Несмотря на горечь потерь, бой 22 июня стал важной вехой в воздушной войне. Впервые японские летчики «показали спины», не по своей воле покинув поле битвы. И впервые к исходу дня небо над Халхин-Голом осталось за нами.
Все, что осталось от одного из японских самолетов, сбитого на Халхин-Голе.
Накал борьбы растет
Итоги сражения 22 июня оказались неожиданными для японского командования. Оно не предполагало, что русские одновременно введут в бой столь большое число самолетов и что пилоты 24-го сентая не смогут выдержать схватку с ними. Поэтому уже следующим утром на передовые аэродромы Ганчжур и Саенджо были срочно переброшены все 59 истребителей 1-го и 11-го сентаев. Сам генерал Гига для более оперативного руководства перевел свой штаб в Хайлар, поближе к линии фронта.
23 июня воздушных боев не отмечено. Обе стороны занимались «разбором полетов» и ремонтом поврежденных машин. Командиром 22-го иап, вместо погибшего майора Глазыкина, был назначен выдающийся летчик, ветеран Испании Григорий Кравченко.
24 июня бои за господство в монгольском небе разгорелись с новой силой. В 6.30 утра восьмерка И-16 и девятка И-15бис из 70-го полка взлетели на перехват двадцати японских истребителей, появившихся над Халхин-Голом. Чуть позже к ним присоединились еще восемь И-16. По заявлениям советских пилотов, в бою было сбито семь японских истребителей. Один вражеский летчик выпрыгнул с парашютом над нашей территорией и попал в плен. Это был первый японский авиатор, плененный в ходе конфликта. Японцам удалось сбить два И-15бис, погибли летчики Полевов и Григорян. Самолет Григоряна враги расстреляли, когда он с заглохшим мотором пытался сесть на вынужденную.
В 18.00 состоялся еще один бой, в котором с нашей стороны участвовали 54 самолета. На высоте около 1000 метров среди облаков они атаковали группу японцев численностью до 20 машин. Противник рассеялся, не приняв боя. Чуть позже в разрывах облаков была обнаружена и атакована другая группа истребителей примерно той же численности. Японцы снова не вступили в бой и поодиночке улетели за линию фронта. Тем не менее, советские летчики заявили, что в этих стычках они без потерь сбили девять самолетов противника. Один сбитый «самурай» (кстати, в документах советских ВВС той поры крайне редко встречается слово «японцы», а противники почти всегда названы самураями) выпрыгнул с парашютом прямо над советскими позициями. Его тоже попытались взять в плен, но он, поступив истинно по-самурайски, покончил с собой выстрелом в голову ‹4›.
24 июня отмечен первый случай боевого применения бомбардировщиков СБ. 23 самолета из 150-го сбп бомбили японские войска на восточном берегу Халхин-Гола. На обратном пути шедшие без прикрытия бомбардировщики подверглись атаке истребителей. Стрелок-радист одной машины был ранен, но все же сумел, по его словам, «завалить» напавшего на него японца. Все бомбардировщики благополучно вернулись на базу. Интересно, что в тот же день японский летчик младший лейтенант Сёго Саито доложил о сбитии советского бомбардировщика, однако сам он при этом получил ранение в ногу от огня хвостового стрелка…
Японцы заявили, что в боях 24 июня они уничтожили 17 советских самолетов, два из которых записали на счет командира 4-го чутая 11-го сентая майора Дзёдзо Ивахаси. Собственные потери они оценили в два самолета и двоих погибших пилотов.
Таким образом, если учитывать не многократно завышенные обеими сторонами цифры «побед», а реальные итоги боев, можно сделать вывод, что 24 июня советским летчикам впервые удалось сравняться с противником по количеству сбитых.
