По своей должности начальника организационного отдела (Т2) я два или три раза до осени [19]33 г. был допущен к военному министру Бломбергу, но только один раз имел с ним беседу наедине. Это произошло после того, как я впервые с 30.1. [19] 33 г.⁹¹ председательствовал на заседании Комитета имперской обороны. Бломберг дал мне указание хранить в строжайшей тайне все эти вопросы, опасаясь за судьбу наших переговоров на конференции по разоружению⁹².

Последний раз перед моим переводом в войска я вместе с Гаммсрштейпом посетил Бломберга для доклада о плане «обновления деятельности окружных командований» на территории рейха. Я предложил, чтобы эти командования занимались тремя вопросами: 1) мобилизация, 2) военная служба, 3) трудовая повинность (как подготовительная ступень к военной службе) под началом офицеров «черного рейхсвера»⁹³. После долгих колебаний Бломберг все-таки решил попробовать добиться согласия Гитлера. Гаммерштейн всячески поддерживал меня.

Вместе с тем это стало моей «лебединой песней». Я попросил направить меня на командную должность в пехоту (в Потсдам), и через месяц (1.10.[19]33 г.) это произошло. Что же касается моего предложения, то оно вошло в силу только с 1.10.[19]33 г., после того как мой преемник отказался от включения Имперской трудовой службы в состав военных округов.

Летом 1933 г., учитывая мое предстоящее в будущем фронтовое использование, я провел три месяца на учебных стрельбах 5-го артиллерийского полка в Графевёре, состоя непосред-ствешю при командире этого полка.

Осенние учения я, по традиции, как уже бывало дважды, провел в штабе командующего 2-й группой в Касселе генерала пехоты Райнхарда (последнего военного министра бывшей прусской армии в 1918 г., являвшегося брауншвейгским полковником и одновременно комиссаром по демобилизации). Меня связывала с ним дружба еще с 1917 г., когда во время одного крупного оборонительного сражения во Франции он командовал моей армией. Бломберг тоже был 1а [начальником оперативного отдела штаба], а сам я в качестве преемника Бломберга являлся офицером 19-й резервной дивизии. На этих маневрах я очень многому научился у Райнхарда; его преждевременная смерть явилась большой потерей для армии, хотя в [19]18— [19] 19 гг. его считали проводником социал-демократических тенденций. Таковым он, разумеется, никогда не был.

1.10.[19]33 г. я вступил в должность командующего территориальными войсками Потсдамского округа. Таким образом, я стал начальником гарнизона Потсдама, в который тогда входили 9-й пехотный полк (командир — будущий фельдмаршал Буш⁹⁴, 4-й кавалерийский полк, дивизион 3-го артполка и некоторые другие части. Тогда, в Потсдаме, я весьма многому научился у полковника Буша, который считался лучшим командиром полка во всей армии.

Для приобретения собственного опыта я не раз руководил маневрами, ибо в части Потсдамского гарнизона нередко наведывалось начальство из министерства — уж очень оно любило его инспектировать! Я был счастлив, что наконец-то выбрался из-за письменного стола и снова нахожусь в войсках...

* * *

В мае [19] 34 г. от апоплексического удара скончался [в возрасте 80 лет] мой отец.

В Потсдаме в предназначенной мне служебной квартире до самой весны 1934 г. все еще проживал мой предшественник генерал-майор барон фон Вейхс⁹⁵. Поэтому мы с женой остались в Берлине и занимали в доме №16 по Альт-Моабит бывшую казенную квартиру командира гвардейского корпуса. Я ежедневно ездил на городской электричке в Потсдам и уже через три четверти часа оказывался в своем служебном кабинете, который находился в принадлежавшем ранее 9-му гвардейскому пехотному полку здании неподалеку от старинной гарнизонной церкви. Весной 1934 г. мне дали понять, что я должен сформировать в Потсдаме новую дивизию.

<...> Мое первое служебное выступление перед общественностью состоялось по случаю национального праздника 1 Мая на спортивном стадионе Потсдама, где партия, государство и вооруженные силы собрались, чтобы выслушать транслировавшуюся через мощные громкоговорители из Берлина, с летного поля аэродрома Темпельгоф, речь фюрера. Было так жарко, что роте почетного караула 9-го полка пришлось снять каски, так как солдатам становилось дурно, — весьма неприятная, а потому и незабываемая картина.

