— Давай-ка проясним, — произносит он, — ты сказала мне отправиться домой, но, когда я возвращаюсь домой, оказывается, что мне нельзя там оставаться? Так куда, блять, мне идти, Ди?

— Это она? — рычит его мать. Ей наконец-то удается опустить ногу и выпрямиться, тыча в меня пальцем. — Тебе хватило наглости прийти в мой дом?!

— Я не уйду без Джоэля, — спокойно заявляю я, отдавая себе отчет, что говорю на полном серьезе. Ему здесь не место, не рядом с этой эгоистичной женщиной, укравшей его детство. Он должен быть рядом с друзьями, с людьми, которые любят его.

— Ты сделаешь то, что я тебе скажу, тупая маленькая сучка! — тычет в меня пальцем его мать.

— Мама! — рявкает Джоэль, заставляя нас замолчать. От крика кошка цепляется когтями за ковер и проносится по коридору в комнату Джоэля.

Мать Джоэля переводит взгляд с него на меня.

— Ты разбиваешь моему сыну сердце и считаешь, что можешь просто прийти в мой дом и забрать его у меня?

Мне хочется сказать ей, что кто-то давным-давно должен был это сделать. Тогда, когда он был достаточно мал, чтобы это имело значение, но это между Джоэлем и его мамой. Я не вправе вмешиваться. Мне приходится сжать руки и прикусить язык, чтобы быть уверенной, что из моего рта ничего не вырвется, как только я его открою. Затем я перевожу взгляд на Джоэля и молю его:

— Джоэль, пожалуйста.

Он смотрит на меня так, словно обдумывает то, чтобы поехать со мной, когда его мать произносит:

— Не такая уж она и красивая.

— Мама, — предупреждающе произносит он, но Дарлин не останавливается.

Она смотрит мне прямиков в глаза и огрызается:

— Я была красивее тебя.

— И посмотри на себя сейчас, — парирую я, ярко-красный румянец вспыхивает на ее щеках. Женщина пытается встать, и будь она трезвой, я не сомневаюсь, она бы уже была в процессе выдергивания моих волос. Но диванная подушка прогибается под ее ладонью и Дарлин с усилием пытается найти опору.

— СЧИТАЕШЬ, ЧТО ТЫ ЛУЧШЕ МЕНЯ? — кричит она, опасно балансируя. — ТЫ НИКЧЕМНАЯ, ТУПАЯ, ГРЕБАННАЯ…

— СЯДЬ, МАТЬ ТВОЮ! — рявкает Джоэль, и его мама буквально падает на диван.

Какое-то время она изумленно пялится на него, после чего уродливая маска гнева вновь появляется на ее лице. Шон и Майк, которые все это время медленно приближались к дивану, чтобы защитить меня, просто застыли на месте, словно не были уверены, что им делать дальше. Адам кладет руку на плечо Джоэля, но он, кажется, даже не замечает этого.

— Ты собираешься встать на сторону этой шлюхи? — спрашивает мать Джоэля.

— Она не шлюха, — огрызается он.

— Она не заботится о тебе.

Джоэль смеется. Сначала тихо, а потом громче и громче.

— В моей комнате есть деньги, — произносит он. — Оставь себе. Представь, что я здесь. Мы оба знаем, что это единственная чертова причина, по которой ты хотела меня здесь видеть.

— Как ты смеешь разговаривать так со мной в моем собственном доме! — кричит его мать.

— Я ЗАПЛАТИЛ ЗА ЭТОТ ЧЕРТОВ ДОМ, — гремит он. — Так что да, я буду делать все, что захочу!

Джоэль и его мама смотрят друг на друга, а затем она начинает плакать, на что он закатывает глаза.

— Я ухожу отсюда, — произносит он, хватает связку ключей со столешницы и практически выталкивает меня за дверь. Остальные ребята следуют за нами. Я слышу, как кричит его мама, извиняется и умоляет остаться, но он игнорирует ее. Положив руку мне на спину, Джоэль провожает меня по лестнице, а затем отходит, словно я несу что-то заразное. Он подходит к своей машине, открывает дверь и…

Он колеблется.

Когда он разворачивается, мир перестает вращаться, и наступает один из таких моментов, которые могут изменить все. Перепутье. Переломный момент, после которого ты уже не будешь прежним.

— Зачем ты приехала?

Я даю ему самый простой ответ, информативный и краткий одновременно.

— Чтобы убедиться, что ты отправишься домой вместе с Адамом.

— Зачем?

Если и существует правильный ответ, то это явно не то, что я собираюсь произнести. И все же я отвечаю именно так, потому что это кажется самым безопасным вариантом.

— Ты бы сделал то же самое для меня. Я задолжала тебе.

— Ты задолжала мне?

Когда я ничего не отвечаю, он опускает взгляд на землю под его босыми ногами и отворачивается от меня. Джоэль садится в машину, ждет, когда Майк займет пассажирское сидение, и они уезжают.

На дрожащих ногах, все еще вибрирующих из-за бурлящего адреналина от «почти» схватки с матерью Джоэля и ослабленных от созерцания его отъезда, я решаюсь сесть на заднее сидение машины Адама. Он неторопливо поджигает сигарету, после чего заводит Camaro, и мы отправляемся домой.

— Ну, — произносит он, зажав сигарету между губ, — все прошло хорошо.

— Я же говорил тебе, не нужно было ее брать, — произносит Шон, хмурясь, глядя на меня в зеркало заднего вида. — Ничего личного, Ди.

— Она, — указывает на меня пальцем Адам, — единственная причина, по которой он возвращается домой.

Я опускаю очки на глаза и делаю вид, что смотрю на деревья, чтобы не встретиться с парнями взглядом.

— Нет. Он возвращается из-за вас.

Я — причина, по которой он ушел.