— Возьми себе, тебе он пригодится больше.

Загонщик поблагодарил и пообещал сделать бусы Аните и Алите, да такие бусы, каких ни у кого нет. Не откладывая в долгий ящик, Бордом взял ещё один зуб тардыма и начал вырезать, сказав, что бусы будут к ярмарке. Анита, внимательно наблюдавшая за работой загонщика, вполголоса, чтоб никого не разбудить, спросила:

— Ярмарка, я уже много о ней слышала, а в последнее время слышу всё чаще. Мне немного непонятно почему так готовятся к торгу с купцами и зачем делать бусы именно к ярмарке? Я же не собираюсь их продавать!

— Ярмарка — это не только торг, на неё собирается много охотниц и загонщиков. Не только наших соседей, но и из дальних племён, — тоже тихо ответил, не отвлекаясь от работы, Бордом. Дальше он рассказал, что это что‑то вроде праздника совершеннолетия, и там тоже охотницы будут выбирать себе загонщиков. Только из других племён. Иногда даже бывает, что охотница уходит из своего племени и переходит в племя выбранного ею загонщика. Именно так и произошло с молодыми охотницами сёстрами Арлитой и Архитой, они перешли в племя волчиц, присмотрев себе там молодых загонщиков. Анита согласно кивнула, подобный обычай предотвращал вырождение. Ведь племена были небольшими и в конце концов в таком маленьком сообществе все стали бы родственниками. И теперь стало понятно отличие Арлиты и Архиты от остальных волчиц, те были крупнее миниатюрных сестёр, а Алита была очень похожа на свою мать — такая же маленькая. Рассказывающий дальше, Бордом пояснил, что сёстры — охотницы были из племени ласок, живущем на севере, ближе к горам.

— Они все там такие — небольшие, загонщики тоже. Но девушки у них очень красивые! — говорил Бордом, не переставая вырезать фигурки, Анита кивнула соглашаясь, действительно, Арлита с Архитой считались бы красавицами в любом обществе, как и Алита. Да и Анита, мало обращающая внимание на парней, постоянно ловила на себе их взгляды, а Дороти часто вздыхала, глядя на Аниту.

— Мне бы твою внешность, — говорила пышечка Дороти, — они все были бы у моих ног!

Бордом ещё долго рассказывал о ярмарке, у Аниты начали слипаться глаза, она пошла спать, а Бордом ещё долго резал кость, наслаждаясь самим процессом.

Турул Зурилья

Высокий, смуглый с носом чуть горбинкой человек оглядывал торжище перед ним. Торговцы разложили свои товары прямо на земле, на кусках грубой ткани. Оно и понятно, в этих диких местах торговать цивилизованно невозможно, что такое прилавок здесь даже не представляют. Здесь‑то и денег нет, да и вряд ли здесь знают, что такое золото, а если и знают — то не ценят, по крайней мере, у местных жителей Зурилья не видел ни одной золотой вещи. Высокий человек и был Турулом Зурилья — ловцом, или как их ещё называли — асишаром. Смотрел он не столько на предлагаемые шкуры, сколько на девушек, их принесших. Товары самого Зурилья точно так, как и товары остальных торговцев лежали на земле, но в отличие от остальных здесь были только украшения, много украшений, очень ярких, но при этом самых дешёвых, их‑то всё равно бросить придётся. Да и не купит их никто, даже местные дикари, дешёвку сразу видно. Украшения разложили только что, до этого Зурилья для обмена ничего не выставлял, он и Линалья, его заместитель и помощник, с многозначительным видом ходили и рассматривали предлагаемый местными товар, словно думая, стоит ли предлагать свои богатства в обмен на эти шкурки и кости, показываемые дикими жителями буша. Заинтересовали емкости с внутренностями и железами турункора — пустынного зверя. То, что предлагали местные, было очень ценно само по себе, но находилось далеко от берега. Зурилья и Линалья переглянулись и синхронно вздохнули — придётся ограничиться традиционной добычей. Зурилья с сожалением посмотрел на емкости и перевёл взгляд на направляющихся к его товару девушек, придётся довольствоваться этими, напасть на их лагерь не получится, на ночь они уезжают от реки на своих верховых ящерах. Да и сколько их там, в том лагере, плюс мускулистые мужчины, вооружённые копьями — вон их здесь примерно столько, сколько и девушек. Правда они не приехали, а пришли пешком. Вернее прибежали за всадницами, здесь их немного и группа прикрытия может их задержать, пока остальные погрузят захваченную добычу на лодки. А в их лагере мужчин может быть гораздо больше.

