Элиз Вюрм «Утес яшмовой пустоты»

Гора Удан. Занятие на выдолбленной в скале террасе,на которой по

преданию тренировался создатель тайцзицюань Чжан Саньфэн.

Надпись сзади на камне: Утес яшмовой пустоты.

И мудрейший из людей не знает, как сделать счастливым страдальца,

который, при том, может быть молод, хорош собой, богат, здоров и

любим. Но самый последний бродяга из бродяг, дрожащий от холода и

голода в лохмотьях, больной, бездомный, старый, жалкий, глупый,

завистливый, может испытать мгновенный восторг и упиться им.

Счастье столь же парадоксально как жизнь и столь же таинственно как

смерть.

Алистер Кроули

Моей маме, Джулиану МакМэхону, и Хулио Иглесиасу. .

1

Пролог.

Мэй Смит летела первым классом в самолете итальянских авиалиний

Алиталия...

Первый класс... Ей казалось, что она села не на свое место.

Мэй никогда не видела такой роскоши, это была персональная каюта!

Вчера ей позвонила дочь, и сказала ей, что она должна приехать в

Италию...

Она сказала ей:

- Я никогда ни о чем не просила тебя, Мэй, но сейчас прошу: помоги

мне!

Мэй удивилась, подумала, помочь? Я? Тебе?!

- Чего ты хочешь?

- Выйти замуж! Он не понимает, почему я позволяю тебе жить так, как

ты живешь...

Он встретил ее в аэропорту, тот самый непонятливый человек...

- Здравствуйте. Как поживаете?

Он был очень высоким, и очень молодым...

- Здравствуйте. Спасибо, хорошо. А вы?

У него были грустные глаза, янтарно-желтые...

- И я хорошо.

2

Мэй не поверила ему, этот человек не умеет врать.

- Меня зовут Океанос - Океанос Вентури.

- Мэй Смит.

Он посмотрел на нее очень внимательно.

- Ваше имя говорит о многом, а фамилия ни о чем.

Она улыбнулась.

- И о чем же вам говорит мое имя?

- О Лете, о самом прекрасном времени года после Осени!

Когда они сели в машину, Океанос включил музыку, зазвучал голос

Хулио Иглесиаса...

- До Вентури ехать час, потом около получаса на пароме, так как это

остров, - Сказал ей он. - Давайте сначала пообедаем...

И у него громко заурчало в животе.

Мэй заулыбалась.

Он посмотрел на нее со смущением, такой молодой и красивый...

- Извините.

Они долго ехали, Мэй почти задремала сидя рядом с Океаносом на

пассажирском сиденье. Италия была ослепительно красива, до боли,

как красиво все то, что не будет нашим. Остается только наблюдать. И

стараться не чувствовать.

Хулио пел, словно колыбельную, наверное, все песни о любви похожи

на колыбельную. Тот, кто любил знает, что любовь это сон, от которого

не хочется просыпаться.

- Эта песня называется «33 года», - Вдруг сказал ей Океанос. - «A

veces miro hacia atrás

con la nostalgia que da

3

el recordar esa edad

cuando se juega a ganar»...

И он перевел для нее:

- «Иногда я смотрю назад

с ностальгией, которую приносит

воспоминание об этом возрасте,

когда играют, чтобы победить»...

Она посмотрела на него. Он был таким молодым... Впервые в жизни

она позавидовала молодости.

Мэй подумала, молодость это единственное чему стоит завидовать,

она бесценна! Бесценен первый осенний лист, первая снежинка, то

слезы Жизни о том, что все пройдет!

Хулио Иглесиас начал петь другую песню...

- О чем он поет сейчас? - Спросила она, Океаноса.

- «Longe demais de você». - Сказал ей он, смотря на дорогу. - «Хочу

видеть тебя рядом с собой»...

Мэй вновь посмотрела на него. Сколько ему лет? Двадцать пять?

Около тридцати?

Молодой тигр. Молодой мужчина с тигриными глазами...

Она никогда не видела таких глаз, словно подсвеченных изнутри

золотым светом!

Человек-тигр!

Они ехали мимо пригорода, когда Океанос спросил ее:

- Мэй, вы любите сладкое?

