- Аллоу, - пропел он, - что так взбешен, мой дорогой?

- Ты не в курсе, можно подумать?

- В курсе - в курсе, - издевательский смешок в его голосе, - охрана роет землю, сучонок не пришёл на встречу, посмел ослушаться Топа.

- Заткнись!

- Я так люблю, когда ты такой, - он явно издевается, - просто готов кончить от одной только твоей интонации.

Нужно взять себя в руки.

- Тебе что-то известно о том, где он может быть?

- Приезжай в клуб, - отрывисто бросил он и отключился.

Он явно что-то знает о пропаже Никиты. Хоть мне и не хотелось видеть сейчас его самодовольную физиономию, но выбора у меня не оставалось. Пришлось ехать в клуб.

Поднимаясь в свой кабинет по широкой, дубовой лестнице, я продолжал ломать голову над тем, куда мог пропасть парнишка. Вытащив из кармана ключи, я заметил тонкую полоску света, пробивающуюся сквозь полуоткрытую дверь. Толкнув её, увидел Акиру, сидящего на моём кресле. Он сложил ноги на мой стол и держал в руке рюмку с коньяком. При виде меня, он поднял руку с рюмкой:

- Твоё здоровье, дорогой.

- И что ты здесь делаешь?

- Тебя жду. Хотел поговорить.

- О чём же?

- О нас с тобой, - он улыбнулся.

- Нас с тобой нет и быть не может, - отрезал я.

- Неужели? – он откидывается на спинку кресла, отпивая коньяк, - А если меня не устраивает такой расклад?

- Придётся смириться, - я подошел к нему вплотную, гипнотизируя взглядом.

Акира невольно сжался, убрав ноги со стола.

- От твоего взгляда мурашки по коже… Ред, я хочу быть твоим.

- Акира, - я присаживаюсь на край стола, не отрывая от него глаз, - ты прекрасно понимаешь, что доминант имеет право выбора. И имеет право отказать сабу, который хочет с ним отношений. А ведь ты даже не саб, по сути. Ты только со мной и можешь подчиняться. Или я не прав?

- Прав, - он поднимается с кресла и отходит к подоконнику, усаживаясь на него, - но Ред, без тебя я не могу быть полностью таким, как мне нужно.

- На мне свет клином не сошёлся, есть другие Топы, - я располагаюсь в своём кресле, - если тебе больше нечего сказать мне, то я тебя не задерживаю.

Его глаза зло сужаются:

- Это из-за своего сучонка ты отказываешь мне?

- Ты не имеешь никакого права так его называть.

- Ты тоже не имеешь никаких прав на него. Или ты хочешь сказать, что он с тобой добровольно?

- Я не намерен с тобой обсуждать эти вопросы.

- Ах вот как? Ред, подумай хорошенько. Я даю тебе последний шанс. Ты же не хочешь, чтобы мой папа перекрыл тебе кислород в твоей деятельности? А может быть, ты хочешь совсем лишиться корпорации или, того хуже, вообще оказаться в тюрьме?

- Это шантаж?

- Это предупреждение.

- Твоему отцу это не выгодно.

- Это его не остановит, если я попрошу. К тому же, подумай, что станет с твоим Неко, если ты будешь гнить в тюрьме.

Я сжал кулаки. Я не должен дать ему возможности шантажировать меня. Он не должен видеть, что Неко настолько мне дорог. Соберись, ну же!

- Меня это не волнует, - мой голос пренебрежителен и скучен.

Отлично выходит.

- Конеечно, - тянет он, - конечно, тебе безразлично. Именно от безразличия ты поставил на уши всю охрану. Именно от безразличия ты бесишься сейчас.

Держись, могущественный Ред. От твоей выдержки сейчас многое зависит.

- Ты верно заметил, - мой голос спокоен и вкрадчив, - я действительно поднял охрану. Но только для того, чтобы объяснить сабу его неподобающее поведение в отношении Топа. И моё, так называемое, бешенство, не более чем раздражение по отношению к тому, что ты смеешь со мной спорить.

Он недоумённо хлопает глазами, а я продолжаю:

- Ты, который несколько минут назад упрашивал меня взять тебя в качестве своего саба, ты сейчас смеешь со мной спорить и шантажировать меня? А ты не подумал, что, возможно, таким образом, я проверяю тебя? И сейчас принимаю окончательное решение не в твою пользу.

Он сжал челюсти, желваки заходили под кожей, ноздри в бешенстве раздуваются, откидывая назад каштановые волосы, он выплёвывает:

- Ты пожалеешь о своих словах.

