— Марго, что за тип у нас здесь? — произнёс мужчина, и в его длинной бледной руке появился пистолет, похожий на тот, что был у Марго.

— О, Лэймонт, какой-то псих утверждает, что он Рип ван Винкль.

— Я разворошил осиное гнездо здесь неподалёку. С минуты на минуту они могут сесть нам на голову. Поехали!

Рип решился на просьбу:

— Не могли бы вы подбросить меня до деревни? Она как раз по дороге, не дальше мили отсюда.

Мужчина взмахнул пистолетом.

— Забирайся в машину. Ты поедешь с нами в город. Мне кажется, ты участник заговора, хотя мне пока не ясно, каким боком ты встрял в это дело.

— Ох, Лэймонт! — воскликнула женщина. — Не будь параноиком! Он или с карнавала, или музейный экспонат, или путешественник во времени!

— Фантастики начиталась? Нет, он едет с нами. Я разберусь с ним.

Рип шептал молитвы, зажатый между дверью и бёдрами Марго. Они ехали со скоростью, о которой один учёный когда-то сказал, что ни одно человеческое существо не сможет её выдержать. Воздух разбивался о ветровое стекло и тугими струями бил ему в лицо. Глаза слепли от огней встречных машин.

Кошмарная поездка с каждой секундой становилась всё хуже. Вскоре они промчались по огромному стальному мосту через Гудзон. Перед ним предстал Манхэттен, но не знакомый ему лесистый остров, а пространство, сплошь застроенное необыкновенно высокими зданиями. На протяжение мили им встретилось столько людей, сколько он не видел за всю свою прежнюю жизнь.

Затем снова началось пурпурное мерцание. Солнце, Луна, звёзды закружились хороводом. После снегопада лил дождь, за ним наваливалась жара, и так безостановочно. Когда всё это прекратилось, он сидел на той же дороге в свете яркого солнечного дня. Копчик ныл от удара о полотно дороги, когда он провалился сквозь машину. Вокруг визжали тормоза, ревели клаксоны, слышались проклятия водителей. Ближайший автомобиль едва не касался его спины. У Рипа сложилось стойкое убеждение, что он сидит здесь очень давно, и бесчисленное стадо машин промчалось сквозь его тело. Но теперь они обрели твёрдость и, если он не уберётся на обочину, то его запросто переедут колёса какой-нибудь машины или поколотит тот красномордый водитель, который грозит ему кулаком.

Рип огляделся, когда выбрался на тротуар. Некоторые из громадных башен, что он видел из машины сумасбродного парня, исчезли. Их заменили другие — ещё более высокие. В этот момент к бордюрному камню рядом с ним прижался какой-то автомобиль. Он был ржавым и грязным, с лозунгом «ЛЮБОВЬ И МИР» на борту. То, что Марго во время их безумной поездки называла «радио», надрывалось дикими варварскими ритмами.

Молодая женщина с копной вьющихся волос высунула голову из окна.

— Эй, мужик! Ну, ты горазд!

За рулём сидел длинноволосый молодой человек с растрёпанной бородой, одетый в отделанную бахромой кожаную куртку. Лоб его охватывала такая же кожаная лента. Он был похож на пионера дикого запада, готового к схватке с индейцами. Мужчина и женщина на заднем сиденье были одеты в похожую одежду, только разукрашенную яркими узорами. У одного на груди висел металлический кружок с надписью «Мак-Говерн в 72-м». Грудь другой украшал лозунг: «Мастери детей, а не бомбы».

Водитель произнёс:

— Эй, дядя, я тащусь от твоих балдёжных шмоток. На демонстрацию хиляешь?

Рип подумал, что лучше согласно кивнуть головой. Ему позарез нужен дружелюбно настроенный человек, который бы помог разобраться в обычаях этого времени. О, Боже, попасть на два века вперёд без обратного билета!

Рип уселся на переднее сиденье рядом с девушкой, которая назвалась Джуди Гарденер. Она спросила, уж не изображает ли он «Дух 1776 года»? Он ответил, что не понимает, о чём речь. Пока машина двигалась на восток по улице, которой не существовало в его время, все трое по очереди затягивались дымом из раскуренной трубочки. Она была не белой, как «лаки страйк» у Марго, а коричневой. Дым от неё обладал острым едким запахом. Джуди спросила, не хочет ли он затянуться, и он ответил: «Почему бы и нет?» Наблюдая за ним, она проронила:

— Дядёк, ты ширяльщик, что ли? Нужно затягиваться как можно глубже и удерживать дым подольше.

