Лет, наверное, сорок-сорок пять. Мятый костюм из хорошей ткани, но волосы неопрятные, давно не стриженые. Пахнет дорогим одеколоном, но изо рта воняет дешевым виски. Фил сам такой пил, поэтому безошибочно определил тяжелые ароматы «Черной кобылы». Глаза у пассажира усталые, а на губах витает улыбка. Наверняка обычный «пиджак», который едет с корпоративной вечеринки домой, где его ждет злая, как кобра, жена и заспанные дети. «Пиджаки» — главные клиенты любого ночного таксиста. Они, все, как один, веселые, пахнут сигаретами и алкоголем, редко дерзят и любят потрепаться. Этот не был исключением.

— Сделка… — пробормотал он, неловкими движениями пытаясь поджечь потухшую сигарету. — Одна сделка и сразу годовая премия, дружище.

— Угу, — хмыкнул Фил. Он не любил разговаривать с клиентами, если только ими не были красивые девушки, которые частенько оставляли сверх таксы, когда были слишком пьяны и добры ко всем живущим.

— Возьму Ирку и махну на море. Прочь от этой серости и слякоти, — рассмеялся «пиджак». — А детей пусть старая змея заберет. Две недели отдыха. Я заслужил. Заслужил. Они смеялись надо мной, когда я взялся за это дело. А теперь кусают губы, когда я получил эту сраную подпись на контракте. Ха! И кто теперь смеется, дружище?

— Бог, — коротко буркнул Фил, трогаясь с места. Старенький «Вольво» дернулся и медленно поехал по мокрым улочкам старого Берлина.

— Бог? — переспросил «пиджак».

— Угу, — снова хмыкнул Фил. — Его всегда забавляют успехи червяка, который не замечает занесенный над головой сапог.

— Ты пессимист, — рассмеялся пассажир, роняя пепел на сиденье. Фил слабо скрипнул зубами, но промолчал. — Тебе тоже надо на море. С хорошей бабой, пачкой денег и ящиком виски. Помнешь сиськи, нажрешься и сразу полегчает.

— Думаете, счастье в этом?

— А в чем же еще? — искренне удивился «пиджак». — Мы всю свою гребаную жизнь вкалываем на дядю, жрем чужое дерьмо и ради чего? Вырваться на две недели к морю, потискать упругую красотку и залить глаза, пока вся серость не превратится в яркие краски чокнутого художника. Надо ценить те короткие моменты счастья, которые вырывают нас из этой серости.

— А что если у меня нет этих моментов счастья? — голос Фила зазвенел от гнева. Пассажир на заднем сиденье удивленно икнул, заставив таксиста чертыхнуться. Слишком громко был задан вопрос. Слишком больно. Слишком откровенно.

— Прости, дружище. Кажись я… щас… — Фил поморщился и сдавил до хруста руль, оплетенный кожей, когда сзади раздался булькающий звук и в тесном воздухе запахло блевотиной.

— Каждый раз. Каждый, сука, раз одно и то же, — процедил он, поворачивая на темную улочку — конечную точку поездки. — Не мог потерпеть пять секунд.

Фил закурил новую сигарету, проводил взглядом шатающегося «пиджака», который забавно ковылял в сторону темного подъезда, а потом достал из кармана мобильный телефон и набрал по памяти нужный номер. Фил всегда предпочитал набирать номера, а не пользоваться контактами, забитыми в память телефона. «Тренировка памяти никогда не заканчивается», — говорил он сам себе, набирая очередные цифры и слушая гудки. Пьяный «пиджак» тоже осел в его памяти. Ему наверняка найдется место в новой книге. Улицы всегда давали самых колоритных героев.

— Алло, Эрни? — тихо спросил Фил, услышав веселый голос в динамике телефона.

— Филипп? Дарова, — да, это был Эрни — ночной администратор мойки. Вечно веселый студент из Англии, с одурманенными голубыми глазами и уникальной смесью двух языков — нормального английского и кокни, на котором говорят выходцы из самого черного лондонского дна. — Чё-как, братан?

— Клиент заблевал машину, — буднично ответил Фил, выпуская к черному небу тонкую струйку дыма.

— Ок-пупок. Понял, — хмыкнул Эрни. — Чистка обычная нужна или…

— Полная. С сушкой. Я только выехал и надеюсь маленько подзаработать. Найдешь для меня местечко?

