Глава 26

Первая ошибка — мы упаковали всю посуду. Вторая — мы забыли купить одноразовую. Теперь передаем друг другу бутылки с алкоголем и банки с газировкой. Мы сидим на голом деревянном полу, в центре круга стоят коробки с пиццей и торт, в который Роуэн не позволила мне сунуть палец, когда он стоял в холодильнике.

— За «отлично» на экзамене по маркетингу, — произносит Шон, поднимая вверх бутылку с текилой.

— За школу моды, — добавляет Лэти, поднимая бутылку с водкой.

— За то, чтобы пить с горла, — острит Адам, поднимая бутылку с виски.

Я хихикаю, а Роуэн поднимает бутылку со слабоалкогольным напитком и произносит:

— За Ди.

Я улыбаюсь, краду бутылку текилы у Шона и подношу ее к Адаму.

— За Адама, единственного не слащавого из всех присутствующих.

Смеясь, он чокается со мной, и мы делаем по большому глотку алкоголя.

— За всех, кто сегодня потрудился, — добавляет Майк, Роуэн хохочет и чокается бутылкой лимонада с его бутылкой пива.

Адам тоже смеется, понимая, что Майк имеет в виду его. Большую часть дня он проделывал прекрасную работу, притворяясь, что помогает, но на самом деле ничего не делая.

— Как думаешь, сколько у тебя пар обуви? — спрашивает Кит.

Она каким-то образом оказалась сидящей рядом с Шоном, но он замечательно держится, делая вид, что не узнает секс-бомбу рядом с ним, а Кит изо всех сил старается выглядеть еще сексуальней, чем обычно. Интересно, что будет, если они случайно соприкоснутся локтями? Посмотрят друг на друга и улыбнутся или между ними вспыхнет искра, после чего они сорвут одежду друг с друга прямо посреди этой комнаты?

— Однозначно тысяча, — отвечает Лэти, — судя по весу коробок.

— Ты бы видела мою гардеробную дома, — произношу я, а затем смеюсь и добавляю: — А еще подвал и спальню.

Роуэн кивает.

— Это правда. Когда я жила дома, мне практически не нужно было покупать обувь, потому что у нас с Ди один размер.

— Какой у тебя размер? — интересуется Кит.

— Тридцать седьмой, — в один голос отвечаем мы с Роуэн.

— У меня тридцать девятый, — произносит Кит. — У вас крошечные ножки.

— У тебя больше только потому, что ты высокая и сложена, как чертова супермодель, — нарочито подчеркиваю я, в основном для Шона.

Кит улыбается, но в ответ на комплимент качает головой.

— В моей семье все высокие. Мои старшие братья просто огромные. Они все выше ста восьмидесяти пяти сантиметров.

— Мы тоже, — говорит Шон о себе и остальных парнях.

— Да, но ты, — произносит Кит, тыча пальцем ему в бицепс, — тощий. Ты совсем не выглядишь крупным.

Шон застывает, а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться. Кит лишь многозначительно улыбается, заставляя меня задуматься о том, что же произошло после того, как они переспали в старшей школе. Видимо, что-то не очень красивое.

— Ты готова к торту? — спрашивает Роуэн, чтобы снять напряжение.

— Я готова к подаркам, — отвечаю, глядя на гору в углу комнаты. Всегда легко определить, какие упакованы парнями — торчащие концы оберточной бумаги и куча лишнего скотча.

— Ты же знаешь правила, — говорит подруга. Когда она встает с пола, я совершаю попытку последовать за ней на кухню, но она прогоняет меня обратно в комнату. — Не подглядывай.

— Надеюсь, это ванильный торт, — произносит Кит, а я качаю головой.

— Будет шоколадный торт с шоколадной глазурью.

Свет гаснет, и Роуэн начинает петь песню. Все присоединяются к ней, и от происходящего у меня нарастает ком в горле. Я буду скучать. По каждому из них. Стараюсь вытереть слезы, прежде чем свечи озарят мое лицо.

— Дорогая Дииии, — поют все, — с Днем рождеееенья тебяяя.

— Загадывай желание.

Роуэн держит торт передо мной, а я думаю о том, что бы такого загадать. Я могла бы пожелать поступить в школу моды. Или чтобы футболки сделали меня знаменитыми. Или чтобы Джоэль появился здесь. Он бы сказал, что по-прежнему любит меня и попросил бы не уезжать. Когда осознаю, что больше всего я хочу этого, задуваю свечи, не загадывая желания. Роуэн улыбается, друзья веселятся, а я притворяюсь девушкой, которая все еще верит в желания и пытается загадывать их.

— Мы же купили пластиковые тарелки и приборы, верно? — спрашивает подруга, и все переглядываются.