В начале мая состоялась поездка фюрера в Бад-Наухайм на военную игру Большого генерального штаба. Она впервые проходила под руководством нового командующего сухопутными войсками генерал-полковника барона фон Фрича, который 1.4. [19]34 г. сменил на этом посту фон Гаммерштейна⁹⁶.

Хочу только добавить, что Бломберг пытался поддерживать перед президентом кандидатуру Рейхенау на этот пост, даже грозя в случае отказа своей отставкой. Но старый Пщденбург отверг обоих и назначил Фрича, даже нс обратив внимания на усилия Гитлера. Таким образом, первая попытка отдать сухопутные войска в руки «национал-социалистического генерала» сорвалась. Когда я немедленно нанес визит Фричу, чтобы поздравить его, он сказал мне, что я — первый, кто явился к нему с поздравлением, и его радует наша старая дружба.

По пути на крупную встречу командного состава в Бад-Наухайме я хотел посетить отца и побыть дома дня два-три. Я нашел, что отец выглядит лучше и бодрее, чем раньше: он даже мог, хотя и с трудом, читать газеты. Отец много говорил со мной на прогулках о своих планах улучшения имения. На второй день я уехал несколько успокоенный и полный прекрасных воспоминаний о Бад-Наухайме и прибыл к месту назначения экспрессом вместе с другими берлинскими участниками.

На следующий день вечером меня срочно позвали к телефону. Звонил д-р Дурлах, только что приехавший из Хёльмшероде. Он сообщил, что отец находится при смерти из-за тяжелого инсульта, и просил меня срочно приехать. Я выехал туда самым ранним утренним поездом и прибыл в Хёльмшероде в полдень 8 мая. Состояние отца было безнадежно... <...>

Теперь вновь вернемся к Потсдаму и 1934 году.

Мои служебные обязанности командующего территориальными войсками правительственного округа Потсдам, естественно, сводили меня с сельскими кругами, с тайно возникавшими местными органами командования и многими гражданскими учреждениями. Мы располагали в этом районе и тайными складами оружия, сохраненного «черным рейхсвером». В самом Потсдаме я поддерживал в порядке конюшни полка бывшего гвардейского корпуса, а также имел и тайные оружейные мастерские, которые ремонтировали старые винтовки и собирали новые из прежних запасов.

Группа СА Берлин-Бранденбург, возглавляемая обер-груп-пенфюрером СА Эрнстом⁹⁷ (бывшим учеником официанта, служившим во время Первой мировой войны, будучи 16-летним добровольцем, в качестве велосипедиста и посыльного), развивала бросающуюся в глаза деятельность в своем территориальном районе и стремилась повсюду устанавливать контакты с рейхсверовскими органами. Эрнст несколько раз побывал у меня, но я еще не догадывался о том, что скрывалось за этим. Летом [19] 34 г. он повернул разговор на секретные склады оружия в моем округе, считая, что они недостаточно хорошо охраняются, и пожелал взять их охрану на себя. Я поблагодарил его, но отказался, однако сразу же перевел некоторые из них в другие места, боясь, как бы он не добрался до них.

Офицер моего штаба фон Ринтелен⁹⁸ да и я сам чувствовали: здесь дело нечисто! Мы питали недоверие как к самой местной группе СА, так и к ее сомнительной дружбе с нами. Ринтелен прошел хорошую подготовку в качестве офицера абвера под началом полковника Николаи⁹⁹. Я предоставил ему полную свободу действий для использования его искусства в «обществе», а сам предпочел наблюдать из-за кулис. Он для вида согласился с определенными предложениями людей Эрнста, после того как мы приняли необходимые меры для охраны наших тайных оружейных складов. Болтливость людей Эрнста помогла раскрыть некоторые их тайны. Не имея никакого представления о планах Рема, мы все же знали, что на конец июня СА для какой-то акции в Берлине потребуется оружие и его можно будет получить с тайных оружейных складов вооруженных сил.