25 июня стояла пасмурная погода, приковавшая самолеты к земле. А примерно в 15.20 следующего дня в районе озера Буир-Нур появилась группа японских самолетов. Навстречу ей взлетели 27 И-16 и 13 И-15бис из 70-го иап во главе с командиром полка майором Вячеславом Забалуевым. Над северным берегом озера они встретили 17 Ки-27, которые развернулись, не приняв боя, и ушли в направлении Ганчжура. Забалуевцы бросились в погоню. Но первая группа японцев, судя по всему, была лишь приманкой. Над Ганчжуром наши истребители встретили еще более 40 японских машин. Разгорелся бой.
Через некоторое время полковник Александр Гусев, непосредственно руководивший в тот день действиями нашей авиации с передового КП на горе Хамар-Даба, почувствовал неладное. Он выслал на подмогу 20 И-16 и 21 И-15бис из 22-го полка. Группу лично возглавил новый командир полка Григорий Кравченко. Помощь подоспела вовремя: у летчиков 70-го иап уже заканчивалось горючее и патроны. Самолет майора Забалуева был подбит и совершил вынужденную посадку на манчжурской территории, у дороги, идущей из Ганчжура в Обо-Сумэ. Капитан Сергей Грицевец, рискуя сам оказаться в плену, решил спасти командира. Он посадил свой истребитель рядом с машиной Забалуева. С трудом втиснувшись вдвоем в кабину И-16 (Забалуеву для этого пришлось даже снять ремень с гимнастерки), пилоты взлетели на глазах у скакавших к самолету баргутских кавалеристов. Через 20 минут истребитель с «двойным» экипажем приземлился в Тамсаг-Булаке.
Храбрый поступок Сергея Грицевца увенчался успехом не в последнюю очередь благодаря невысокому росту и худощавому телосложению майора Забалуева. Окажись на его месте человек более крупных габаритов, ему с Грицевцем вряд ли удалось бы поместиться в тесной кабине истребителя.
Дружеское рукопожатие капитана Сергея Грицевца (слева) и майора Вячеслава Забалуева.
Тем временем вступившие в схватку летчики 22-го иап прикрывали отход своих товарищей. Бой, длившийся более полутора часов, завершился. Наши потеряли три И-16 и один И-15бис. Лейтенанты Красночуб и Шматко были сбиты над вражеской территорией и погибли. Летчик Гайдобрус столкнулся в атаке с японским истребителем. Ему удалось на поврежденной машине перетянуть через линию фронта. При посадке самолет был разбит, однако пилот отделался ушибами.
Почти невероятная история произошла с летчиком Александровым из 70-го иап. В бою его истребитель получил повреждения, и пилот, пролетев несколько десятков километров на юго-запад, совершил вынужденную посадку в голой степи. Он полагал, что сел на монгольской территории и решил остаться у самолета, дожидаясь подмоги. Но на самом деле Александров приземлился в Манчжурии. К счастью, следующим утром на него случайно наткнулась группа монгольских кавалеристов, проводивших разведку во вражеском тылу. Монголы доставили пилота к своим, а затем, подогнав конную повозку, вывезли и самолет!
По донесениям советских летчиков, они сбили 10 японских истребителей, упавших на территории противника. Однако японцы утверждают, что 26 июня они не потеряли ни одного самолета, сбив при этом 16 русских. Здесь необходимо учесть тот факт, что в ежедневных сводках потерь штаб Квантунской армии указывал только сбитые машины. Если же подбитый самолет, совершивший аварийную посадку, списывался в дальнейшем, как не подлежащий восстановлению, то эти потери есть только в обобщенной таблице, составленной по итогам войны. Сравнивая данные таблицы с ежедневными сводками, можно легко подсчитать, что фактический урон, понесенный японской авиацией, в сводках занижен почти наполовину.
Видя, что справиться с русской авиацией в воздушных боях не удается, командование Квантунской армии решило нанести массированный удар по советским аэродромам и уничтожить врага на земле.
Японский легкий фронтовой бомбандировщик Ки-30, широко применявшийся на Халхин-Голе. Высокая скорость этой машины делала ее трудной мишенью для советских истребителей.