— Чур, не я, — выкрикивает Адам, тем самым вызывая всеобщее безумие из «чур, не я» криков и прикосновений к носу.

В конце концов, в продуктовый магазин отправляются Майк и Шон. Они возвращаются с посудой, а когда Роуэн спрашивает, почему они не купили пластиковые стаканы, которые нам все еще нужны, ребята просто пожимают плечами и говорят, потому что она сказала им взять только тарелки и приборы.

— Хорошо, — произношу я, в четвертый раз слизывая глазурь с пальцев, пока подруга фыркает на ребят, — кто-нибудь вручите мне подарок.

Роуэн разрезает торт и начинает раздавать кусочки, а Лэти кладет передо мной горку подарков. Я наугад их распаковываю и получаю: подарочную карту от Кит, ароматическую свечу от Шона, отпадные духи от Лэти, еще одну ароматическую свечу от Майка, который, как я подозреваю, обсуждал идеи подарков с Шоном. Роуэн с Адамом подарили до смешного дорогую швейную машинку, от которой я едва не расплакалась. Затем подруга подарила мне второй подарок — набор самых крутых ножниц, которые я когда-либо видела: различной формы и с блестящими фиолетовыми ручками.

— А этот от кого? — интересуюсь я, разрывая обертку последнего подарка.

На нем нет ни бирки, ни открытки, но он аккуратно упакован в темно-фиолетовую бумагу, так что полагаю, он от одной из девушек. Посмотрев на них, понимаю, что они выглядят такими же заинтересованными, как и я. Распаковываю длинный тубус, открываю его, достаю плотный лист бумаги и разворачиваю его.

На меня смотрит собственное изображение, нарисованное карандашом. Девушка на рисунке лежит на спине, ее волосы густыми прядями ниспадают вокруг лица. Небо темное и полное звезд, которые пытается отразить бледная стена позади девушки. Она улыбается мне, и любовь в ее глазах такая чистая, что перехватывает дыхание.

Это воспоминание, сохраненное на бумаге. И несмотря на то, что сейчас я это делаю, в тот момент в бассейне я не улыбалась.

— Кто нарисовал это? — спрашиваю, не в силах оторвать взгляд от рисунка. Когда никто не отвечает, я поднимаю глаза и задаю вопрос: — Кто принес это?

— Что там? — спрашивает Шон, и я разворачиваю рисунок, чтобы показать ему. От него у всех перехватывает дыхание так же, как и у меня.

Мы все знаем, кто его нарисовал.

— Я просто собрал все подарки, которые были на столе, — отвечает Майк.

— Я думал это один из твоих, — добавляет Адам.

— Черт, — выдыхает Шон.

Еще раз заглядываю в тубус, в поисках открытки или чего-либо, но там ничего нет.

— Зачем ему это? — произношу я, злясь, когда никто не отвечает. — Какого хрена он это сделал? — спрашиваю Роуэн.

Прошло три недели с тех пор, как он трахнул меня в туалете, четыре — с тех пор, как орал на меня у своей матери, и больше месяца — как признался мне в любви, а теперь он присылает мне этот рисунок? Для чего? Чтобы просто напомнить мне о времени, когда я действительно была счастлива?

— Где он живет? — рявкаю, сворачивая рисунок и засовывая его обратно в тубус.

— Ди, — произносит Роуэн голосом, который она иногда использует, чтобы убаюкать гадюку внутри меня. — Думаю, ты должна просто…

— Где. Он. Живет? — вновь рычу я, едва сдерживая гнев, приберегая его для Джоэля. Каждую. Чертову. Каплю. Гнева.

И снова мне никто не отвечает. Все сидят, явно шокированные, и смотрят так, словно я — граната с выдернутой чекой. Я гляжу на Роуэн, Лэти, ожидая, что они ответят, и когда они молчат, перевожу взгляд на Адама, Шона, Майка. Еще взгляды, и еще больше тишины. Чувство, что меня предали, растекается по венам как жгучий яд, и я уже собираюсь послать их всех к чертовой матери, когда Кит начинает говорить.

— Он живет в том же комплексе, что и Адам с Шоном, — произносит она, и все взгляды устремляются на нее. — Первый этаж... Но не могу вспомнить номер квартиры.

Я благодарю ее и хватаю ключи со стойки, намереваясь выломать каждую дверь на первом этаже, если это понадобится, чтобы найти его.

Я уже почти за дверью, когда Роуэн выкрикивает:

— С!

Оглядываюсь через плечо, и она озабоченно, но извиняющимся тоном кивает мне.

— С. Он живет в 1С.

Я закрываю за собой дверь.