Он последовал её совету и после нескольких затяжек начал расслабляться. Теперь жизнь не казалась в мрачном свете.

— У тебя есть свой кусок хлеба? — спросила Джуди.

— Ни крошки, — ответил Рип, и все покатились со смеху. Когда он разобрался, что означает её вопрос, то вывернул из карманов всё своё богатство: два медных полупенсовика. Джуди взглянула на портреты короля Георга III, на даты и воскликнула: «Хо, коллекционные штучки!» Рип позволил Джуди оставить монеты у себя. Какая разница.

Поездка до «поддувала» в район «чёртовой печки» была довольно интересной, а иногда просто ошеломляющей. Он поразился, когда первый раз увидел разноцветную парочку: чернокожий лапал зад белой женщины. Отношение к рабству явно изменилось. А может быть, у колонистов теперь есть и белые рабы? Как бы там ни было, цветовой барьер рухнул.

А женские юбки! Подолы поднялись, здорово поднялись. После первоначального шока, вызванного обилием оголённых ног, он успокоился и стал наслаждаться их видом. По всему видать, никто не считал такую обнажённость греховной. Чего ж ему возмущаться?

«Поддувало» оказалось подвалом, занятым дюжиной молодых людей двух или трёх полов. Вожаком, кажется, был дородный низкорослый мужчина с длинной рыжей бородой. Его звали Ёсемайт Сэм.

Какая-то девушка, под тонкой блузкой которой, явно ничего больше не было надето, произнесла:

— С тебя со смеху сдохнешь! Рип ван Винкль, надо же!

— Это кличка, ясное дело, — отозвалась Джуди. — Рип, ты здесь в безопасности, если не хочешь встретить фараонов. Ну, если не будет облавы.

Помещение из четырёх комнат было в ужасном состоянии: краска облупилась, штукатурка осыпалась, в потолке зияли дыры, а мебель выглядела подержанной с допотопных времён.

Но никого это не беспокоило, только иногда слышались яростные призывы, что-то вроде насчёт необходимости рассчитаться с недобитыми фашистами. Он сделал затяжку из пущенной по кругу сигареты с марихуаной. Потом изнурённого вида девушка с лихорадочно блестящими глазами спросила его, хочет ли он нюхнуть снежку. Он согласно кивнул, но когда она поднесла к его носу клочок бумаги с каким-то белым порошком, он чихнул, и порошок сдуло. Она завопила:

— Это обойдётся тебе в двадцать баксов! Бесплатно отдаю я только задницу!

Джуди назвала девушку ополоумевшей дешёвой торгашкой и вытолкала её взашей. Пока длилась эта сцена, Рип сказал Сэму, что хочет помочиться. Сэм показал ему место уединения. Но в какую раковину он может облегчиться? В той, что на полу, ручьём текла вода и в ней плавал кал. Может быть, этот горшок только для дерьма.

Он вернулся к Сэму и отозвал его в сторону.

— Ты хочешь сказать, что прибыл из мест, где нет современных удобств? У вас там и телевизоров нет?

Рип подтвердил, что никогда не слышал о таких вещах.

Мистер Сэм заорал:

— Эй, все сюда! Здесь мужик — такой затюканный, что вы не поверите. Давайте послушаем, что он расскажет.

Рип почувствовал себя неловко. К тому же напоминал о себе мочевой пузырь.

— Я сейчас вернусь, — пробормотал он и, вырвавшись из лап Сэма, протолкался к уборной. Так и не получив инструкций, он воспользовался раковиной с двумя кранами, отмеченными синим и красным цветом. Когда он повернул рукоятки, из обоих кранов потекла холодная вода.

Возвращаясь, он задержался у полок с книгами. Большинство их было в бумажных обложках, неизвестный ему способ переплёта. Названия тоже были странными: «История О», «Красная власть», «Мир лекарств», «Я был чёрной пантерой ФБР», «Повелитель колец», «Любовь и оргазм».

Парочка поблизости спорила о каких-то неопознанных летающих объектах, и он подошёл к ним поближе, чтобы лучше слышать. Но Джуди Гарденер снова притащила его к полкам, вытащила том и показала ему. «Новеллы» Вашингтона Ирвинга. Она раскрыла книгу на странице со странным названием «Рип Ван Винкль».