— Не вопрос, бро. Дуй ко мне, как Мэри с сифаком, — рассмеялся тот и сбросил вызов. Фил слабо улыбнулся и, убрав телефон в карман, вернулся в машину, предварительно задержав дыхание. В салоне по-прежнему воняло блевотиной и дешевым виски.

Когда ребята Эрни закончили приводить старенький «Вольво» Фила в порядок, он уже обпился дешевого кофе и прочитал все анекдоты в газете, которая лежала на столике. От скуки Фил принялся было за криминальную хронику, но вошедший Эрни, ехидно усмехнувшись, бросил ему ключи от машины и вальяжно прошествовал к кассе.

Эрни, как и многие англичане, был рыжим, вредным, голубоглазым и имел примерно миллион веснушек на вечно ехидной физиономии. Но Фил как-то раз помог ему с переездом и до конца жизни стал почетным клиентом автомойки, услуги которой обходились ему гораздо дешевле, чем другим клиентам.

— Сиденье просушили? — уточнил Фил, выкладывая на прилавок несколько смятых купюр, полученных им от «пиджака» в качестве извинения.

— Каэшн, бро, — хмыкнул Эрни, впиваясь зубами в бутерброд. — Обифаеф.

— А освежитель? — мойка, где работал Эрни, единственной могла похвастаться наличием уникальной системы, которая напрочь убирала из салона машины все неприятные запахи и оставляла после себя слабый аромат озона. Стоила такая услуга дорого, но Эрни частенько предоставлял её Филу в качестве благодарности за переезд, в котором Фил так убил свою машину, что пришлось потратить лишнюю тысячу на внеплановый ремонт.

— Свежо, как в дупле зубной феи, — заверил его Эрни. — Слыхал, кстати, что Стояну машину разбили?

— Стояну? Нет, не слышал, — покачал головой Фил и нахмурился. — А что случилось?

— Говорят, Стоян каких-то мутных щеглов вез, а потом в магаз выскочил за куревом. Ну и пока носился, ему тачку разнесли. Вообще в щи, братан. Так что ты это… аккуратней. Особенно в районе Ладожек. Мутно там.

— Спасибо, Эрни, — улыбнулся Фил и покачал головой, когда англичанин протянул ему сдачу. — Не, оставь себе. На чай с молоком.

— С маковым, — заржал Эрни и, смахнув сдачу в картонный ящик с надписью «админу на бухло», пожал руку Филу. — Заезжай еще, бро. Тебя всегда рад видеть.

— Надеюсь, что сегодня не понадобится, — кивнул Фил и, развернувшись, направился к «Вольво», которая стояла у входа.

Спустя час Фил остановился возле закусочной с красочным названием «Ядерный кебаб» и улыбнулся заспанной девушке в окне заказов. Та, узнав Фила, выдавила дежурную улыбку в ответ и протянула мужчине картонный стаканчик с горячим кофе и завернутый в промасленную бумагу толстый бутерброд с курицей. Спустя еще десять минут Фил меланхолично жевал бутерброд, припарковав «Вольво» у закрытого книжного магазина в тени под потухшим фонарем, и лениво листал новостную ленту в телефоне.

Хороших новостей почти не было. Сообщалось, что участились случаи нападений на бездомных в районе Зеленого леса, и полиция даже приготовила вознаграждение за информацию, которая поможет найти тех, кто жестоко убивает бродяг. Из хранилища исторического музея были украдены несколько реликвий, охрана ничего не видела, как и всегда. Ежегодная закрытая вечеринка в замке де Луна приковывала внимание состоятельных горожан, и самые крупные газеты обещали хорошее вознаграждение за фотографии с празднества. В берлинском зоопарке появилось потомство манула. Жителям и гостям города настоятельно не рекомендовалось посещать район Ладожек из-за участившихся случаев агрессии местного населения, состоящего из множества этнических группировок.

Вздохнув, Фил допил кофе и, смяв стаканчик, ловким движением швырнул его из окна в стоящую около магазина урну, метко попав точно в цель. Затем, убрав телефон, нажал кнопку на приборной панели, зажигая знак «Такси» на крыше. Он знал, что меньше чем за пару минут, дверь машины откроется, а салон примет в свое уютное чрево, пахнущее озоном, очередного пьяницу или ночного гуляку с парочкой потасканных подружек. Поэтому, когда хлопнула дверь, Фил даже не вздрогнул, но привычным движением накинул ремень безопасности, включил на планшете счетчик и посмотрел в зеркало заднего вида.