- Ладно, нет, так нет, - нажимаю на отбой.

Блин, что делать? Позвонить Максу? Ага, и тем самым окончательно его от себя отвернуть. Да и вообще, с чего он будет решать мои проблемы? И как-то это всё нехорошо, не могу я у него деньги просить.

Может, у Реда? И как с ним связаться? Ноута нет, на сайт не выйти, домой к нему ехать? У меня даже на проезд нет, да и не факт, что он дома. И потом, как это будет выглядеть? Что я скажу? Одолжи мне денег? Так он и поверит, что у меня проблемы. Да блин, это всё равно, что продать себя ему. Их еще потом, наверняка, отрабатывать придётся. Меня передергивает. Ну неееет.

Может, всё же, попробовать поговорить с Максом?

Дрожащими пальцами набираю номер Макса. Гудки. Трубку не поднимает. Перезваниваю. Та же история. Звоню на второй номер. Номер вне зоны действия сети. Блин! Может, он просто не слышит телефон? Звоню ещё раз, на первый номер. Теперь и этот вне сети. Ну пиздееец. Приехали. Увидел, кто звонит – и отключил телефон? Не хочет разговаривать со мной?

От обиды хочется заорать во весь голос. Накатывает какое-то чувство брошенности, ненужности, отвергнутости. Внутренний голос начинает нашёптывать, что я сам во всём виноват.

Что, допрыгался? С какой стати Макс должен разговаривать с тобой? Кто ты ему? Подстилка Реда? Теперь и проси деньги у Реда. Что он за них с тебя потребует? Что ты готов сделать ради них? Или ты на всё пойдешь, ещё и кайф получишь? Как сегодня?

Как сегодня, млять. В сознании всплывают сегодняшние события. Меня накрывает волной отвращения и ненависти к себе. Как можно было так унижаться? Как можно ещё получать от этого удовольствие? Я же как последняя, конченая сука кайфовал от секса с Редом, от всего того, что он со мной делал. Да Максу не то, что разговаривать, ему даже стоять со мной рядом противно будет, если он это всё узнает.

Меня начинает трясти, в бешенстве швыряю телефон, бью кулаками по коленям. Ненавижу! Ненавижу себя!

В отчаянии бросаюсь на пол в рыданиях. Рука что-то сжимает. Больно. Смотрю на ладонь: осколок разбитой чашки воткнулся глубоко в кожу, по руке стекает струйка крови. В голове появляются смутные мысли - что ж, это тоже выход.

Прошептав: «Мама, прости меня», - поднимаюсь и, зажав осколок в руке, иду в ванную. Открываю кран с горячей водой. Сажусь на край ванны и наблюдаю за каплями крови, капающими с порезанной ладони. Никаких чувств нет. Полная отрешённость от происходящего.

Верчу в пальцах осколок - нет, не пойдёт, нужно что-то более острое и тонкое. Порывшись в шкафчике, нахожу нераспечатанную упаковку одноразовых бритвенных лезвий. То, что нужно.

Залезаю в ванну, полностью погружаюсь в воду. Лезвие бритвы держу чуть под углом к вене. Всё это происходит не со мной. Это не я сейчас лежу в ванне, это не мои пальцы, побелев от напряжения, крепко сжимают лезвие. Это не я с усилием надавливаю на него. Это всё не со мной.

Хм, не больно, хотя лезвие уже вошло под кожу. Нажимаю посильнее. Боли нет.

Расслаблено наблюдаю, как беспокойство и смятение выходят из меня и уплывают с водой розоватыми струйками. Они расплываются в прозрачной воде причудливыми узорами. Вода согревает, успокаивает, убаюкивает… Закрываю глаза… Хорошо…

Глава 7 «Ангел»

Кто-то совершенно наглым образом пытается вырвать меня из состояния расслабленности и покоя. Я не хочу покидать этот волшебный мир, в который я сам себя отправил. Здесь нет страданий и безысходности, здесь всё ясно и понятно.

Сквозь плотное и тяжёлое, окутавшее моё сознание, пробиваются чьи-то слова:

- Никита, ты слышишь меня? О, Господи, что здесь произошло? Мать твою, кто всё это сделал?

Мою грудную клетку разрывает от невыносимой боли. Воздух со свистом врывается в лёгкие, расширяя их до предела.

- Никита! Никита, открой глаза!

Это Макс. Точно, он. Но почему я не ощущаю запаха леса? Его аромата? Пытаюсь открыть глаза, чтобы показать ему, что я здесь, слышу его, но веки настолько тяжёлые, что это просто невозможно.