- Акира, можешь идти.

Он стремительно подходит ко мне. Сижу, не двигаясь с места, спокойным взглядом наблюдая за ним. Какое-то молниеносное движение – и на моих руках защёлкиваются браслеты. На каждой руке по наручнику, которые он пристёгивает к подлокотникам кресла.

- Ты отдаёшь себе отчет в том, ЧТО ты сейчас делаешь? - мой голос всё ещё спокоен, хотя в душе поднимается буря.

- А как же, - шумно дыша от злости, Акира обматывает верёвками мои ноги, привязывая их к ножкам кресла.

- Если ты сейчас же снимешь наручники и уберёшь все эти верёвки, я постараюсь забыть об этом инциденте.

- У меня другое предложение, - закончив с верёвками, он отошёл ко входу, - если ты сейчас согласишься быть со мной, я постараюсь оставить в живых твоего Неко.

Я шумно выдохнул. Сознание заволакивала багровая дымка, выпуская на волю ярость. Нечеловеческим усилием я стараюсь сдержать себя.

- Ты нарушил уже все правила, Акира. Не понимаю, на что ты ещё надеешься.

Он, щёлкая пультом от плазменного экрана, висящего напротив стола, казалось, совсем не слышал меня. На экране появилась картинка: Никита, полностью раздетый, с завязанными глазами и кляпом во рту. Его руки вывернуты в суставах и зафиксированы на перекладине механической дыбы. Его тело, выгибающееся и вздрагивающее под плетью. Удары наносятся непрофессионально, после них остаются яркие полосы, в некоторых местах кожа разорвана. Бьют с протяжкой, что недопустимо, что приносит лишнюю боль.

Следующая картинка. Кошка с когтями. Твою мать, как можно использовать этот девайс с такой интенсивностью? С каждым ударом кожа паренька лопается. Тело постепенно превращается в сплошную рану. Отчаянные крики Неко.

Акира проматывает изображение дальше. На этой записи он грубо имеет Неко в рот, улыбаясь прямо в камеру.

Дальше пошли совсем безумные кадры. Я далеко не неженка и сам бываю излишне жесток, но смотреть на это беспредельное истязание мне было невыносимо. Возможно, если бы на месте Никиты был незнакомый мне парень, я бы, всего лишь, сделал несколько замечаний по поводу излишних воздействий. Но в этом случае…

На моменте, когда грузы упали на руки моего мальчика, раздробив кости, я закрыл глаза. Я убью тебя, Акира. Точно убью. Но только не сейчас. Сейчас мне нужно изо всех сил показать, что мне это безразлично. Тогда у него пропадёт смысл этих безрассудных действий, этого кошмара, который они творят с Никитой.

Акира, швырнув пульт на стол, развернулся ко мне:

- Нравится?

- Какое ты имел право трогать моего саба?

Он проигнорировал мой вопрос, вместо ответа я услышал:

- Ред, это твоя последняя возможность изменить своё решение в отношении меня. Я вернусь через полчаса. От твоего ответа будет зависеть жизнь этого малолетки, - он кивнул на экран, - а чтобы ты не скучал, я оставлю тебе киношку в режиме реального времени.

С этими словами, он, забрав мой телефон, вышел из кабинета. Задержавшись на пороге, добавил:

- К тому же, это поможет, я надеюсь, ускорить твой мыслительный процесс и задать ему правильное направление.

Он мягко прикрыл за собой дверь. Экран мигнул и погас. Пошли помехи, затем появилась картинка, транслирующая видео из подвала клуба, где сейчас погибал мой Неко.

Растерзанное тело парня лежало на полу. На экране появился Акира. Обернувшись к камере, он подмигнул и подал кому-то знак рукой. Над пареньком склонился Кирилл, держа в руках шприц. И этот здесь. Спелись, ублюдки чёртовы. Сделав укол, Кирилл отошёл. Суки, держат его на стимуляторах, не давая сознанию полностью отключиться от происходящего. Неко шевельнулся, слабо застонав. Акира и двое его быков двинулись в сторону парня.

Я не могу, не могу на это смотреть. Я вас всех перестреляю как бешеных собак, мудачьё грёбаное. Шевельнувшись, я почувствовал мышцами живота кобуру пистолета. Хорошо, что Акира не догадался обыскать меня. Но сначала нужно вырваться отсюда. Я дёрнул наручники, попытался пошевелить ногами. Бесполезно. Намертво привязал, тварь.