Зурилья ждал, когда к его товару подойдут те две девушки, что он сразу заприметил. Они были меньше остальных, крупных и мускулистых. Эти две очень похожие друг на друга, видно сёстры близнецы, были красивы особой дикой красотой. А их миниатюрность только добавляла шарма этой красоте. Этих двоих Зурилья и Линалья решили взять на себя, остальных возьмут другие члены отряда, сейчас изображавшие торговцев. Девушки направились к раскладке украшений, и Зурилья, оглянувшись, удовлетворённо отметил, что три его лодки уже на воде, махнув рукой командиру группы прикрытия, повернулся к подходившим девушкам, отметил их бусы, искусно вырезанные фигурки из кости, пожалуй, за такие бусы любая аристократка Гардарьи заплатит не меньше сотни лу.

Девушки подошли, и одна из них что‑то сказала, видно, не очень лестное о разложенных украшениях, вторая после этого даже не стала нагибаться, чтоб рассмотреть разложенное. Остальные, те, кто подошёл раньше, повернулись к первой, та сказала еще что‑то, и у всех на лицах появились брезгливые мины. Зурилья понял, что медлить нельзя и, не дожидаясь группы прикрытия, скомандовал:

— Начинаем!

Он, Линалья и остальные десять человек его команды достали маленькие шкатулки и, словно желая показать девушкам что‑то ценное, подняли коробочки до уровня их лиц.

— Разом! — снова скомандовал Зурилья, и лжеторговцы, открыв шкатулки, дунули, так чтоб их содержимое попало в лица девушкам. Как и следовало ожидать, вдохнувшие порошок девушки осели на землю. Шагнув вперёд, люди Зурильи их подхватили и, забросив на плечо, побежали к лодкам. Краем глаза Зурилья заметил, что у Линальи что‑то пошло не так, маленькая девушка успела пригнуться, и порошок не попал ей в лицо, но и оседающий он должен был обездвижить её. Но дикарка, пригнувшись, ринулась вперёд, ударив Линалью по печени, тот какое‑то мгновение стоял ошеломлённый, а миниатюрная девушка, распрямившись, быстро подняла руку к его голове. Мужчина, гораздо выше девушки и в два раза шире, заревевший после первого удара, молча упал к её ногам. Зурилья каким‑то чувством или местом понял, что что‑то пошло не так, очень не так. Забросив свою ношу в ближайшую лодку, он закричал:

— Уходим! Быстро! — И оттолкнув лодку, запрыгнул в неё сам, гребцы, привстав на одно колено, быстрыми взмахами вёсел погнали лодку от берега. Вторая лодка, в которую загрузились остальные ватажники не так быстро, но тоже отошла от берега. Группа прикрытия, выстроившись, отходила к своей лодке. Несколько раз Зурилья слышал характерный звук стреляющего арбалета.

— Быстрее, быстрее! — подгонял своих людей Зурилья, вот берег, на котором происходил торг, скрылся за поворотом реки, его заслонили густые заросли, но вторую лодку, отошедшую от берега, оттуда ещё хорошо было видно. Там гребцы усердно работали вёслами, еще несколько взмахов — и она тоже скроется с виду тех, кто на берегу. С берега в неё полетело несколько копий, но они, не долетев, упали вводу. На лодке подняли щиты, закрываясь от берега, прикрывая гребцов, пленённые девушки лежали на дне лодки, они так и не пришли в себя.

— Турул, — произнёс один из гребцов — ватажников, — к чему была такая спешка? Можно было распределить добычу равномерно, видишь, как те перегружены? Ох, и будет ругаться Линалья.

— Ничего. Отойдём на безопасное расстояние, там и пере… — начал отвечать Зурилья, но его заглушил грохот, донёсшийся с невидимого из‑за густых зарослей берега. Словно гигантские огненные пчёлы набросились на сидящих во второй лодке, они рвали на части прочные щиты, сплетенные из толстых прутьев и обтянутые кожей буйволов, правда, один щит, где вместо шкуры буйвола была шкура турункора, эти пчёлы не пробили и не превратили в лохмотья, они его смели с лодки вместе с человеком, за этим щитом прятавшимся, остальных же ватажников просто порвало на куски. Смолкший было грохот снова ударил по ушам, но вокруг качающейся на маленькой речной волне лодки было спокойно.