Наконец, мне удаётся разлепить глаза, резкий свет заставляет зажмуриться, уже потихоньку, снова их приоткрываю. Надо мной взволнованное лицо Макса, его перепуганные глаза:

- Слава богу, жив, - он пытается вытащить меня из ванны, - как же ты меня напугал. Я уж хотел в «скорую» звонить, в милицию.

- Не надо никуда звонить.

- Посмотрим. В первую очередь нужно вытащить тебя отсюда.

Одной рукой подмышки, второй под колени, он поднимает меня, прижимая к себе. Вода стекает с моей промокшей одежды прямо на его белый свитер, оставляя на нем разводы.

- Сейчас-сейчас, - он выносит меня из ванной, осторожно обходя все углы.

Прижимаюсь к нему, обняв рукой за шею. Его напряженные мышцы под одеждой, близость его тела, его беспокойство за меня… почему-то хочется заплакать. И о нём я думал, что он безразличен, что ему всё равно на меня? Нет, ему не может быть всё равно.

Он опускает меня на диван, разодранную обивку которого предусмотрительно накрывает покрывалом. Присаживается рядом, не размыкая объятий. Я смотрю на него, и снова появляется ощущение растворения в нём. Сквозь мокрую ткань его свитера просвечивает тело, это сводит меня с ума. Сердце пропускает пару ударов. Макс, какой же ты…

Он стаскивает с меня мокрую одежду. Пытаюсь протестовать, но он прерывает моё сопротивление:

- Ты же не хочешь заболеть, это всё нужно сменить на сухое, - его взгляд падает на порез, ссадины на моих плечах и коленях, глаза темнеют, он меняется в лице, - что это? Эти следы? Тебя кто-то избил? И этот разгром в квартире. Ты впутался во что-то нехорошее? Что произошло? Рассказывай.

Ох, Макс, если бы ты только знал, во что я впутался. Если бы я мог тебе рассказать…

- Нет, ни во что я не впутывался. Квартиру обокрали в моё отсутствие. Следы на теле – это я неудачно споткнулся на лестнице и пересчитал вниз ступеньки, а это – киваю на порез – это я сам.

- Зачем?

Пожимаю плечами:

- У меня не было другого выхода.

- Выход есть всегда, запомни. А то, что ты чуть не совершил – это не выход. Это бегство от самого себя, от проблем, но этим они не решаются. Представь только, сколько горя ты принёс бы близким тебе людям, которые любят тебя. Твоей маме, ты подумал о ней?

- Подумал, но я не мог иначе в тот момент. Это было сильнее меня. У меня украли все деньги, мне нечем заплатить за квартиру и за этот разгром и вообще, я никому не нужен, - голос срывается, чувствую подступающие слёзы.

- Какой же ты всё-таки дурачок. Ну с чего ты взял, что никому не нужен? Это ещё хорошо, что ты не сильно травмировал вену и не задел сухожилие, - он обрабатывает порез, антисептик щиплет, я морщусь, - что, больно?

- Немного.

Да ладно там, больно, как же.

Если бы ты знал, Макс, какая бывает боль, если бы ты только знал…

Он туго бинтует мне кисть. Проходится бинтом, смоченным в перекиси, по остальным повреждениям.

- Фига себе, ты падал, всей спиной проехался.

- Ага, - врать ему неприятно, но надо, - а приземлился на руки и колени.

- Вот ни на секунду нельзя оставить одного, - шутливо ругается он.

- Вот и не оставляй, - я сам офигел от того, что сказанул, - я звонил тебе, но…

- Я знаю, - в его голосе сожаление, - прости, что не смог быть рядом, когда был нужен тебе. Я уезжал по делам на пару дней, спешил и забыл дома один телефон вместе с зарядным для второго. И зарядить оба забыл. Я видел твой звонок, но в это время был за рулём и на дороге сложная ситуация. А когда собрался перезвонить – батарея уже села. Хорошо, что был как раз на въезде в город и решил заехать к тебе по пути. Даже подумать боюсь о том, что могло бы быть, если бы задержался где-то или не заехал.

- Ничего бы не было.

- Вот именно, что ничего. Тебя бы могло не быть.

- И ладно.

- Так, дорогой мой, ну-ка завязывай истерику! Всё, хватит уже. Я подозреваю, что ты не говоришь мне всего, но пока не настаиваю на этом. Захочешь – сам расскажешь. А вот уточнить кое-что хотел бы.