Он посмотрел на нее с нерешительной улыбкой.

- Не знаю. - Честно ответила ему она.

Мэй вдруг подумала, а что я знаю? О себе?

4

- Как насчет Тирамису с шампанским?

Она тоже улыбнулась, Тирамису с шампанским...

- Хорошо!

- Хорошо?!

Океанос так улыбнулся...

Мэй захотелось смеяться.

Океанос остановился у небольшого дома без вывески. У дома не было

двери, ее заменяла зеленая штора.

Дом стоял в окружении деревьев с пышными кронами, и клумб с

разноцветными цветами.

Мэй захотелось посмотреть на цветы.

- Я очень люблю это место, - Сказал ей Океанос, когда они вышли из

машины. - Тут делают самое вкусное Тирамису!

Она улыбнулась, сладкоежка!

- А еще тут выращивают Герань, - Добавил он, вероятно, заметив ее

заинтересованность цветами. - Она пахнет как я после тренировки, но

это никого не волнует!

Мэй заулыбалась, посмотрела на него. Ее дочь будет счастлива с этим

обаятельным человеком...

- Вы занимаетесь спортом?

- Сават и Вин-Чунь.

Она очень удивилась, он был таким изящным, широкие плечи, тонкая

талия...

- Вы можете посмотреть как я тренируюсь...

Он иронично улыбнулся.

- У меня хороший учитель, я познакомлю вас. Его зовут Лай Цинь.

Мэй почувствовала, что Океанос любит и уважает этого человека. Он

говорит о нем очень тепло.

5

- Разве Цинь это не фамилия?

Океанос удивился.

- Да.

- Лай и Цинь... это китайские фамилии. Разве у него нет имени?

Странно он посмотрел на нее...

- Однажды shīfu сказал мне «Имя человека в его глазах».

- И что вам сказали его глаза?

- Sǒu - старик.

- Это место называется Osteria, - Сказал ей Океанос. - Так в Италии

называют семейные рестораны.

Он посмотрел на нее с улыбкой.

- Хороший, приятный бизнес, если бизнес может быть приятным.

Мэй удивилась, Океанос сказал ей это так, словно хорошо знает эту

«кухню».

- Вы тоже занимаетесь бизнесом? - Осторожно спросила она.

- Да, с девятнадцати лет.

Он вежливо пропустил ее вперед, когда они вошли в зал ресторана.

- Мне помог отец. Он всегда мне помогал.

В голосе Океаноса прозвучало «он всегда понимал меня»...

- Какой он, ваш отец?

- Uomo. - Сказал он.

И пояснил:

- Мужчина.

- Мужчина?

Мэй это заинтересовало.

Она осмотрелась - ресторан был небольшим, десять столиков

накрытых нарядными скатертями, стоящие в окружении деревянных

стульев с мягкими сиденьями.

- Да, - Сказал ей молодой человек. - Как в песне Хулио...

Он недоговорил, засунул руки в карманы брюк.

- В песне?

Мэй стало интересно.

- «Un Hombre Solo» - «Одинокий мужчина»...

6

Океанос посмотрел на нее, улыбка на его губах...

- «У меня есть все,

Абсолютно все;

Тысяча друзей и любовниц

И овации в ночи»...

Ей показалось, что этому человеку свойственна улыбка, что он часто

улыбается...

- Вы так говорите, словно он одинок...

Грусть в его желтых глазах...

- Никто не одинок, Мэй. Я понял это с годами...

- Никто?

Как странно это прозвучало для нее «Я понял это с годами»... Он

сказал ей это как зрелый человек, поживший.

- Никто.

Голос Океаноса прозвучал тихо и граничил с шепотом...

- Одиночество, Мэй, это судьба, которую человек выбирает сам. И

Ставрос выбрал не одиночество.

- Ставрос? Красивое имя.

- Это имя значит «крест» (распятие) - σταυρός...

Странно, но Мэй показалось, что он не прощает отца...

- Вы обижаетесь на него?

- Как сын, - Сказал Океанос. - Не как мужчина.

Она удивилась.

- Как мужчина я понимаю его, а как сын нет.

7

Он смутил ее, Океан...

Мэй вдруг спросила его:

- Почему вас так назвали? Океанос...